Глава 7 В шесть часов вечера следующего дня была запланирована съемка программы, она должна была идти в прямом эфире, поэтому в пять Виктор Демьянович уже стоял у проходной студии местного телевизионного канала. На нем были темно-синие брюки и коричневый пиджак в цвет ботинок. Просто, но элегантно. Его встретила девушка-редактор, приятная и строгая. Она поминутно связывалась по рации с коллегами и вела Миронова, судя по всему, какими-то обходными путями. По дороге она кратко обрисовала, что будет происходить и что надо делать. Пройдя целую вереницу коридоров и сменив несколько раз этаж, они наконец добрались до гримерной, которая оказалась пуста. МВД и его спутница покорно прождали десять минут гримера, которая пришла, бросила оценивающий взгляд на следователя, нарочито громко и по-женски манерно воскликнула: «У него отличный цвет кожи. Он прекрасен и без моей помощи», — и прогнала обоих за дверь. Девушка-редактор отвела Виктора Демьяновича в какой-то коридор и усадила на скамью. Она отдавала односложные команды и часто общалась со «своими» по рации, так что больше походила на телохранителя, чем на работницу студии, но ее поведение, осанка, манера говорить и держать себя выдавали в ней столичную особу. Из радиопереговоров следователю мало что стало ясно, только то, что кто-то там в коридоре третьего этажа, а кто-то другой ведет кого-то на грим по коридору второго этажа. На каком этаже находился сам Виктор Демьянович, он не знал. И что самое интересное, Миронов пребывал на студии уже минут тридцать, но за это время не встретил никого. Еще через пять минут его отвели к звуковикам, где пристегнули к внутренней стороне рубашки петличку, положили в карман маленький кирпич передатчика на батарейках и, наконец, посадили в небольшую комнату, в которой оставили его в одиночестве и велели немного подождать. Миронов нервничал. В жизни он был неплохим политиком по части общения с людьми, но здесь была не жизнь, здесь шоу. Народ принесет в жертву кого угодно, лишь бы поднять рейтинги и получить хорошенький скандал на камеру. Виктору Демьяновичу сегодня предстояла сумасшедшая проверка на прочность, и это был большой вопрос, насколько сухим он выйдет из воды. «Хорошо бы хоть по пояс», — прошептал он себе под нос. Томительное ожидание удобряло почву для сомнений и размышлений, а стены маленькой комнаты-коробки, сдавливая следователя, нагнетали обстановку и не давали вздохнуть, наполняя легкие спертым ароматом грима и пудры. Миронов никак не мог выбросить из головы то, что накануне ему рассказал Арсений. Боль… ему нравится смотреть на нашу боль. Он получает от этого удовольствие. «Выходит, это его слабая сторона, — думал Виктор Демьянович. — Он отдаст все что угодно, чтобы наблюдать. Наблюдение дарует ему ощущение власти, сладкой и пленительной». В эту секунду сердце следователя застучало быстрее от резкого и жаркого выброса адреналина. «А что, если сегодня он будет на передаче?!» — выпалил Миронов вслух и встал с дивана, занимающего больше половины маленькой гостевой каморки. Но в качестве кого? Зритель? Эксперт? Гость? Кто он? Если теория верна и преступник всегда возвращается на место преступления, то этот не пропустит шанс покрасоваться перед телекамерами. В этот момент раздался короткий сигнал входящего сообщения на мобильном телефоне. МВД достал телефон из внутреннего кармана пиджака. Незнакомый номер. На экране горела надпись: «Ну, как? Волнуетесь?» «Кто это?» — напечатал Миронов и отправил сообщение. «Тот, о ком вы подумали!» — последовал ответ. На секунду Виктор Демьянович испугался того, что сам накликал беду своими же мыслями, но это было не самое страшное. Страшным и огромным казался вопрос: что же теперь делать? В комнату постучали, дверь отворилась, и за ней показалась девушка из столицы. Она обратилась по имени-отчеству к Миронову и попросила следовать за ней, съемка должна начаться буквально через несколько минут. Шагая по коридору, Виктор Демьянович набирал номер Марии, от напряжения еле попадая по клавишам мобильного телефона. — Господин следователь, — на столичный манер начала говорить девушка, — мы скоро начнем. На время съемки я прошу вас оставить мобильный телефон здесь. Мы положим его в конверт и отдадим вам сразу после окончания съемочного процесса. Дело в том, что запись будет идти в прямом эфире, а мобильные телефоны могут создать помехи на звуке. Мы просим всех гостей сдать их. Это стандартная процедура. Мария не отвечала. Миронов проклинал все на свете. — Можно мне еще минутку? Последний звонок. Девушка взглянула на часы и произнесла: — У вас есть даже не одна, а две минутки. — Благодарю, — с безумием в глазах гаркнул Виктор Демьянович и набрал трясущимися руками номер Марии во второй раз. На третий раз она взяла. — Маша, что у тебя за манера не брать трубку, когда это катастрофически необходимо?! — выпалил Миронов. — Что случилось? — не ожидая такого резкого нападения со стороны собеседника, выпалила она. — Он здесь. Он будет на шоу. Я почти уверен. Только что получил сообщение от неизвестного. Сейчас пришлю тебе номер, пробейте его. Может, удастся обнаружить, где он и кому принадлежит? И выезжайте срочно на студию. Надо все оцеплять. Он не упустит возможности покрасоваться перед камерами и остаться незамеченным. — Ты абсолютно в этом уверен? — Не знаю. Но догадки стали возникать, как только я сюда пришел, а потом эти сообщения. Есть полное ощущение, что он будет наблюдать или уже это делает. У меня осталось совсем мало времени. Съемка идет в прямом эфире, поэтому телефоны отнимают. Я думаю, будут небольшие рекламные паузы. Связь будем держать через них. Поторопитесь, очень прошу. — Ладно. Выезжаем прямо сейчас. Будем минут через двадцать. Не нервничай. Сохраняй лицо. Отведенное время на разговоры истекло. Когда Миронов судорожно клал свой телефон в конверт, прозвучал сигнал и на экране высветилось новое сообщение. Оно было короткое — всего одно слово: «Поиграем?» Учитывая, что это была выездная передача — прямой эфир, — декораторы, художники и монтировщики потрудились на славу. По оформлению помещение практически ничем не отличалось от того, как оно всегда выглядело на экране телевизора, возможно, за исключением нескольких деталей, подчеркивающих то, что это прямое включение из другого города. Все было так, как если бы включить один из федеральных каналов Центрального телевидения вечером с понедельника по четверг. В павильоне студии расположился в несколько рядов зрительный зал амфитеатром, а на второй половине осталось место непосредственно для действа. Как будто специально, кресла гостей и приглашенных экспертов — советников — главных распространителей конфликта — стояли друг напротив друга для лучшего нагнетания обстановки, но не настолько близко друг к другу, чтобы перейти к открытому бою и рукоприкладству. На заднем плане, за спинами гостей, располагались панно, на которых были изображены в некой белой пелене или дымке еле различимые очертания городских достопримечательностей, а по обеим сторонам от зрителей над головами высились большие мониторы, транслировавшие заставку и название темы передачи. Приятный ведущий в откровенно пошлом и вычурном, а оттого неприятном костюме, с громковатым и надрывным голосом — видимо, профессиональная привычка прерывать скандалы давала о себе знать, — начал эфир дежурной эффектной фразой. Этот человек одновременно и располагал к себе, и отталкивал — скорее всего, такая двойственность тоже была задумана изначально и являлась частью имиджа передачи. Шоу началось. Вопросы, мнения, советы посыпались градом, но благо не Виктору Демьяновичу. Его здесь толком никто не знал, а сам он испытывал сильное отвращение ко всему происходящему вокруг и выбрал тактику — отвечать, только если спросят. Здесь были местные и столичные политики, блогеры, один-два фрика, пара экспертов от искусства, общественные деятели и простые зрители. На секунду МВД удивился, что на передачу не позвали Арсения, но тут же осекся, ведь никто не знает о том, что он был ранен. Никто… кроме того надоедливого журналиста. И только сейчас до Виктора Демьяновича дошло, что этот Андрей К. из газеты всегда появлялся «не в нужном месте и не в нужное время», он всегда знал, где и что произошло, как какой-то неуловимый стрингер для кабельного телеканала. «Откуда у него имелись все эти данные? Может, он имеет какое-то отношение к убийце или у него есть тайный информатор в органах? Надо его прокачать!» — решительно подумал Миронов. После нескольких вступительных и разгоряченных речей гостей в студии ведущий прервал гвалт обсуждения и обратил внимание зрителей и участников на экран. На прямой связи был губернатор города и области. Он говорил кратко и сдержанно: «Кто бы и что ни говорил, я всецело доверяю работникам уголовного розыска и уверен, что в ближайшее время преступник будет пойман. Мы будем наращивать усилия в борьбе с нашим врагом. Никому не дано никакого морального права совершать подобные злодеяния. Спасибо». Никаких вопросов, никаких ответов, лишь общие, но сильные слова. Прямой эфир был прерван. Пока имелось время, Миронов стал заниматься делом — он сканировал зал и искал в нем возможного убийцу. И все шло как нельзя лучше, по плану до тех пор, пока ведущий не задал вопрос: «А что скажет на это непосредственный участник событий, наш гость из органов?» — Сегодня у нас в гостях Виктор Демьянович Миронов, следователь из Управления уголовного розыска, — произнес ведущий, прозвучали дежурные аплодисменты, и он продолжил: — Как я понимаю, вы участвуете в расследовании? — По факту, я им руковожу, — ответил МВД и пожалел. Из другого конца помещения в микрофон раздался голос так называемого «приглашенного эксперта»: — А вы понимаете, что это профнепригодность — столько времени ничего не предпринимать? Вы ждете, когда город захлестнет волна новых убийств или когда появятся подражатели? Миронов даже глазом не повел. Внутри его, конечно, одолевала буря негодования, но снаружи он был фантастически спокоен. Он ответил так, вернее, он хотел ответить, но его предупредил ведущий: — Это хороший вопрос, но ответ, дорогие зрители, мы услышим после небольшой рекламы. Оставайтесь с нами и не переключайтесь. — Я на минутку, — буркнул МВД, вскочил с места и направился из зала. Когда он оказался за кулисами, к нему подлетела девушка-редактор и с испуганным взглядом пролепетала: — Вы куда? — В смысле? — не понял Миронов и стал искать глазами Марию. — Вам нельзя уходить! Виктор Демьянович посмотрел на девушку и как-то очень мягко, по-отечески успокоил: — Да знаю я. Вы тут женщину не видели? Марией зовут. Она ко мне. — Я здесь, — раздался из конца коридора голос запыхавшейся Марии Геннадьевны. — Наконец-то, — выдохнул Миронов. — Дело плохо. Мне задают каверзные вопросы. — Уже? — пытаясь отдышаться, произнесла Мария. — Да. Выводят на скандал. — А убийца? — Чувствую печенкой, что он здесь. Но где… Наряд приехал? — Да. — Пусть окружают здание, чтобы никто не мог выйти. Мне сейчас после рекламы предстоит отвечать на вопросы — постараюсь в процессе сделать так, чтобы он себя выдал. — Витя, ты хоть понимаешь, что это прямой эфир?! Мы можем опозориться на всю страну! — А ты чего хочешь, остаться чистенькой или поймать подонка? — резко выпалил Миронов. — Поймать — это хорошо. Но телевидение… они съедят нас с потрохами. — Я несъедобный, — произнес Миронов с каким-то слишком серьезным выражением лица для такой несерьезной фразы. И как только он договорил, его попросили вернуться в зал. Последнее, что он сказал Марии: — Найди место, чтобы видеть всех, и действуй по ситуации! Эфир пошел. — Сегодня у нас в студии обсуждается волна убийств, которые потрясли всю страну, и непойманный убийца, затеявший игру с целым городом, — начал ведущий. — Тема сегодняшней передачи «Игра в смерть». Итак, до рекламы мы выслушали мнения нескольких экспертов и вопрос, адресованный непосредственному руководителю расследования. Виктор Демьянович, как вы ответите? Расскажите нам об этой истории. Ведущий элегантно полуприсел на диван и обратил огромный микрофон в сторону Миронова, на котором и без того уже висела петличка. — Я не имею права разглашать всех подробностей, — сухо начал МВД. — Скажу так. Следствие ведется. Работает огромный штат сотрудников. Приехали коллеги из столицы. Это не значит, что другие дела заморожены, это значит, что мы делаем все возможное. Письма, которые были присланы убийцей, проходят графологическую и другие экспертизы, места преступлений зафиксированы на камеру, оружие преступника у нас, оно исследуется, мы прорабатываем огромное количество версий и допросили уже не один десяток подозреваемых. Рано или поздно мы его поймаем. Понимаете, этот подонок… — Виктор Демьянович запнулся и покраснел от напряжения, сердце ошалело билось и норовило выпрыгнуть из груди, но он продолжил: — Все же согласны, что недочеловек, который совершает подобные злодеяния, не достоин, чтобы его здесь, обсуждая, прославляли на всю страну. Он слишком мелок, слишком ничтожен для такой чести. — Миронов произносил каждое слово отчетливо, резко и колко, так, чтобы мысли, как дротики, долетали и попадали в цель. — Пользуясь случаем, хочу обратиться к убийце. Ты затеял опасную игру и считаешь себя в ней королем, а по факту боишься показать свое лицо, боишься выйти из тени. Если ты хочешь настоящего адреналина, так покажись, не будь тряпкой… — Что вы делаете? — шепотом произнес ведущий. Но Миронов пропустил этот вопрос мимо ушей, он наблюдал за залом, за его откликом и продолжал: — Знаете, есть у меня одна догадка. Как говорится, все или ничего. — Он сделал ударение на слове «все». — Я уверен процентов на восемьдесят, что убийца сейчас находится в этом здании… — По залу пробежал коллективный вздох удивления. — Мы в любом случае тебя поймаем, так как бежать отсюда некуда: здание окружено отрядом спецназа. Предлагаю просто сдаться. Всем оставаться на своих местах. Прошу раздать мобильные телефоны и предъявить их на проверку. — А ордер у вас на это есть? — крикнул кто-то из экспертов, так сказать, «под шумок». Миронов уже хотел было достать свой пистолет и, как в старых добрых американских боевиках, сказать: «Вот мой ордер!» Но ему не пришлось этого делать. В зал вошла Мария своей фирменной походкой на высоком каблуке, держа в руках какой-то документ. — Есть, — громогласно произнесла она. Виктор Демьянович обернулся в сторону коллеги и прошептал одними губами «спасибо». Ясное дело, это был просто лист бумаги, никакого ордера у них и в помине не было.