Я дернулся к стене, гости замерли – в коридоре стоял Строганов с заряженным арбалетом и целился в них. – О! – удивленно воскликнул он. – А я уж решил, на нас напали… Мы сидели на кухне и пили чай. Арсений с кем-то переписывался по телефону. – Колитесь, как вы Борщевикова до инсульта довели, – мрачно спросил Громов. – Сказали ему, что он уже не царь горы и никогда им не был, – откликнулся Арсений. – Да Мишаня добавил, типа все, пенсия. Борщевик не выдержал и «нарушился», как говорит доктор. Короче, борьба за власть подкосила их обоих, – позлорадствовал Строганов. – Ну а серьезно? – Воронцов, прищурившись, посмотрел на него. – Что за напасть на них вдруг навалилась? Та же самая, что и на Яблочкова? – «На свете нет ужаснее напасти, чем идиот, дорвавшийся до власти», – пропел Арсений, не отрываясь, впрочем, от телефона. – Только не говори, что читал Филатова, – усмехнулся я и решил сам поведать историю с Борщевиковым и Мишаней. – На их месте должны были быть мы, – пояснил я Воронцову с Громовым. – Борщевиков, скорее всего, понял, что с группой зачистки что-то пошло не так, предположил, что мы с Арсением вернемся… – I’ll be back[19], – пробормотал тот, не поднимая головы. – …и велел Мишане подготовить четыре бокала, в два из которых был добавлен препарат. Но, к счастью, Арсений раскусил их планы и эти стаканы оказались у них. – Понятно. А то мы вначале подумали, что это вы им подмешали, – спокойно заметил Громов. – Точнее, он. – Василий взглядом указал на Строганова. – А можно теперь всю историю и со всеми подробностями? – попросил Воронцов. – Ты же, наверное, теперь книгу напишешь? – подмигнул мне Громов. – Вот-вот, считайте, что это тренировка, черновик. – Воронцов достал блокнот. Я вопросительно посмотрел на Арсения. Тот оторвался от телефона и уставился на меня. – Что? – выдал он фальцетом, затем откашлялся. – Доктор, ты чего? Какую же ты книгу напишешь, если не можешь нормально рассказать? «Стаканы оказались у них», – передразнил он меня и, не давая мне слова вставить, заговорил: – Всем было понятно, что Борщевик с Мишаней жаждали нас убрать из МКБ. И когда провалилась операция «клининг против экспертов “Ланцета”», Борщевик с Мишаней решили нас травануть. В тех бокалах были не видны мелкие прозрачные кристаллы. Толстое красное стекло или хрусталь, внизу – серебро… там бы и змею не разглядеть было. И Мишаня залил коньяк, а, как говорила Дина, этот препарат хорошо растворяется в алкоголе. Бутылка была одна на всех. Эта парочка не похожа на самураев, готовых пожертвовать жизнью ради победы. Я и догадался, что яд в стаканах. – Ловкие у тебя руки, – заметил Громов. – И острый ум, – скромно согласился Арсений. – Поэтому я и сумел отвлечь Борщевика. Я видел, что его телефон остался на столе, и позвонил ему, причем дождался момента, чтобы Мишаня пошел открывать бутылку. Затем сбросил вызов. Но стаканы уже поменяли свои места. Вот. – Этот гений бросил победный взгляд на меня и потянулся к музыкальному центру. – Сильно! – оценил Воронцов. – Но вы оба рисковали. – Еще как, – подтвердил Арсений. – Музыки там не было, пришлось работать в невыносимых условиях. Кстати, мне тут московская приятельница концерт U2 записала, там Боно с Шевчуком вместе поют. Это обязательно надо услышать… «Mama, put my guns in the ground. I can’t shoot them anymore. That long black cloud is comin down. I feel I’m knockin on heaven’s door…» Песня закончилась. Воронцов с Громовым облегченно вздохнули. Я попытался продолжить повествование, но Строганов, послушав меня с минуту, тут же встрял в разговор: – Винный магазин? Лучше я расскажу, откуда Яблочков про него узнал! – Арсений вскочил из-за стола. – Мишаня был влюблен в жену Пивных, когда еще они вместе учились. Безмолвно, безответно, безнадежно. А неразделенные страсти рождают жажду мести. Классно я сказал, да? Я как-то с подругой сериал начал смотреть про гордость и предубеждение… – Но он же не знал, что нужно будет скомпрометировать Яблочкова, когда пылал своими страстями? – перебил его поэтические речи Воронцов. Строганов стал ходить по кухне и размахивать руками. – Он собирал кучу информации про всех и про все. И разумеется, про свою бывшую любовь. Заглядывал к ней на страничку, бывал на встрече с выпускниками, чтобы с ней пообщаться… И конечно, знал, что она замужем за владельцем винного магазина. Уверен, что он уже тогда задумал какую-то подставу для этого Филиппа. Потом рассказал про винник Яблочкову. Вдруг когда-нибудь пригодится? Я вообще заметил, что все мелкие люди, которые думают, что они крутые, на самом деле – злобные и злопамятные. Я вот у одного такого взял в долг… – Знаете, – вдруг произнес Громов, – а мне Мишаня тоже рекламировал этот магазин. – Случись чего, он сляпал бы видео, где ты продаешь секреты МКБ владельцу этого магазина. Говорят, уже появилось приложение для обработки видео, где можно сделать смену лиц – одно на другое. Или дополненная реальность, или исправление даты на видео, да мало ли в мире интересного… – Тут Арсений мечтательно посмотрел в окно. – Мишаня хорошо отработал эту технологию. Он сварганил липовые видео, как Яблочков встречался с Пивных, как покупал мартини в день своего отравления, как Дина ехала с Черняевым в больницу в день убийства Яблочкова… Кроме того, он скачал у Яблочкова результаты исследований, и они легли в основу «шпионской переписки» с Пивных, который и знать не знал этого Яблочкова. Словом, подставил по полной. И когда секретарь Алмазовой собралась покупать билет на поезд, Мишаня закинул ей фальшивый сайт РЖД. Она вышла на его страницу, а там все билеты на утренние поезда уже раскуплены. Пришлось брать на вечерний. Интересно, куда деньги ушли? – вдруг призадумался он на пару секунд. После чего фыркнул. – А я так и не узнал у этого гада, как он это сделал! Я бы тоже попробовал… – Разберемся, – спокойно произнес Воронцов. – А авария, которую подстроили? С доктором. Кстати, как он? – Спасибо, получше, – ответил я. – Авария – тоже дело рук Мишани, – заявил Арсений. – Он признался. Перед тем как завалиться и умереть. – Оставил бы Мымрин признание, а вы бы его записали на диктофон… – мечтательно сказал Громов. – Это правда такая фамилия? – перебил начальника безопасности Арсений. – А я думал, типа шутка. – Не смешно. Над мертвыми не шутят, – удрученно покачал головой Громов. – Но зачем он это сделал? При чем тут Федор? Я еще понимаю, в твоей машине тормозные шланги подрезать… – Он криво усмехнулся. – Чтобы не совал свой нос куда не надо. – Элементарно. – Строганов снова уселся. – Федор ваш, Склифосовский, увидел эпичный сон, когда, находясь в эксперименте, был под наркозом. Причем он знал, что этот же сон видели и другие испытуемые. Типа пророчество такое, взгляд в будущее. И наверняка написал про это в отчете… Тамошние гроссмейстеры сообразили, что источник таких мыслей нужно прикрыть, иначе пойдут ненужные разговоры, слухи… Они ради МКБ жертвуют офицерами и ладьями, а уж про пешки вообще никто не думает. Заменят другими – и все дела. А вот у меня вопрос к вам. – Он ткнул указательным пальцем в Воронцова. – Как это ваши коллеги скушали информацию от Мишани и даже не проверили ее? Я про липовые переписки, видео. А? – Бэ, – усмехнулся Воронцов. – У них и спроси. Когда я веду расследование, то все проверяю сам. Кстати, о проверках. А почему ты интересовался профессией матери того парня, одноклассника Черняева? – Он стал внимательно наблюдать за Арсением. Тот заметно напрягся, но ответил: – Да просто подумал, вдруг она или этнолог, или этнограф, или антрополог? Установилось молчание. Особенно был поражен я: откуда Строганов может знать такие слова? – Я в интернете посмотрел про эти профессии, – пояснил он нам. – В интернете, говоришь? Интересно… – Воронцов прикрыл глаза, будто что-то вспоминая. – Я когда в тот вечер производил осмотр квартиры, обратил внимание на книги в коридоре… – Он обвел нас взглядом. – Например, была книжка, где автор Леви-Стросс… Я про джинсы подумал, а там название, что-то про антропологию. – Ха, – потер руки Арсений. – Рядом стояла книга «Этнология», я решил, что это про насекомых. А там вообще автор – Гамлет. Я помню, даже посмеялся. И еще обратил внимание на книгу Льва Гумилева. Это же поэт? – Нет, – поправил я старлея, – это ученый, этнолог, философ. Его папа был поэтом. – Спасибо, доктор, – поблагодарил меня Воронцов и продолжил: – Но после твоего интереса я все-таки решил узнать ее профессию. Так вот, она этнолог. И я тоже посмотрел в интернете, этнология это вовсе не наука о насекомых. Но теперь у меня законный вопрос, даже два: почему тебя это заинтересовало? И как ты узнал ее профессию? – Догадался, – буркнул Строганов и добавил сварливым тоном: – Вы же уже подозреваете отца этого парня в убийстве Зволдина? Пистолет, передвижения машины, мотив, чего вам еще надо? Неужели мало? Наверняка еще смотрели, кто последний звонил Зволдину? Воронцов скрестил руки на груди: – Да, звонок был со старой сим-карты, зарегистрированной на подозреваемого. Только телефон, с которого звонили, так и не нашли. – И не найдете, – уже спокойнее сказал Арсений. – И вообще, берите пример с ваших коллег, которые не парились проверками. – Предпочитаю положительные примеры, – возразил Воронцов. – В этом деле много нестыковок. Например, нет отпечатков пальцев отца на пистолете. Сам пистолет, который просто был оставлен в машине, а не выброшен, не спрятан… И так далее. Кстати, его адвокат уже ухватился за эти неувязки. И я тоже не уверен, что отец имеет отношение к… – Чего вы хотите? – нетерпеливо перебил старлея Строганов. Воронцов помолчал, затем вполне искренне заявил: – Я хочу, чтобы каждый на своем месте хорошо делал работу, которая ему поручена. А еще проявлял человечность. И тогда мы будем жить лучше. – Тогда чего спрашиваете? Проявляйте человечность. – Я и проявляю, – улыбнулся Воронцов. Арсений насупился. Мы с Громовым непонимающе посмотрели друг на друга. – Борьба умов превыше столкновений лбами, – улыбнулся я, даже не пытаясь постичь, как угадал Арсений и какое имеет значение, кем работает мать погибшего парня. Арсений поменял музыкальный диск. Заиграли «The Cranberries’» песню «Zombie». – Слава богу, – с чувством сказал Громов, как только песня закончилась, и неожиданно поинтересовался: – А помнишь, ты спрашивал телефон Борщевикова? А заодно и куда выходят окна его квартиры? – Конечно, помню, – спокойно подтвердил Арсений. – А что? – Это я хотел у тебя спросить «а что?», вернее, а зачем? – раздраженно пояснил тот. – Да, – улыбнулся я, – мне тоже интересно, какую роль в расследовании сыграла фотография Яблочкова в полный рост. – Решающую роль! – расплылся в улыбке Арсений. – Прикиньте, выглянули вы в окно, а чел, которого ваш подручный отправил на тот свет, гуляет по этому свету. Я уверен, что он вначале не разобрал, что это просто фотография, и стал названивать Мишане. Я сумел в бинокль рассмотреть по его губам, что первыми словами были: «Мишаня, что за хрень?!» А ведь мог позвонить, например, Василию Михайловичу и ему сообщить, типа: «Ты Яблочкова-то не добил! Вон он, живехонький, ходит у меня под окнами»… Громов, вероятно, уже выработал иммунитет на Строганова, поскольку закатил глаза, покачал головой, но промолчал. Воронцов пожал плечами, видимо не разделяя мнения Арсения о результативности этой идеи. – Кстати, как он себя чувствует? – обратился я к Громову. – Борщевиков, я имею в виду. – Я понял. – Он вздохнул. – Лежит в реанимации, хочу сегодня заехать, узнать… Да, – вспомнил Василий Михайлович, – сообщником Черняева в больнице был Мишаня? – На все сто! – уверенно подтвердил Арсений. – Сидел в машине с ноутом, наблюдал и руководил, свой телефон предусмотрительно не взял, а Черняев выполнял всю черную работу. Увы, ему не хватило времени в этом признаться. Представляете, считать себя гением, а рассказать и похвастаться некому. Выпендрежник. На этом его пороке я и сыграл… Что вы смеетесь? – обиженно поинтересовался он. Когда Воронцов с Громовым ушли, я напрямую спросил у Строганова: – Ну, и как ты угадал профессию мамы этого парня? – Я не гадал, – буркнул он в ответ. – Зря я вообще на эту тему заговорил… Ну, смотри! Помнишь, Зволдин вел нас в виварий с собаками и ему кто-то позвонил? – Я кивнул. – Я отчетливо слышал женский голос. Причем звонившая ругалась, кричала на него и требовала срочной встречи. Зволдин вначале отказался, но она сказала ему нечто такое… Например, что разоблачит его как наркоторговца. И он был вынужден согласиться. Он запер нас с собаками, а сам бросился к лаборатории. Какие у него были намерения, теперь можно только гадать. Может, хотел расправиться с шантажисткой. А может, решил забрать партию наркотиков и телефоны, чтобы не было улик… А женщина вначале следила за ним из машины, затем вышла и выстрелила в него. Помнишь то перо, которое мы видели на Зволдине? Да, там валялись и другие перья, но на земле. А это перо лежало, как будто кто-то его специально положил на труп. Поднял с земли и положил. Вечером, когда я гостил у тебя, то поискал информацию… Тэги были такие: перья, убийства, мертвецы и так далее. И прикинь. – Он возвел руки к потолку. – Я наткнулся на статью какого-то этнолога об обычае одного индейского племени, где было принято в убитого врага втыкать орлиное перо из своего головного убора. Типа «сдохни, сволочь!». Вот так! – Он схватил нож и попытался воткнуть его в стол. Я обратил внимание на многочисленные зарубки на столешнице.