— Понимаешь, — Олег отвел взгляд в сторону. — Твою машину взял со двора мой товарищ прокатиться, а сам, оказывается, только научился кататься, ну и... В общем, налетел на машину. — Разбился? — Нет, сам не поранился, только велосипед смял. Вот отдал свой вместо твоего. Ты извини, — и совсем уж смутившись, добавил: — И Даша просит тебя не обижаться, раз уж так получилось. — Ладно, ладно, — сразу смягчился Аркадий. — Не все ли равно, на какой машине ездить. Только твой товарищ не предъявит мне иск, если встретит в городе на своей машине? — Что ты! Сам же разбил чужую машину. Об этом не беспокойся. Все в ажуре, — подражая бригадиру, закончил Олег и, попрощавшись, убежал. Из разговоров на улице Аркадий узнал, что в городе совершено преступление: двое парней избили прохожего и убежали, оставив велосипед. Аркадий насторожился: не связано ли это событие с другом Олега, разбившим «Каму»? Поведение брата Даши наводило на сомнение в его искренности. Аркадия угнетала боязнь чего-то. Он не посмел даже разузнать подробнее: какие парни избили мужчину, какой велосипед бросили. Вечером хотел было расспросить обо всем отца, рассказать о своих подозрениях, но, вспомнив о Даше, промолчал. Он пошел навестить Дашу, но не застал дома. Мать отдала покрасневшему парню записку, в которой Даша сообщала о срочной командировке. Аркадий очень огорчился, да что делать. Решил все-таки дождаться возвращения Даши и получить ответ на свои сомнения. Если хулиганил Олег с другом, то их сразу же задержат. А что тогда скажет Даша, что она подумает об Аркадии? Чего доброго, еще доносчиком назовет, фискалом. Да может, Олег тут и ни при чем. Мало ли парней гоняет на велосипедах, мало ли разбивают машины. Об Олеге Аркадий не слышал дурного слова, Даша никогда не жаловалась, наоборот, хвасталась своим братом. А раз так, лучше и не думать обо всем этом, не заикаться, а то наведешь милицию на ложный след. И все-таки Аркадия беспокоила история с велосипедом. Ночью ему даже приснилось, будто он стоял перед отцом в его кабинете, и тот выговаривал: «Я тебя никогда не ругал, а сейчас вынужден осудить твое поведение: почему скрыл от меня, что пропал велосипед, не сообщил, что машину дали тебе взамен разбитой? Отвечай!» И вслед за тем виделось, будто Даша плакала навзрыд, умоляла Аркадия: «Ты не донесешь на Олега, если любишь меня, если хочешь стать моим мужем! Ты сам говорил, что любишь не только меня, но и всю мою семью, мой дом, даже улицу, на которой я живу. Так? Неужели ты хочешь, чтобы мой единственный брат по глупости попал в тюрьму. Если ты это сделаешь, то забудь меня. Забудь навсегда. Прощай!» Сон не забылся. Утром Аркадий поднялся хмурый, разбитый. Даже не стал завтракать, чтобы не встретиться с отцом, собрался и уехал на пруд рыбачить. За ужином он сидел, не поднимая головы, молча орудовал ложкой. Отец тоже молчал. Мать с недоумением поглядывала на мужа и сына — что это с ними стряслось? Ну, у отца работа такая, это понятно, к этому Людмила Андреевна давно привыкла. А с Аркадием что же происходит? Приехал в отпуск и ходит как пришибленный, что-то таит в себе. А Аркадий думал: не спросить ли у отца, что за велосипед оставили хулиганы, может, это и есть его «Кама»? И все же что-то удерживало его. Людмила Андреевна наконец не выдержала гнетущей тишины за столом. — Что это вы нахохлились? Мужчины, а ведете себя, как поссорившиеся кумушки. Утром Аркаша совсем не ел, уехал на пруд, в обед сел за стол, чтобы только ложку ополоснуть в борще. Вы что же это, немые, что ли? Варламов рассмеялся. — Прости, мать, на работе запарка, одно за другим происшествия. Хлопоты ничего не дают. Сегодня поднимем на ноги всю милицию, всех дружинников. Вот и сейчас, — Варламов взглянул на часы, — пора идти на совещание в министерство, домой, возможно, не приду ночевать. Вот так. А Аркадий почему надулся, как мышь на крупу, не пойму. — Наверное, оттого, что ничего не поймал на рыбалке, — поспешила оправдать сына сама же Людмила Андреевна. — А что, не клюет? — спросил с интересом Варламов, сам заядлый рыболов. — Время вроде бы подходящее. — Клюет, но мелочь все. Несерьезная рыбалка. — Вот это да! — засмеялся отец. — Вот это рыбак! Ему уже мало пескаря, подавай сома двухпудового. Вот это замах! Смеясь, Варламов поднялся из-за стола, дружески хлопнул сына по плечу, собрался и ушел на службу, виновато помахав рукой жене. Аркадий очень желал, чтобы отец расспросил его о думах, о настроении, может, он и открылся бы. Но отец не спросил. «Что же делать? Как быть?» — мучался Аркадий. Он чувствовал, что поступает неправильно, но ничего не мог поделать с собой. Если бы Олег не был братом Даши! А вдруг он замешан в этой истории. VIII После оперативного совещания в министерстве Варламов сразу же поехал к Ермаковым. Кто знает, может, родители пропавшей девушки получили какие-нибудь сведения, узнали что-то от близких и знакомых. В розыске любой, на первый взгляд незначительный сигнал должен быть взят в обработку, любая деталь должна быть проанализирована. По дороге Варламов размышлял: имеется ли какая-нибудь связь между двумя происшествиями — исчезновением Зои и избиением Бушмакина? Пока нет никакой. Ее, связи, может и не быть, но милиция занимается тем и другим делом параллельно, поэтому надо следить за «почерком» преступлений: может, и на Зою поднял руку бандит? Кстати, среди населения ходят слухи, будто в городе действует неуловимая банда. Доводы: убит мужчина, пропала девушка. И тут же: «Куда смотрит милиция?» Слухи следует рассеять быстрым и эффективным разоблачением и обезвреживанием преступников. Сегодня решено прочесать все дворы, проверять все машины при выезде из города, обследовать дороги окрест в радиусе нескольких десятков километров. Всем отделениям и постам сейчас разослана фотография Зои, сделанная с отличницы для школьной Доски почета. Может, все это и ускорит следствие. Но дело сложное. Зое семнадцать лет. Кроме подруг, у нее наверняка есть близкий друг, а возможно, любимый. По словам отца, Зоя вечером редко отлучалась из дома, сразу после школы и спортивных занятий садилась за уроки. Изредка ходила в кино. С кем? Надо обо всем этом разузнать у матери, у подруг. Варламов подъехал к дому Ермаковых на Лесной улице. За узорной оградой под окнами — аккуратные грядки, земля разрыхлена, ухожена. Мать говорила, что Зоя посадила цветы. Вот и березки вдоль тротуара тоже ее рук дело. От белых стволов тянутся тоненькие ветки, усеянные зелеными пятачками клейких листьев. Значит, Зоя — девушка не из тихонь, деятельная, целеустремленная. Живет не для себя только, не для дома лишь. Быть может, ей вдруг пришла в голову какая-то мысль, и она, не раздумывая, уехала куда-нибудь? Вернется через недельку, и все встанет на место, окажутся пустыми тревога родителей, хлопоты милиции. Войдя во двор, Варламов остановился, ожидая отклика на стук. На глаза ему попался свежеоструганный столик у забора — нехитрое сооружение из досок на поленьях. Рядом — скамейка. На столе — забытый карандаш и стеклянная банка с увядшим букетиком ранних полевых цветов. Видимо, вот здесь, греясь в лучах весеннего солнца, Зоя читала, готовила уроки. «А почему в прошедшем времени — готовила, читала?» — поймал себя на мысли Варламов. Сердце его полоснула резкая жалость к девушке. Солнце садилось за далекий зеленый холм, окрашивая высокие облака в пурпур, бросая на землю длинные тени от деревьев и зданий. Трава, пробиваясь у стены дома на солнцепеке, изумрудно сверкала. Скрипнула дверь сеней, и на крыльцо вышла мать Зои. Узнав майора, она вопросительно заглянула ему в глаза. Варламов безнадежно развел руками, и взгляд женщины сразу потух. — Здравствуйте, — сказала она надломленным голосом. — Проходите, пожалуйста, в дом. Значит, не нашли? — Не нашли, Наталья Сергеевна. Пока никаких вестей. Майор прошел в комнату, присел у стола. — Я зашел к вам побеседовать. Ермакова села напротив, и глаза ее сразу же заволокло слезами, по морщинистым щекам побежали светлые капельки. Майор вздохнул и неожиданно сказал: — Мою дочь тоже звали Зоей. — Ее, что же, нету? Померла? — Убили. Наталья Сергеевна вскрикнула, прижала руки к губам. — В войну еще. Девочке исполнилось два года. Бомбили эшелон, в котором эвакуировались жена и дочь. Я ведь был кадровым военным, где служил, там и семья жила. Война застала на границе. После войны в Ижевск вернулся. Один. Здесь и женился. Сын родился. А первая жена и дочка погибли. — Вишь как в жизни-то все трудно и сложно. Вот и наша Зоя, где она, что с ней? Неизвестно. Ох, чует мое сердце большую беду. — Не должно быть беды. Зоя никому вреда не делала, никого не обижала. Да и время сейчас другое. Вы не расстраивайтесь зря. Может, она уехала к вашим родственникам в деревню, а? — Никак нельзя, она этого не сделает не сказавши. Да и некуда ехать. — А вдруг? Семнадцать лет — это такой возраст. — Семнадцать-то еще нету, неполные семнадцать. — Все равно. В такие годы человек может расправить, как говорится, крылья мечты и полететь. Куда она могла бы поехать, Наталья Сергеевна? Какие у нее планы после десятилетки? Куда поступать учиться или работать собиралась? Вот, я вижу, она очень любит цветы, сад. Не уехала ли она в питомник за новыми сортами цветов, саженцев? Ермакова вытерла глаза и начала думать. — Цветы и деревья, что нужно, она, кажется, уже посадила, а то, что задумала посадить, выращивает вот тут, на окошке. Если говорить о родственниках, о знакомых, то в Можгу, наверно, не поедет. Там живет моя сестра, но мы друг у друга редко бываем. Не знаю, куда она еще может поехать. Некуда. В другие города никогда не ездила. Летом только в лагере была. У нас свой сад и огород, она любит копаться там. Куда она поедет в такое время? В каникулы отца вот звала: «Давай куда-нибудь поедем». А тот смеется: «Хочешь прокатиться?» Она никогда не ездила на поезде. На пароходе и на автобусе уже бывала, а на поезде — нет. — Так никуда и не ездила в каникулы? — Ездила в Воткинск. В музей Чайковского. Но туда возили на автобусе. Потом жалела, что автобусом ездила: ведь в Воткинск ходит и поезд. — А может, — повеселел вдруг майор, — захотелось на поезде прокатиться, взяла да и укатила, а? Ермакова слабо махнула рукой. — Не такая она, не решится без спросу. Нет, нет, не поедет. — Хорошо, мы это выясним, дадим телеграмму на станции, фотографию передадим. — Майор помолчал и снова спросил: — О подругах расскажите, Наталья Сергеевна. — Да у Марины Колесниковой мы уже были. Есть и другие: Галя Ворончихина, дочь Светловых, Ира — подруги детства и по школе. — А парни? С кем дружит из ребят? Ермакова поджала губы. — Играет с соседскими ребятами на улице, так, чтобы лишнего чего, этого нету. Воспитана в строгости и порядочности. — Да я не о том, — проговорил майор и рассмеялся. — Я вот в шестнадцать лет впервые влюбился, ходил по пятам за девчонкой. Юность! Ермакова смягчилась. — В кино ходила раза два с каким-то парнишкой. Но домой приходила с подругами. — А одна куда-нибудь ходила? Ермакова облокотилась на стол, приложила ладонь ко лбу. — Что-то не могу припомнить... Да, вот, за день-два до всего этого сюда вот, на нашу трамвайную остановку, выносила книгу какому-то парню. Задержалась чуть-чуть, вскорости возвратилась.