— Тише. Ответ неверный. Вопрос еще раз повторить? — Я не скажу. — Ладно, — произнес следователь и поднял с асфальта тело молодого человека. Как только журналист выпрямился, Миронов нанес ему легкий и точный удар в живот. — Это так… для разминки. Откуда узнавал информацию? Я могу сделать из тебя свидетеля, а могу основного подозреваемого. Выбирай! — Хорошо, — приглушенно ответил молодой человек, пытаясь прийти в себя от удара. — У меня есть информатор в уголовном розыске. — А сам я не догадался, — повысил тон Виктор Демьянович. — Кто? Как зовут? — Я не могу этого сказать. Миронов сделал резкий замах для еще одного удара, но молодой человек его опередил. — Я скажу! — вскричал он. — Это ваш новый криминалист, фамилия у него еще такая животная — Лисицын. — А ты, мальчик, ничего не перепутал? — серьезно произнес МВД. — Ты понимаешь, на кого собак вешаешь? — Это точно он! Абсолютно. Чем угодно клянусь! — Верю. — Виктор Демьянович прищурился и пристально посмотрел в глаза, которые искрились страхом, гневом и несломленным самолюбием. — А теперь пойдем! — И Миронов, схватив журналиста за шиворот, потащил его со двора. — Куда? — взмолился тот. — Я же все рассказал! — Ты знаешь, где живет ваш редактор? — Да. — Вот к нему меня и отведешь! Им предстояла долгая прогулка под ночным небом. Миронов уже начал трезветь, чего ему не хотелось совсем, поскольку в подвыпившем состоянии он был способен на более отчаянные шаги, чем в трезвом. Минут через сорок они были на месте. Миновав входную дверь в подъезд, в котором пахло кошками, они поднялись на десять ступенек вверх до дверей квартир первого этажа. — Звонить будешь ты. Меня здесь нет. Уговори его, чтобы впустил, — приглушенным голосом приказал Виктор Демьянович, нажал на кнопку звонка и присел под дверью. Через мгновение за дверью раздался голос редактора: — Кто там? — Это я… Андрей. — Чего тебе нужно? — Поговорить. Я волнуюсь из-за статьи, — произнес журналист, пытаясь придать голосу оттенок испуга, чего делать было и не нужно, ведь он и без того боялся. — Если ты будешь ходить ко мне по ночам, из этого действительно ничего хорошего не выйдет, — сказал редактор, посмотрел в глазок и открыл дверь. Миронов одним движением толкнул внутрь журналиста, шагнул сам, прикрыл дверь и вытащил из кобуры оружие, направив его точно в голову Владимира, который настолько обомлел от неожиданности, что казалось, сейчас расплачется. — Не шумим! — тихо и властно произнес Миронов. — Один живешь? — Да, — дрожащим голосом произнес редактор. — Не трясись — это так, для дрессуры. Давайте в комнату… оба. Владимир и Андрей спиной вошли в комнату-гостиную и забились в угол. МВД сел на ветхий диван. Комната была обставлена по-стариковски. Редактор «Городского вестника» любил простоту и изысканность в одежде, в жизни, в интерьере, но то, что предстало перед следователем, нельзя было назвать стилем «винтаж» даже с большой натяжкой, так что становилось понятно: молодой человек владеет квартирой недавно либо надеется на скорый переезд. — А теперь подробно и обстоятельно рассказывайте мне, чем же я вам так не угодил? — спросил Миронов. — Дело не в вас, — начал Владимир, — дело в убийце. Он приходил ко мне. — А ты уверен? — окончательно перейдя на «ты», гаркнул МВД. — Да. Точно. На нем была такая же маска… — Это не показатель! — перебил его Виктор Демьянович. — Сейчас как раз пойдет волна последователей. — Это был он, — с нажимом и какой-то робкой остервенелостью произнес редактор. — Я садился в машину, он приставил мне к горлу нож и потребовал, чтобы я опубликовал в газете клеветническую статью, в которой будете опозорены конкретно вы. А если я этого не сделаю… — То что? — …то хоронить меня будут по частям. Повисла томительная и тяжелая пауза, после чего Миронов тихо пробормотал себе под нос: — Так, значит, это все-таки месть… Были еще какие-то детали, которые мне надо знать? — Он говорил через какой-то прибор, который может изменять голос. Больше ничего… — Шрамы, татуировки, манера говорить, одежда? — не отставал Виктор Демьянович. — Этого я ничего не успел заметить. Только маску и прибор. Еще немного подумав, МВД встал с дивана и направился к выходу. У входной двери он остановился и обернулся, но его никто не провожал. — Эй, — крикнул он в комнату, — писаки! А дверь закрыть не хотите? Из гостиной показался редактор. Он был сломлен. Руки безвольно свисали вдоль тела, а спина ссутулилась под тяжестью навалившихся обстоятельств. — Есть что выпить? — коротко бросил Миронов. — Коньяк, — тихо отозвался Владимир. — Неси. Через пару минут Виктор Демьянович уже шагал по ночному городу в гордом одиночестве и попивал из горла дорогой французский коньяк. Перед тем как закрыть за ночным гостем дверь, Владимир окликнул его и коротко произнес: «Простите нас!» Миронов на это ничего не ответил, а просто развернулся и, миновав дверь подъезда, шагнул в ночь. Думать об убийце МВД больше не мог. Поток сознания был похож на карусель, которая вертится с безумной скоростью, и видно только размытые огни. Виктору Демьяновичу захотелось почувствовать себя нужным. Он мог бы пойти домой к коту, но кот — это не совсем то, что ему сейчас было необходимо. Миронов, шагая по какой-то малознакомой улице, вдруг вспомнил мальчика Степу, а точнее, его детский, немножко скептический, но чистый взгляд, когда он, Виктор Миронов, назвал себя другом Степана. «И что же? Сказал, а выходит, что обманул. Нет, это нельзя оставлять просто так, — подумал МВД. — Вот кому я нужен! Вот кто не будет заглядывать ко мне в карман, кто не будет презирать меня за то, к чему не имею никакого отношения! Ну и мама у него ничего из себя бабенка!» — подсказало пьяное сознание и направило его прямиком к дому мальчика. Заявляться подвыпившим и с пустыми руками было неприлично, и если с первым ничего не сделаешь, то со вторым еще можно что-то придумать. К полуночи Миронов отыскал круглосуточный магазин, где купил диск, содержащий в себе, как сказал продавец, «зачетный шутер, в который можно рубиться по сетке». С этим гостинцем он отправился к конечной точке своего маршрута. Где-то на подступах к глубокой ночи он стоял на лестничной площадке у двери квартиры Степана и звонил в звонок. Дверь открыла мама мальчика. — Доброй… ночи, — произнес Миронов с интонацией провинившегося школьника. — Доброй, — удивленно откликнулась женщина. — А я вот пришел проведать вашего сына. — Сейчас без десяти час. — Недоумению мамы Степана не было конца. Вдруг из комнаты донесся мальчишеский голос: — Мама, кто там пришел? — и в коридоре показался сам Степа. — Сына, иди спать, — шикнула мама, но мальчик уже заметил своего друга, и сон совсем пропал. — Привет, — протяжно произнес Степа. — Витя… Можешь называть меня Витей. Или дядей Витей. — Ну а ты тогда можешь меня дядей Степой, — сказал мальчик и улыбнулся. — Мам, а Вите можно зайти? Мама строго посмотрела на сына. — Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — клянчил мальчуган. В эту минуту из другой комнаты показался мужчина в шортах и майке. Миронов его увидел и все сразу понял. — Добрый вечер! — по-хозяйски произнес мужчина. — Вы что-то хотели? — Добрый! Я следователь. Хотел проверить, в порядке ли Степа. Но раз все хорошо, то я, пожалуй, пойду, — как-то наиграно произнес Виктор Демьянович, сам себе удивившись. — Да, забыл, вот держи! — сказал он и протянул Степе диск с игрой. — Доброй ночи, боец! Выйдя на улицу, Миронов глубоко вдохнул холодного осеннего воздуха и в полной мере ощутил кайф от абсолютной свободы существования, как будто в кино попал, вот-вот пойдут титры на фоне того, как главный герой уходит по дороге куда-то вдаль. Виктор Демьянович достал старую нескончаемую пачку сигарет, которая, как оказалось, болталась в кармане уже не один месяц, и драматично закурил. Пока сигарета тлела, он еще побродил по округе, а потом вдруг осознал, что пора уже где-то сделать остановку. И теперь он точно знал, откуда его не выгонят. В ночном ларьке, несмотря на запрет продажи алкоголя, он купил бутылку коньяка, предъявив ксиву, а через полчаса сидел в квартире Арсения и разливал горячительный напиток в две рюмки, вопреки здравому смыслу и запретам врачей. Первое боевое ранение надо было обмыть. Говорили много, долго, интересно. Миронов рассказывал о былых победах и забавных провалах, о том, какую пургу вдалбливают в голову с экранов телевизоров, о том, как хорошо иногда просто посидеть и поболтать, о том, кто как начинал, и еще о многом. Он чувствовал себя нужным, и Арсений был вне себя от радости, что пример для подражания, его почти кумир сидит рядом, травит байки и хмелеет с каждым новым глотком лекарства от душевных ран.