– Стой-стой! – забормотал он. – Что значит «твой»? Я, блин, молчу, ребята, я слушаю вас, ладно? Я просто не понял сразу, кто вы и что хотите, но раз надо поговорить – ладно, все, я тут, я слушаю. Чего вы привязались? Вам деньги нужны? – Не помешали бы, – со свистом опустив прут, бросил Костя. – Так я достану. Ребят, вы только скажите, сколько надо, я найду. – Да мы не настаиваем. – Но я отыщу, чисто как своим. – Слово даешь? – издеваясь, поинтересовался Селиверстов. – Да я… – Игнатьев порывисто смахнул капли дождя с лица. Он был настолько высоким, что его тень почти доставала до крыши советской многоэтажки. Темные волосы намокли, пиявками прилипли к лицу, а руки дрожали, но не от холода. Этот громила дико боялся, пусть и пытался не подавать виду. – Если проблема в деньгах… – Не в деньгах. – А в чем тогда, мать вашу? – Мать мою приплетаешь? – Нет, я не… – Евгений растерянно помотал головой. – Я не хотел, я так сказал… к слову пришлось, ты не подумай, просто вырвалось! Парни, просто вырвалось! – Ты забрал дневник Маши Давыдовой, – неожиданно воскликнул Даня и подошел к Артуру. Ему надоело наблюдать, как ребята издеваются над футболистом, как тот дрожит и жмурится от ужаса. – Давыдовой? – Верни ей дневник, и все закончится. – Возможно, – с нажимом добавил Костя и взмахнул прутом. Ржавый острый наконечник застыл в нескольких миллиметрах от щеки его жертвы. – Возможно, закончится. – Да мы пошутили, – пробормотал парень. – Несмешные у вас шутки, – низким голосом ответил Артур. – Она не говорила, что ей дневник нужен, я даже не знал, что она обиделась, реально. – Вы украли дневник… – Да пусть забирает! На хрен он мне сдался? Пусть забирает! – …и, – хрипло продолжил Костя, – избили ее, избили девушку. Целой толпой. Вы ее избили, будто она животное. – Ромал шагнул вперед. На щеке футболиста появилась едва заметная кровавая полоса. Игнатьев отскочил назад, врезавшись спиной в стену, но Костя подошел еще ближе и разъяренно отбросил в сторону толстый прут. – Это ты ее ударил? – Да никого я не бил. – А кто тогда? Кто? Назови мне имя. – Я не помню, парень, я вообще ничего не помню, мы ее… – Что? – Мы просто пошутили, припугнули ее. – Припугнули? – Вспышка. Темнота… Ромал потерял связь с реальностью, а когда очнулся, футболист держался за нос, а в него самого вцепились Артур и Даня. – Все, он тебя понял, ладно? До него дошло, он вспомнит имя или не вспомнит, но он сожалеет. Ты ведь сожалеешь? – Игнатьев кивнул, а Селиверстов оттащил вортако назад и с чувством похлопал по плечу. Творилось что-то неладное, и Арту это не нравилось. Ему даже разговаривать с Костей не нужно было, чтобы понять, как тот перепугался: его плечи и руки дрожали. Чертовщина какая-то. – Порядок? – Да. – Точно? Ромал крепко зажмурился, а потом через силу кивнул. Что он сделал? Почему у того парня кровь пошла носом? Когда он успел его ударить? Идиотские вспышки. Внезапные и парализующие. Он ведь не собирался бить футболиста… он держал все под контролем, все под контролем! Как обычно, как принято, как правильно. Но что тогда произошло? Какого черта он натворил? И ведь не в первый раз. Костя отвернулся, пытаясь собраться с мыслями, а руки продолжали дрожать. Нет, в этом не было ничего веселого, интересного или забавного. Это пугало. Что, если у отца были похожие проблемы? Что, если Виктор Ромал бил жену… а потом просто забывал об этом? Просто выкидывал этот момент из памяти, как ненужный мусор? Костя в отчаянии стиснул кулаки так, что пальцы громко хрустнули, и глаза у Жени увеличились вдвое. – Вы, ребята, Давыдовой передайте, что мне дневник ее не нужен. Не нужен! – Испугался? – усмехнулся Арт. Он исподлобья взглянул на Евгения и хмыкнул: – Я же тебе говорил, моему другу кровь по кайфу, но ты не слушал. – Да я слушал! – Теперь, когда он увидел кровь, захочет увидеть кости… – Какие кости? Мать вашу, я ведь сказал, что все отдам, пусть он успокоится! Он мне врезал, я очнулся, я понял, Давыдову не трогать. По рукам? Договорились? «Давыдову не трогать». Звучало довольно черство и не внушало доверия. Но выбора у ребят не оставалось. Что еще они могли сделать? И правильным ли было то, что они уже сделали? Даня положил руку на плечо Кости, и они двинулись прочь, а Арт грозно свел брови, подошел к Игнатьеву и прогремел: – Верните Маше дневник. У тебя сутки. Если узнаем, что ты этого не сделал, встретимся снова. Хочешь встретиться? – Нет. – Отлично. Тронете ее пальцем, разозлите нас сильнее. – Да не будем мы ее трогать. Слово даю, не будем. – Не будете. – Артур сделал несколько шагов назад. – Больше не будете. – И, вежливо поклонившись, побрел вслед за друзьями. Ребята собирались сегодня же переговорить с Климентьевым, но теперь решили подождать, проверить, как поведет себя Игнатьев. В конце концов, если дневник действительно завтра будет у Маши, какой смысл суетиться? Логика, конечно, так себе, но никому не хотелось продолжать веселье. Даже Костя хотел поскорее очутиться дома. Троица неспешным шагом брела вдоль нешироких улочек. Маски они сняли. Ромал достал пачку сигарет, и Артур нашел зажигалку. Даня впервые попробовал затянуться и в течение десяти минут кашлял, улыбаясь, как ребенок. Когда до общежития оставалась всего пара кварталов, Селиверстов отбросил окурок и неожиданно сказал: – Нам нужна машина. – Машина? – удивился Костя. – Ну да, тачка. Расхаживать пешком – долго. Ездить на такси – дорого. А метро рано закрывается. Надо бы подогнать нам металлического коня, и мы сэкономим время. – Металлического коня нужно чем-то заправлять. – Да брось, выгоды все равно больше. – Ты ведь не предлагаешь разъезжать по Питеру на «пауке»? – Размечтался, – усмехнулся Арт, – надо что-то попроще, чтобы нас не заметили, а на «порше» незаметно не покатаешься. Черт, прости, я сумничал раньше тебя. – Ничего. Набирайся опыта. – У моего отца был «хендай» 1994 года, – как всегда неожиданно вставил Даниил и задумчиво покачал головой. – Мама не продала его. – Он на ходу? – В смысле находится ли он в рабочем состоянии? – В смысле находится ли он в рабочем состоянии. – Надо проверить. Я выезжал на нем несколько раз, но уже давно. Я собрался на этих выходных в Кингисепп, и, если у вас нет планов, поехали вместе. У вас есть планы? – Да нет, – неопределенно протянул Артур и покосился на Костю, – можно съездить. Может, обратно вернемся уже на тачке. Что там за модель? – «Hyundai Pony[20] II». – Вот тебе и металлический конь. – Мама говорит, папе нравилась эта машина. Кстати, мама будет в восторге, если вы приедете. Вы приедете? Надеюсь, да, – глаза у Дани загорелись, и он вдруг заулыбался, как троечник, получивший первую пятерку: – Замечательная новость. Я еще не приглашал друзей к себе. То есть я-то приглашал, но они редко приходили. Вы ведь не передумаете? Потому что, если передумаете, сообщите заранее. Я должен буду… – Дань, – вмешался Костя и усмехнулся, – никто не передумает, не переживай ты. – Правда? – Правда. Ребята вновь замолчали. Несмотря на мелкий дождь, они не торопились в общежитие. Уже в корпусе, перед дверью в сто вторую комнату, Арт остановил Ромала на пороге и неуверенным голосом спросил: