Найти шоу труда не составило, просмотры переваливали за несколько миллионов, а все новости пестрели заголовками о позоре уголовного розыска. Смотреть было неприятно, но Миронов хорошо умел скрывать свои эмоции, подавлять их негативные последствия. Как говорится, собака лает — караван идет. Но ему было больно. Столько лет верой и правдой служить своему городу, отказаться от карьеры в столице, впахивать и днем и ночью за мизерную зарплату, заработать себе репутацию прекрасного следователя и руководителя — и вот так одним махом, одним неверным движением стать посмешищем для всей страны и тех, кто ни черта не понимает ни в этой жизни, ни в специфике работы следователя и уголовного розыска. Отсмотрев видео дважды, они не обнаружили ничего подозрительного: экранная запись была скупа на планы зрительного зала, так что последние ряды они так и не увидели. Нужно было ждать видео со всех камер, запрос на которые был отправлен. Оставались последние зацепки. Первая — это врачи, больницы и бывшие преступники с медицинским образованием. Надо было шерстить архивы, дела, ездить по больницам города и области. И второе — это обзвонить и обойти всех тех, чьи телефоны досматривались на программе. Необходимо было найти адреса, а так как время приближалось к шести вечера, то Миронов оставил это задание коллегам, запланировав на завтра обход всех зрителей и гостей студии. После этого он вернулся в свой кабинет и взялся за дела, что велись параллельно. Открыв сейф ключом, который носил всегда с собой, он достал папки и разложил их на столе. Чтобы ознакомиться с новыми и вспомнить старые дела, следователь потратил некоторое время, которого сейчас практически не было, как, впрочем, и всю последнюю неделю. МВД решил разложить все документы по порядку и отсортировать, чтобы впредь впустую не тратить драгоценные минуты. Он вдруг понял, что здесь что-то не так, ему показалось странным одно обстоятельство. Была одна папка, папка со старыми делами, но важными и памятными, которые всегда хранились под замком в кабинете Миронова по договоренности с начальником. Эта папка находилась в потайном месте сейфа с двойным дном, а теперь она лежала подо всеми делами в общей стопке. Он решил, что в прошлый раз, когда обращался к документам, сам же в запале положил эту папку вместе с остальными. МВД проверил — все было на месте, ничего не пропало, содержало в себе все то же, что и раньше, и выглядело точно так, как всегда. Пытаясь вспомнить, когда он в последний раз брал бумаги из сейфа, Миронов аккуратно положил старые дела в потаенное место, разложил папки с действительными делами и забросил их тоже обратно в сейф, закрыв его на ключ и проверив надежность двери несколькими рывками за ручку. После этого Виктор Демьянович взглянул на часы, взял свое пальто, вышел из кабинета и направился на первый этаж в холл. * * * Ужинать пошли в небольшой, но уютный ресторан по названию парижского бульвара. Внутреннее убранство представляло собой интерьер а-ля французское кафе. К реальному французскому стилю уличных кафе это заведение не имело никакого отношения, взять хотя бы то, что первый этаж был в одном стиле, второй в другом, а в цоколе находился бильярдный зал. Стены украшали большие панно с изображениями французских магазинчиков, улочек и, конечно же, Эйфелевой башни. Мария и Миронов присели за столик у окна и порадовались, что вечер будний, мест свободных было предостаточно, а следовательно, атмосфера была тихой и приятной. Заказали немного, чтобы не ударило по карману: по бокалу вина и небольшую закуску. Говорили много и обо всем. Вспомнили, как познакомились, годы учебы, как вдруг осознали, что небезразличны друг другу, как работать пошли в один отдел, как делили все победы и поражения поровну на двоих и как судьба распорядилась сама, не спросив разрешения у главных героев. — За что тебя так? — спросил Миронов. — В смысле? — удивилась Мария, и Виктор Демьянович только сейчас заметил, что она, конечно, постарела, но совсем не изменилась: такая же улыбка, только морщинок стало больше, но ведь никто не молодеет. Годы все-таки украшают, обрамляют человека, — подумалось следователю. — К нам за что сослали? — улыбнулся МВД в ответ на искреннее удивление Марии. — А ты разве не понимаешь? Я сама попросилась, — почти полушепотом произнесла она. — Но это, полагаю, ненадолго. Чем сможем — поможем, и обратно в столицу на прежнее нагретое место. — Ты совсем не изменилась… Точнее, изменилась, конечно… — Спасибо, Миронов, ты всегда умел делать комплименты. Говори уж сразу, постарела так постарела. — Да нет, я не об этом. Ты все такая же, как тогда… раньше. — Ты тоже… радикальный мальчишка… следователь Витя, — чуть улыбнувшись, будто постеснявшись своих слов, сказала она. И повисла пауза, которая длилась целую вечность… В паузу, которая повисла между двумя некогда влюбленными людьми за столиком в ресторане в центре города с названием как у парижского бульвара, можно было уместить целую жизнь. И она там уместилась. Вечером того же дня к другому ресторану, располагавшемуся на окраине, подъехал белый внедорожник, из которого вышла женщина. Она не стала глушить автомобиль, оставив его с включенным кондиционером и слегка приоткрытым окном, и направилась внутрь заведения. Через несколько минут на другом конце парковки остановился черный тонированный седан. Из машины вышел человек с накинутым на голову черным капюшоном. Незнакомец двинулся в сторону белого внедорожника и заглянул в окно. На заднем сиденье мирно спал малыш. Человек в черном отошел на другой конец небольшой парковки и около десяти минут неподвижно стоял и наблюдал. Но за это время ничего нового не произошло. Тогда этот человек направился ко входу в ресторан и скрылся внутри. Сквозь окна было видно, что он подошел к столику, за которым сидела хозяйка внедорожника — мать ребенка со своей подругой. То, что сказал ей незнакомец, вызвало у нее бурю негодования. По жестикуляции было видно, что женщина злится, оскорбляет собеседника и просит его уйти. Незнакомец абсолютно спокойно развернулся спиной к разозленной женщине, вышел из ресторана, сел в машину и покинул парковку. Женщина наблюдала за всем этим, потом еще несколько минут стояла и всматривалась во тьму парковочной зоны, но на улице была абсолютная тишина, а белый внедорожник спокойно стоял на своем месте, охраняя покой малыша и согревая его теплым воздухом из дефлекторов. Удостоверившись, что все тихо, женщина вернулась к ужину и беседе с подругой. Через несколько минут человек в черном вернулся на парковку, но уже пешком. В руке он нес двухметровый садовый шланг. Быстрым шагом он направился к белому автомобилю. Один конец шланга пристроил к выхлопной трубе, из которой струились пары газов, затем слегка дернул ручку задней двери, но она не поддалась: машина была заперта. Несколько секунд незнакомец простоял в нерешительности, а затем обошел машину вокруг, заметил приоткрытое окно и закинул другой конец шланга в салон. Туда же он бросил, как в почтовый ящик, свежий номер «Городского вестника». Фигура незнакомца оставляла впечатление какой-то скованности и резкости. Видимо, оттого, что он все делал только правой рукой, никак не задействуя левую. Достав черный перманентный маркер, он написал на белой эмали левого борта внедорожника «6:0», после чего растворился во тьме. Пауза затягивалась, и Мария решила взять инициативу на себя. — Знаешь, я зла на тебя особенно не держу. Но я ждала тебя, — тихо произнесла она. — Не надо… — промолвил Миронов, пытаясь закончить этот ненужный и тяжелый разговор, но сам не смог удержаться и продолжил: — Это ты уехала и бросила меня здесь. — Ты обещал приехать. И кормил меня завтраками. Я ждала тебя два года. Опять пауза, и двое переживают былое снова и снова. Вдруг раздался звонок телефона Миронова. Он взял трубку. — Виктор Демьянович, — произнес голос Сергея, — у нас убийство… — Снова он? — Да. — Кто жертва? — Это… — И пауза, но Сергей взял под контроль предательски дрожащий голос и продолжил: — Это ребенок. Совсем маленький. Ресторан «***», что на окраине. Приезжайте. Миронов положил трубку. — Убит ребенок. Снова он. Как только он это произнес, зазвонил телефон Марии. Она ответила «знаю уже» и сразу же закончила разговор. Еще несколько секунд они просидели в молчании, как будто перед долгой дорогой, а затем МВД оплатил счет, и они направились к выходу. У дверей Виктор Демьянович апатично заметил: «А ведь мои быстрее твоих…» «Каждый раз, когда приезжаешь на место убийства, все по-новому, — подумал Миронов. — Никогда не бывает так, чтобы было как вчера. Конечно, есть определенные закономерности, но настроение, атмосфера, поведение людей всегда другие». На этот раз все было как в немом кино, да еще и замедленном немом кино. Казалось, в воздухе разлилось что-то вязкое и липкое, что-то, что не давало людям возможности быстро ходить, мгновенно реагировать. От этого становилось страшно. Мать ребенка находилась в машине скорой помощи, на ее лице была размазана тушь. Женщина сидела, уставившись в одну точку. Врачи вкололи ей успокоительное, и поэтому все, на что теперь был способен ее организм, — это слезы, медленно стекающие по щекам. МВД и Марию встретил оперативник Сергей. Он же и проводил их к месту убийства. В салоне внедорожника до приезда следователя никто ничего не трогал. Только мотор заглушили. Ребенок полулежал в детском кресле и был похож на восковую куклу — куклу, которая не смогла противиться злому року, свершившемуся по умыслу демона из страшной сказки. Все было так же, как и тогда, когда мать покидала автомобиль, а незнакомец в черном заглядывал внутрь. Казалось, малыш все так же мирно спал, лицо его выражало абсолютное умиротворение и гармонию с этим миром и миром снов, вот только теперь он больше не посапывал, как прежде. Теперь он был мертв. Миронов взглянул на тело, резко посерьезнел, черты его лица вдруг напряглись и окаменели. Мария отвернулась. Она держалась из последних сил, поэтому, смахнув рукой одну маленькую слезинку и отрывисто вздохнув, она произнесла: «Мразь!» Это помогло ей сохранить самообладание, и они с Виктором Демьяновичем стали осматривать место преступления. Миронов обошел машину кругом, осмотрел надпись на двери, обыкновенный зеленый садовый шланг, воткнутый в выхлопную трубу, и, наконец, весь автомобиль целиком. Рядом с ребенком на заднем сиденье лежала газета, свежий номер. Надев резиновые одноразовые медицинские перчатки, Виктор Демьянович осмотрел газету, но долго искать не пришлось — она определенно лежала здесь из-за статьи на первом развороте. Миронов ее прочел: «РАК «ОРГАНОВ» Федеральные каналы пестрят новостями о коррупции и борьбе с ней в органах внутренних дел, в органах местного самоуправления, и не только. По всей стране проходят аресты депутатов, губернаторов, чиновников и т. д. Но это столичные новости. Что же можно сказать про наш город? Лев Николаевич Толстой, великий русский писатель, написал в романе «Анна Каренина»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Что же касается нашего города, нашей семьи, то последние события перевернули все с ног на голову и наконец-то вскрыли раковую опухоль, которая скрывалась почти во всех наших органах жизнеобеспечения. Убийства продолжаются, а действий мало. Кажется, как будто кому-то выгодно, чтобы простых жителей города убивали по одному в темных закоулках. Все это похоже на игру в «Мафию», только убийца здесь — лишь пешка в игре более крупной рыбешки. И еще больше все это похоже на песочницу: все вроде бы из одного теста вылеплены и в одном песке возятся, только каждый гребет этот песочек своей лопаткой, у кого-то это огромная садовая лопата или снегоуборочный совок, а у кого-то маленькая пластмассовая с отломанной ручкой. И каждый в меру своего умения гребет песок под себя, в свое ведерко и для своих куличиков. Вчера вся страна познакомилась с удивительным человеком — следователем уголовного розыска Виктором Демьяновичем Мироновым, который устроил фантастическое шоу в прямом эфире. Одно хочется спросить: вы кто — клоун или следователь? Если следователь, так ведите себя подобающим образом, или, может, вам заплатили за этот цирк? Скажите, сколько? Но не будем настолько голословны, мы не знаем всех обстоятельств. Однако есть факты, которые нам прекрасно известны. Виктор Демьянович заходил к нам в редакцию под предлогом беседы, а по факту с целью несанкционированного допроса, в некотором роде. В процессе разговора было нетрудно узнать из уст самого Миронова о деталях следствия. Я могу ошибаться, но, кажется, есть какие-то статьи о неразглашении. Дальше — больше: в процессе беседы Виктор Демьянович не раз намекал на взятку за информацию и говорил о том, что он вполне может быть тайным информатором газеты в обмен на «помощь»… Вертелся как уж на сковороде. Скажите на милость, господин следователь, не о материальной ли помощи вы говорили? Как и у любой газеты, у нас свои источники, верить которым — это уже частное право каждого. Несколько дней назад мы поговорили с одним информатором, который попросил оставить его имя неназванным. Этот человек рассказал о том, как именно Виктор Демьянович Миронов заработал себе репутацию отличного следователя. А вот как: он частенько закрывал неудобные дела по различным причинам, в частности, за неимением состава преступления, утерей важных улик и так далее. И делал он это, понятное дело, не за просто так, а за некоторое материальное вознаграждение. Остается теперь гадать: сколько таких честных блюстителей закона по всей стране? Казалось бы, вот так жили, и все было спокойно, хорошо, как у всех, а тут нате — объявляется убийца. Только его появление открыло истинные лица, вскрыло карты. И что же получается, от убийцы толку больше, чем от наших хваленых чиновников, полиций-милиций? Где же ваша власть? Где сила? Или вы только и умеете, что брать на лапу и глумиться над народом? Нам-то что — мы газета, нам информацию доставать нужно любыми путями, но вы, слуги народа, должны понимать ответственность, которая лежит на ваших плечах. Или каждый сам за себя? В таком случае за народ обидно… Не знаю, как вы, дорогие читатели, но мы всей редакцией вспомнили слова одного культового киногероя: «В чем сила, брат?..» А сила-то, она в правде, а правда на стороне народа всегда. Но это только сугубо наше редакционное мнение». Виктор Демьянович закончил читать и, опустив руки с газетой, уставился в одну точку. Он давно уже не испытывал этого чувства — сильной, почти детской, беззащитной обиды. Той обиды, когда хочется скрыться где-то в темном углу от посторонних глаз и тихо утирать слезы. Что-то надорвалось внутри, куда-то делась уверенность в себе и в завтрашнем дне. В голове вертелся вопрос: «За что эти люди меня так ненавидят? Ведь это не я убийца! Ведь я пытаюсь помочь!» Но это было еще не все. Очнувшись, Миронов поднял глаза и встретился взглядом с Марией. Она смотрела на него, как врач, который сейчас сообщит пациенту неутешительный диагноз. — Я читала это еще утром, весь УГРО читал. Тебе не хотели показывать — думали, что сам прочтешь. Но днем мне позвонили. Собственно, за этим я и позвала тебя на ужин, хотела сказать, но не успела. Приказ сверху: ты отстранен от дела. Вопрос об увольнении пока не стоит, но я должна предупредить: ты сильно влип с этим шоу и статьей. Прости, — промолвила она и после короткой паузы добавила: — Это не моя прихоть. Это приказ. МВД расправил плечи, поднял подбородок и смерил Марию презрительным взглядом. Потом он заметил, что собрались соглядатаи из криминалистов и оперативников. Их он тоже оглядел и произнес: — Так вот зачем весь этот цирк… следователь Витя. — Затем он развернулся и спокойно пошел прочь. — Постой, Витя, это совсем не то! — выкрикнула Мария и схватила его за локоть. Он повернулся, посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Пойду дела за деньги закрывать. И ушел. Он долго брел и утирал редкие слезы, которые предательски сползали по щекам и тонули в щетине. Ему было дико обидно за себя, за людей, за впустую потраченное время, за впустую прожитую жизнь, за то, что отняли цель. Целая жизнь за спиной, и вдруг кто-то тебе говорит, что ты дурак, что ты неправильно жил. И ладно бы просто кто-то от злости это тебе сказал, так ты и сам понимаешь, что все было зря. Человек, который пытается спасти город от серийного убийцы, вдруг становится мальчиком для битья для всей общественности. МВД всегда был сильной и стойкой личностью, однако у всех случаются минуты слабости, когда уже и не знаешь, где взять сил, чтобы казаться бодрым, подтянутым и счастливым. Так живут многие. Кто-то может сказать, что если надо делать вид, что счастлив, то и не счастье это вовсе, однако это принцип жизни половины человечества. Как у Есенина, «казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство». Не все заключается в убеждения — иногда им свойственно разбиваться об айсберг общественного мнения. Но сегодня произошло важное — сегодня Виктор Демьянович постепенно начинал понимать: то, что он делает всю свою жизнь, — не для кого-то. Он всегда поступал по совести не для одобрения большинства, а потому, что знал, что если пойдет на сделку со своими демонами, то перестанет сам себя уважать. МВД отдавал себя делу, служил ему верой и правдой и никогда не принадлежал сам себе. Это был его выбор. «Людям, может, и не нужны мои старания, — подумал Миронов, — но мои убеждения нерушимы. Я знаю, что делаю, и будь что будет. Да, быть одиноким в мире полном людей — это страшно, но не страшнее смерти. И с этим можно жить. Жить и делать назло всем». Ноги привели Виктора Демьяновича к тому бару, в котором он сидел с другом. Зайдя внутрь, заказал графинчик водки и тарелку солений. С каждой новой рюмкой росло негодование. «Ну, было такое, что и дела закрывали!» — думал Виктор Демьянович. Но все делалось по приказу сверху, и он, Миронов, ни копейки с этого не видел, а даже если бы и видел, то не взял бы. Сколько раз ему предлагали взятки, сколько раз подсовывали конверты, но он не брал, ведь не за этим пришел в профессию. Сколько дел раскрыл, в каких только передрягах не бывал! И стреляли в него, и в рукопашную с толпой, и ножевые ранения получал. Разве теперь он виноват в том, что убийца обходит их шаг за шагом? Человеку всегда нужно, чтобы было куда идти. Сейчас у Миронова отняли это «куда-то». И теперь, пожалуй, один выход — заново отыскать это «куда» и сделать его своим. Только теперь уже немолодой мужчина, следователь осознал, что все время жил для других, а надо было для себя. И вроде себе не врал, да и другим тоже, и вроде все было хорошо, как надо. Но не для себя. Все время какие-то уступки, компромиссы, все время это: «Я же для вас, людей, стараюсь». Сегодня он понял, он увидел воочию, что люди его ни о чем не просили, что это был суррогат реальной жизни. Но чего хочет он, Миронов Виктор Демьянович? «Я хочу поймать убийцу, — подумал МВД. — Нет, не для галочки, не для кого-то, и даже не потому, что есть такая заповедь „не убий“! Нет. Я хочу его поймать, потому что это вызов, потому что он оскорбил меня, унизил. А это дуэль». Будучи уже несколько нетрезвым и путаясь во врагах номер один, Миронов вспомнил про статью и решил, что настало время этой самой расплаты, теперь его ничего не держит — самое время наведаться в редакцию. Выпив последнюю рюмку и закусив оставшимся пучком укропа, Виктор Демьянович расплатился и на легких ногах вышел из бара. На улице было свежо, ветром приятно обдавало покрасневшее от алкоголя лицо. МВД расстегнул пальто, так было попрохладнее, и легким, скорым шагом направился в редакцию. Это была походка свободного человека. Пьяного свободного человека. Он добрался до редакции к половине десятого, на улице уже было темно и тихо. Миронов решил обойти здание фабрики кругом и через несколько минут отыскал окна редакции, которые смотрели на город с высоты последнего заводского этажа пустыми и темными глазницами. Однако в одном окне все-таки горел свет. МВД нашел укромное место с хорошим обзором и стал наблюдать. Через некоторое время в окне мелькнул силуэт. «Готов поспорить, что это тот гадкий журналист. Он-то небось и написал эту поганую статейку!» Следователь по-пацански присел на корточки и оперся спиной на стену соседнего здания. Виктор Демьянович уже начинал мгновениями вырубаться, но ждать долго не пришлось. Единственное светившееся окно погасло, и Миронов, спохватившись, зашагал ко входу в здание фабрики. Остановившись в нескольких метрах поодаль, он увидел молодого человека, выходившего из парадной двери. Да, это был журналист Андрей К. Останавливаться на достигнутом МВД не желал, поэтому решил проследить за ним и пристроился шагах в тридцати позади на другой стороне улицы. Журналист шел как-то нервно, постоянно глядел по сторонам и ускорял шаг, вся его фигура казалась резкой и дерганой в свете фонарей ночного города. Минут через десять петляния по улицам молодой человек свернул во дворы и пошел вдоль дома к одной из парадных. Миронов понял, что может упустить цель, и ускорил шаг. Журналист, как будто чувствуя преследователя, тоже ускорил шаг. Затем оба перешли на бег, и теперь это уже была погоня. Прежде чем молодой человек успел закричать, МВД, догнав жертву, повалил ее на землю, заломил руки за спину и произнес: — Пугаться тебе нечего, я не убийца, но, если издашь хоть один звук, изобью тебя так, что мама родная не узнает! Ответом послужило молчание. — Хорошо, — продолжил Миронов. — Куда направляешься? — Я живу тут, — простонал журналист. — Проверю, — наращивал строгость МВД. — Теперь ответь мне на такой вопрос: откуда ты знал о местах убийств раньше, чем кто бы то ни было? — Я свои источники не сдаю. Виктор Демьянович легонько шлепнул журналиста ладонью по затылку. Тот вскрикнул.