Глава 9 Утром в гимназию номер 4 поступил звонок. — Алло, — произнес голос, — хотел бы сообщить, что строители, которые работали на каникулах, заложили четыре килограмма тротила под пол и стены школы. Это не шутка, выводите детей и вызывайте полицию. — Далее в трубке зазвучали короткие гудки. Моментально по громкоговорителям была объявлена тревога, и педагоги начали выводить свои классы на улицу. К тому времени возле школы уже минут двадцать стоял черный седан с тонированными стеклами. Он был припаркован достаточно близко, так что от входа в здание до двери автомобиля было всего шагов двадцать. Из него вышел человек в костюме, напоминающем школьный, на который сверху была накинута ветровка с капюшоном, частично скрывавшим белую маску. За плечами у незнакомца нелепо топорщился рюкзак. Когда из школы повалили подростки, он ловко смешался с толпой. Его интересовала одна-единственная девочка из третьего класса. Незнакомец выследил свою цель и, выждав удачный момент, как бы невзначай подошел сзади, сделал моментальный укол из пистолета, после которого ноги жертвы подкосились, и она сама упала в руки преступника. Незнакомец сделал несколько уверенных шагов к автомобилю, ловким движением бросил безвольное тело ребенка на заднее сиденье, прыгнул за руль и уехал. Все заняло от силы минуту, а может, и того меньше. Незнакомец был готов к отпору со стороны педагогов и даже детей, но они были так суетливы и невнимательны, что в суматохе никто ничего не заметил. Проехав несколько улиц и убедившись, что погони или слежки нет, человек в маске выбрал безлюдное место и припарковал автомобиль возле дороги. Затем он вышел из машины, открыл заднюю дверь и стал рыться в карманах одежды и рюкзака спящей девочки. Поиски продолжались недолго, целью незнакомца был телефон, который нашелся в чехле на шее у ребенка. Вернувшись на водительское сиденье, человек отыскал контакт «Папа» и нажал кнопку вызова абонента. Когда в трубке раздался низкий мужской голос, преступник поднес к губам знакомый прибор и заговорил голосом девятилетней девочки. — Папа, прости меня, пожалуйста, — подражая детским слезам, проговорил незнакомец. — Что случилось, родная? — встревоженно произнес отец. — Успокойся, зайка. — Я убежала из школы… — продолжал хныкать искусственный, но абсолютно правдоподобный голос. — Девочки из класса смеялись надо мной. — И где ты теперь, дуреха? — Папа, приезжай, пожалуйста… забери меня. — Конечно, я приеду, рева ты моя. Не думай об этих девчонках. Я завтра же позвоню в школу и скажу, чтобы их наказали. — Не надо, — продолжал глумиться незнакомец, еле сдерживая улыбку, — они меня еще больше будут ненавидеть. Просто приезжай один. Никого не хочу видеть, кроме тебя! — Хорошо, зайка! Ты где? — Я на озере! Там, где парк, в котором мы с тобой гуляли. — Никуда не уходи и не разговаривай ни с кем. Я скоро буду. Хочешь, могу с тобой говорить, пока еду, чтобы тебе было спокойнее. — Пап, я уже не маленькая, — вжился в роль незнакомец. — Просто приезжай. Один, пожалуйста. Затем человек в маске бросил телефон на пассажирское сиденье, спрятал прибор для изменения голоса в карман и, отъехав от обочины, направил автомобиль в сторону парка. С раннего утра, вопреки отстранению, как будто назло всему миру, Миронов продолжал работу и поиски — обходил адреса гостей студии в тот злосчастный день прямого эфира. Он задавал пространные вопросы, порой не относящиеся к делу, интересовался причинами, побудившими того или иного человека пойти на эту передачу, пытался наблюдать за реакциями собеседников и прочим. Виктор Демьянович чувствовал себя так, словно его заставляли воду в ступе толочь. Что он пытался найти? Да, убийца был в студии в тот день, но он мог и не светиться на камеры, он мог быть среди монтировщиков, среди организаторов, помощников. Такое количество людей и их действия отследить просто невозможно. В конце концов, он мог просто по поддельному пропуску пройти на территорию и никак себя не выдать. Просто человек в здании, и все. Кому какое дело, что он тут околачивается? Многие мысли в тот день не давали покоя МВД, но одна в особенности — это причастность Лисицына к утечкам. Насколько резко и подозрительно появился в городе этот эксперт-криминалист, его бывший сокурсник, пришел сразу на место преступления в день первых убийств, спустя столько времени вернулся в город, всегда был рядом, в курсе событий, связанных с убийствами. «Это как минимум тянет на увольнение, как максимум на арест по подозрению в убийствах! Надо его прокачать!» — подумал Миронов. После вчерашних ночных бдений и посиделок голова, конечно же, раскалывалась, но погода помогала: было прохладно и сыро, в воздухе стояла какая-то взвесь, накрапывал мелкий дождь. В другой день такая погода портила бы настроение, но сегодня в воздухе было что-то осеннее, свежее и бодрящее. Арсений шел на перевязку. Его молодой организм проще справлялся с похмельем, однако все выпитое не шло на пользу выздоровлению, поэтому Сеня готовился выслушивать порицания от врача. Ими все и ограничилось. Перевязка прошла хорошо. Однако то, что он увидел, возвращаясь из больницы, добавило новых красок в это пасмурное и болезненное утро. Увиденное заставило его потянуться в карман за телефоном и набрать номер Миронова. — Алло, Виктор Демьянович! — медленно и удивленно протянул он. — Я только что проходил мимо нашего театра драмы, и знаете, кого увидел на афише? — Это шутка, Сеня? — разозлился Миронов. — Какой театр? Кого ты там увидел? — Туманова-младшего… того фальшивого, который к нам приходил. МВД завис от изумления. — Я спрошу еще раз, Сеня: это не шутка? — Нет же, говорю вам, я сейчас стою на улице возле афиш и смотрю прямо в глаза нашего псевдо-Туманова-младшего. — Стой там! — приказал Миронов. — Скоро буду. На афише действительно был изображен человек, который выдавал себя за Туманова-младшего, с одной лишь поправкой: Туманов-младший был гладко выбрит и аккуратно причесан, этот же человек был подстрижен под ноль и имел некоторую растительность на лице. Пока Миронов мчался на машине, Арсений успел изучить лицо лже-Туманова, в сотый раз убедиться, что это точно он, а заодно и выучить весь репертуар театра на предстоящий месяц. В спектакле, который значился на афише с изображением подставного Туманова-младшего, играли шесть актеров, и один из них был тот самый человек, который выдавал себя за сына начальника отделения. Уголовный розыск прошерстил столько архивов, записей и дел, а тут как на блюдечке и фотография, и имя с фамилией, и место работы. Но красноречивее всего говорило название спектакля, оно было написано красивым, вычурным шрифтом, присущим многим провинциальным афишам. «Партнеры по преступлению». Миронов долго смотрел на изображение, пристально и кропотливо изучая его, после чего почернел как туча, насупил брови, а желваки заходили из стороны в сторону. Казалось, МВД, как цепной пес, готов сию же минуту сорваться с места и разорвать добычу на мелкие кусочки. Вдвоем напарники проследовали внутрь здания театра через служебный вход. Миронов предъявил охраннику удостоверение работника органов внутренних дел, и тот проводил их в кабинет художественного руководителя театра. Обилие вычурности и роскоши мгновенно бросилось в глаза: позолота просто жгла сетчатку, а размеры стола не поддавались разумному объяснению. — Как вас зовут? — словно бы не обращая внимания на это благолепие, спросил Миронов. — Марк Ефимович… присаживайтесь, — произнес худрук и указал на два резных стула века эдак восемнадцатого у края стола, сам же он сел на другом конце в свое кресло. — Что вас интересует? — Как зовут актера, который изображен на афише спектакля «Партнеры по преступлению» — она висит у вас на стенде? — отчеканил Миронов. — Это Сережа Горелин, хороший парень, талантливый артист. — Дело в том, что этот человек с преступным умыслом в течение некоторого времени выдавал себя за сотрудника уголовного розыска. Марк Ефимович тяжело вздохнул и произнес: — Как-то не верится совсем! Вы уверены? Сережа — дисциплинирован, как никто в этом театре. Ответственный, на репетициях подготовлен, приходит вовремя, за ним нет никаких нарушений. Зачем ему нужно выдавать себя за вашего коллегу, да еще и с преступным умыслом? — Нам бы тоже хотелось это выяснить. Мы можем с ним поговорить? Он в театре? — Да, конечно, — вставая из-за стола, произнес худрук. — Пойдемте, я покажу вам его гримерную, думаю, он там. Гримерки оказались намного скромнее кабинета художественного руководителя. Судя по количеству мест, в небольшой комнате ютились шесть артистов, у каждого был свой стол с зеркалом и небольшой ящичек для личных вещей и мелочовки. Ни в одной из грим-уборных артиста найти не удалось, после чего Марк Ефимович произнес: — Видимо, он на сцене. Идите за мной. Все вместе они прошли по коридору, поднялись по маленькой металлической винтовой лестнице, миновали помещение под сценой, которая даже снизу казалась внушительной, и через небольшую белую дверь вышли в зрительскую часть. Сейчас здесь, конечно, никаких зрителей не было. Мест было много. Зал состоял из партера, амфитеатра и нескольких ярусов балкона. Вероятно, в дни премьер и аншлагов в этом зале можно разместить около шестисот гостей без учета дополнительных стульев и так называемых мест за креслами. На сцене стояли декорации, в которых бродил актер. Он бурчал себе что-то под нос, видимо, повторял слова роли и мизансцены. Это был человек, который еще недавно прикидывался Тумановым-младшим и которого уже не первые сутки искала полиция города. — Сергей, — окликнул его Марк Ефимович, — с тобой хотят поговорить. Парень обернулся в зал на голос, но из-за расстояния и тусклого света не сразу разглядел гостей. Через мгновение, когда тройка во главе с худруком пересекла половину партера и вошла в пятно света, он понял, кто и зачем пришел, и бросился бежать в кулису. Миронов и Романов, не теряя ни секунды, рванули за ним. Спустившись в трюм, беглец пересек сцену и бросился в коридор к гримерным. Удача вполне могла оказаться на его стороне, ведь он хорошо знал здание с его потайными ходами и коридорами, в отличие от Миронова и Арсения, которые в зрительской-то части были от силы пару раз, и то еще в школе. Арсений отстал почти сразу: бок заболел, и на рубашке появилась тонкая кровавая полоса. МВД продолжал погоню один. Он бежал шагах в десяти от Сергея и не сдавал позиций. Беглец перескочил через турникет охраны, Миронов за ним, и если в здании он был связан незнакомыми стенами, то на площади перед театром все было проще. Выбежав на улицу, Виктор Демьянович выхватил пистолет из кобуры и крикнул: «Стой!» Он выстрелил в воздух и повторил: «Стой! Стрелять буду!» «Третий шаг — выстрел в цель», — решил МВД, резким, отточенным движением вскинул руку с пистолетом и произвел выстрел. Миронов был хорошим стрелком. Сергей по звуку понял, что второй выстрел был уже не в воздух, а непосредственно в него, и упал на землю с криками: «Не стреляйте! Хватит!» Виктор Демьянович, не опуская оружия, подбежал к беглецу, надел на него наручники, отвел обратно в театр и вызвал наряд полиции. Когда Арсений вернулся из медицинского пункта при театре, где проверили целостность раны и сменили повязку, Миронов приступил к допросу Сергея лже-Туманова. — Как вас зовут? — строго произнес МВД. — Горелин Сергей Анатольевич, — глухо отозвался допрашиваемый. — Расскажите нам, Сергей Анатольевич, для каких целей вы выдавали себя за Туманова Александра Егоровича, моего помощника и сына начальника отделения? — Не имеет смысла — меня уже ничего не спасет, — тихо пробурчал Горелин, не поднимая глаз. — Это верно, однако чистосердечное признание и помощь следствию могут смягчить вашу участь, — по-учительски произнес Миронов, было видно, что он ликует. Беглец затих и не издал в ответ ни звука. — Хорошо, — продолжил Миронов, — если не хотите говорить вы, то расскажу я. А дело было так. Вы, Горелин Сергей Анатольевич, спланировали ряд убийств, в том числе убийство сына начальника отделения, возможно, в целях мести — мотив еще предстоит выяснить. Надеюсь, об этом вы нам сами расскажете… потом… Для того чтобы осуществить желаемое, долгое время наблюдали за Александром Тумановым и работой уголовного розыска. Но убийств вам было мало. Ваша гордыня требовала большего, и для того, чтобы потешить свое самолюбие, вы затеяли игру, частью которой и стала роль Туманова-младшего, ведь… — Это чушь, — вяло произнес Горелин. — Что? — отрывисто бросил МВД. — Я не расслышал… — Это чушь, — повторил актер и продолжил: — Ко мне через Интернет обратился человек. Он представился кастинг-директором нового шоу розыгрышей на интернет-канале и сказал, что им нужны актеры. Я записывал видеопробы, после чего, как он объяснил, меня утвердили. Оплату обещали хорошую, и часть денег он даже переслал, так что у меня не было поводов сомневаться. Все было как настоящее. Актеры в этом городе не избалованы кастингами, а тут такое предложение — я, конечно, купился, — говорил Горелин, даже в этот момент воображая себя на сцене. Актерам и в жизни свойственно играть, проверять, накидывать новые обстоятельства, представлять даже в самые непростые моменты жизни, что тебя снимает камера или свет прожектора-пушки сейчас направлен только на тебя и ты играешь свой самый гениальный монолог в жизни. И вот-вот пойдут титры или поклоны, а может даже, номинируют на премию. Играть всегда и везде, забывать, какой ты на самом деле в жизни, наблюдать за собой, думать о том, где ты хорош, а где плох, рефлексировать — все это часть актерской жизни. В принципе, всем людям свойственна некоторая игра в жизнь, но они этого не осознают, актер же осознает свою природу и тщеславно ею восторгается втайне ото всех. — Мне прислали легенду, полную инструкцию, весь необходимый костюм, реквизит и грим, — продолжил он. — В мои обязанности входило по инструкции оставаться неузнанным и внедриться в отделение уголовного розыска с целью последующего розыгрыша, что я и сделал. Я придумал себе персонажа, своего героя, я все досконально проработал — в общем, сделал свою домашнюю актерскую работу. Я знал, что играю роль сына вашего начальника, поэтому старался не попадаться ему на глаза. У меня было много вопросов, но я не знал, к чему идет весь этот спектакль. Когда я уже оказался внутри вашего расследования, общение изменилось: человек, который представился кастинг-директором, теперь диктовал другие условия. — А вы почему продолжали молчать? — перебил Миронов. — Меня шантажировали. — Чем? — Этот человек сказал, что, если я не сделаю то, что он просит, в театр отправят информацию о моей судимости. Я схлопотал срок по малолетке — сейфы взламывал. Отделался условкой, но это в прошлом. А если в театре узнают, то сами понимаете… К тому же он пригрозил, что позвонит в уголовный розыск и скажет, что я самозванец. А это уже преступление. В какой-то момент я начал понимать, что этот аноним и убийства связаны, — это еще больше меня напугало. А какие у меня еще были варианты? Я сделал то, что он просил, и сбежал! — Что он просил сделать? — У Миронова глаз горел, он пока не понимал, к чему ведет этот парень, но подозревал, что расследование получило новый импульс и ценного свидетеля. — А вы еще не знаете? — удивился парень. — Пришлось вспомнить былые навыки. Я вскрыл ваш сейф и отсканировал одну папку с бумагами. Лицо Виктора Демьяновича вытянулось и стало бледно-землистого цвета, словно он услышал что-то абсолютно невероятное, а увидел что-то еще более шокирующее. Миронов изменился до неузнаваемости. Он, казалось, на несколько секунд потерял связь с внешним миром и выглядел так, будто решал в уме сложную задачу. Затем, как в бреду, промолвил: — И где теперь эти ксерокопии? — Я оставил их в конверте там, где он попросил, — откликнулся Горелин. — Думаю, сейчас бумаги у него.