Глава 15 Они нагрянули в Тару всей компанией неожиданно для ее обитателей. Скарлетт не стала заранее оповещать Уилла и Сьюлин о своей затее – вытащить Керрин из монастыря, по той простой причине, что задумка эта могла и не состояться. А появление тети Полин в Таре было и вовсе явлением маловероятным. Старая дама навещала свою сестру Эллин в поместье только однажды, вместе со своим мужем, вскоре после рождения Скарлетт. А потом сестры всегда встречались в доме Евлалии в Чарльстоне, куда Эллин возила с собой и дочек. Открыв дверь, Сьюлин ахнула от изумления и принялась душить в объятиях Керрин и тетю Полин. Уилл поздоровался с дамами и велел слугам накрывать на стол. Скарлетт первы делом спросила у Сьюлин о Мамушке и очень расстроилась, когда сестра сказала, что их старой няньке совсем худо. Керрин насторожилась и тут же изъявила желание увидеть Мамушку. – Сейчас она спит – сказала Сьюлин. – Не надо ее будить. Сон для нее теперь большая редкость, в основном она просто лежит и стонет от боли, да все призывает маму. А последние два дня она часто впадала взабытье, и мы уж думали, что она из него не выйдет. На глаза Керрин навернулись слезы. – А Мамушка узнает меня? – спросила он у Сьюлин. – Не волнуйся, Керрин, рассудок у Мамушки ясный, вот только силы ее покинули. Ты даже не представляешь, как она тебе обрадуется. В ожидании ужина дамы расположились в гостиной и Скарлетт обратила внимание, как изменилась младшая сестра, лишь только осознала, наконец, что находится в родном доме. Керрин сидела в кресле, но не расслаблено, как бывает после долгой дороги, когда человек утомившись в пути старается дать себе отдых. Поза ее была напряженной и в каждом движении сквозило нетерпение. Казалось, она вот-вот вскочит с кресла и пустится обегать весь дом, от первой до последней комнаты. Она обводила взглядом родные стены гостиной и всматривалась в милые сердцу старые догерратипные портреты мамы и папы. Этим портретам удалось пережить войну и остаться невредимыми, благодаря своевременным мерам, принятым Порком. Он рассудил, что эти дешевые портреты хоть и не представляют никакой ценности для янки, но они, из вредности, все же могут испортить их штыками. Порк снял оба портрета со стены еще до входа в дом завоевателей, отнес их в самую дальнюю негритянскую лачугу, приложил лицом друг к другу, связал бечевкой и схоронил, заложив между стенкой ветхого домика и прилегающего к нему курятника. Портреты, конечно, поблекли из-за сырости, но в целом сохранились. В глазах Керрин стояли слезы от нахлынувших чувств, навеянных воспоминаниями былого, и Скарлетт поняла, что разлука с родным домом ей тоже небезразлична. Она не могла взять в толк только одного, как это Керрин за столько лет ни разу не побывала дома и преспокойно себе жила в своем монастыре. И тут взгляд Скарлетт случайно обнаружил Уилла, скромно стоящего возле комода, облокотившись на спинку кресла и не сводящего глаз с Керрин. И Скарлетт, перехватив его взгляд, чуть не вскрикнула от осенившей ее догадки и даже открыла рот. Да ведь он ее любит, Господи! В этом взгляде было столько обожания, нежности, страсти и беспредельной тоски. Мамушка умерла через два дня после их приезда. Смерть ее оказалась легкой, потому что наступила во сне, да и беспокойства она никому не причинила. Еще вечером Керрин сидела возле нее и поглаживала заскорузлую темную руку, прощаясь перед сном. И Мамушка даже нашла в себе силы прошептать ей, что она оказалась счастливее миссис Эллин, потому что умирает в окружении своих девочек, так заботящихся о ней. А вот миссис Эллин, бедная голубка, так и скончалась, не повидав на прощанье дочек. Еще она сказала Керрин, чтобы та была поближе к Скарлетт, пока мистер Ретт не вернется. Ведь она так несчастна без него! Мамушка умерла с легким сердцем, как того и добивалась Скарлетт, ибо Керрин, лишь только увидела осунувшееся измученное лицо своей няньки, была готова пообещать что угодно, помимо своей воли и сказала Мамушке, что вернулась в Тару насовсем. А когда Скарлетт упрекнула сестру в том, что она напрасно вынудила ее приехать из-за своего упрямства, ответила, что сама не знает, почему так получилось и она с легкостью сказала неправду, совершенно на это не рассчитывая. … Скарлетт проводила тетю Полин и Керрин в Чарльстон спустя три недели после похорон Мамушки. Перед отъездом они погостили у нее в Атланте еще несколько дней и стали собираться в дорогу. После того как Керрин вернулась из Тары, Скарлетт обнаружила в ней перемены, которые не могли не обратить на себя внимания. Прежде всего это выражалось в том, что сестра стала беспокойной и в глазах ее угадывалась тревога. Скарлетт сказала бы, что в ней появилась некая нервозность, словно душу ее терзали сплошные противоречия. Из глаз Керрин исчезло то покорное смирение, которое сопровождало ее с того момента, когда Скарлетт впервые увиделась с ней в монастыре. Однажды вечером, когда Керрин вела себя особенно беспокойно, как показалось Скарлетт – почти ничего не ела за ужином, а потом, за чтением книги, часто вздыхала, она решила поговорить с сестрой. – Керрин, дорогая, что с тобой происходит? – как можно мягче спросила она. Керрин словно ожидала этого вопроса, она повернулась к Скарлетт и глаза ее наполнились слезами. – Я не знаю, что со мной, Скарлетт. После того как я побывала в Таре, во мне словно что-то надломилось. Я как и прежде верую в Бога всей душой и молюсь ему беспрестанно, но от меня ушел тот покой, который я приобрела в общении с ним за столько лет! Меня что-то постоянно тревожит, а что, не пойму! – Ну а как же иначе? – перебила ее Скарлетт. – Ты побывала в родном доме первый раз после долгой разлуки и воспоминания, проснувшиеся в тебе, разбередили душу. Я вообще удивляюсь, как ты могла жить вдали от Тары столько времени. Знаешь, Керрин, что мне когда-то сказал папа про Тару? – Он сказал, что Тара это единственное на Свете, за что стоит бороться и умереть! Тара – это то же, что родная мать! И если в твоих жилах течет ирландская кровь, сказал он, то всего дороже для тебя должна быть родная земля. А ты, Керрин, моя сестра, и значит слова папы относятся к тебе тоже! Тара твой родной дом, и ты любишь его, так же, как и я, только не отдаешь себе в этом отчета. – Сказала Скарлетт, как ей показалось, очень убедительно. – Так, о чем же тревожиться, дорогая, ты просто забыла про Тару, а теперь она напомнила тебе о себе! – Ах, Скарлетт, как тебе это объяснить. Мой родной дом теперь монастырь, а не Тара. Только там я приобрела покой и была счастлива все эти годы. Только там я успокоила свою душу. Только там я познала Бога и доверилась ему. А сейчас я потеряла покой и боюсь, что буду снова несчастна. Тара принесла мне слишком много горя, и я страшусь, что оно снова вернется ко мне. – Ты боишься того, чего уже нет, Керрин, ты боишься прошлого. Не надо оглядываться назад, дорогая, пусть прошлое останется там, где ему и положено быть. Ты должна смотреть вперед и научиться жить без этого своего покоя, если он тебя покинул. И мне кажется, что тебе не стоит возвращаться в монастырь, раз ты потеряла то, за что там так долго держалась. Неправда! Я уеду в монастырь и вновь успокоюсь. Все будет как прежде и счастье вернется ко мне! Керрин произнесла эти слова как заклинание, словно хотела убедить саму себя в том, что все именно так и будет. – Нет, Керрин, там ты уже не будешь счастлива, теперь тебе захочется чего-то большего, чем твой утерянный покой. – Но я не представляю себе жизни вне монастыря. И даже если б захотела прислушаться к твоему совету, Скарлетт, осуществить его у меня не было бы никакой возможности. Я теперь в Таре совершенно лишняя, да и вообще, кому я нужна?! А ведь она права – подумала Скарлетт – ей действительно нечего делать в Таре, и прежде всего из-за Уилла. – А, почему бы тебе не пожить в Чарльстоне у тети Полин? Она сейчас очень нуждается в ком-то, и вы бы с ней отлично поладили. Да что я говорю, ты бы ее просто осчастливила, Керрин. Да и монастырь там рядом, и ты могла бы ходить туда хоть каждый день, навещать своих монахинь. – Нет, Скарлетт, я возвращаюсь в монастырь, а как там все получится, будет видно – сказала Керрин, но голос ее был уже не таким уверенным. Билеты в Чарльстон были куплены на вторник, а в понедельник вечером Скарлетт устроила торжественный ужин в честь отъезжающих и намеренно пригласила на него Клауса. Он всю неделю выведывал у Скарлетт какие- нибудь подробности про Керрин и в конце концов, после долгого увиливания, признался, что Керрин ему очень понравилась. Скарлетт немало удивилась такому его заявлению хоть и догадывалась об этом, ибо не могла взять в толк, чем же могла покорить Клауса Керрин. Она выглядела такой смиренной тихоней в своем монашеском одеянии и уж наверняка не давала ему никакого повода к ухаживанию, а значит, не старалась быть привлекательной и обворожительной, как подобает вести себя леди по всем канонам южного воспитания, если она желает привлечь внимание мужчины. Но как бы не удивлялась Скарлетт такому факту, он был для нее приятным, и обнадеживающим в дальней перспективе. – Вот кто поможет вытащить Керрин из монастыря – убедила себя она. – Ведь если Клаус чего-то задумал, то своего добьется, уж она-то об этом знала. И дай бог, чтобы его намерение поухаживать за сестрой оказалось серьезным. Придется отослать его провожатым в Чарльстон, чтобы предоставить возможность подольше пообщаться с Керрин, хотя в планы Скарлетт это не входило и она считала, что тетушка Полин одна может доставить Керрин в монастырь. Глава 16 Летели дни и дела успешно продвигались вперед. Новый магазин с первого дня начал приносить прибыль вдвое большую, чем старый, особенно по выходным, когда в Атланту из пригородных поместий прибывал народ – плантаторы и их работники, мелкие фермеры, кузнецы, плотники, скотоводы и прочий рабочий люд. Магазин был расположен около вокзала, и редко кто из них не заглядывал туда, прежде чем побывав в городе, отправиться восвояси. Людям было удобно запасаться товарами перед отъездом, а не тащить их через весь город к поезду. Недостатка в ассортименте товара у Скарлетт не было, но вскоре возникла необходимость в более частой его доставке. Полки в магазине пустели не по дням, а по часам. Уже через некоторое время Скарлетт пришлось прикупить еще несколько фургонов и мулов и увеличить штат. А спустя несколько месяцев после этого, был запущен в работу и торговый зал на третьем этаже. После этого, Скарлетт, наконец, успокоилась и могла теперь с удовлетворением наблюдать за механизмом, запущенным в работу ее упорным трудом, во главе которого стоял Клаус, получая от этого удовольствие и немалые деньги. Лесопилки Эшли Уилкса тоже были отремонтированы довольно быстро, и Скарлетт успела до его выздоровления поменять работников, как и задумала. Однако вместо благодарности за все содеянное, услышала от Эшли упрек. Пока Эшли находился в больнице, они с дядей Генри старались не посвящать его во все подробности своих дел и информировали о ремонте лишь в той степени, в которой этого требовали денежные затраты. А чтобы осуществить свой тайный план по увольнению негров, дядя Генри убедил Эшли, что ему необходимо временно переоформить полномочия по владению лесопилками на Скарлетт, чтобы она могла с развязанными руками заниматься оформлением смет, договоров и других документов, касающихся ремонта. Дядюшка Генри все это время думал о том, как бы ненароком не проговориться о затее Скарлетт и не допустить, чтобы Эшли сгоряча смог ее нарушить, потому все больше молчал. А Скарлетт думала только о том, как бы ей успеть осуществить задуманное – выгнать прочь никчемных работников, пока Эшли не выпустят домой из больницы и он, чего доброго, не захочет съездить на лесопилки, чтобы узнать, как продвигаются дела. Но Эшли с забинтованной ногой не выказывал никакого желания никуда двигаться, а посему, планам Скарлетт удалось осуществиться. И вот, наконец, наступил день, когда Эшли сняли гипс, и он в полном неведении отправился на лесопилки вместе со Скарлетт и дядей Генри. Скарлетт, предвкушавшая радость от выполненной работы глазами Эшли и преисполненная гордости за свои дела, всю дорогу пребывала в восторге и даже что-то мурлыкала себе под нос, представляя, как округляться у Эшли глаза, лишь только он, еще издалека, увидит крыши двух новеньких складов и старого, но покрытого новой дранкой. Дядюшка Генри, наоборот, ехал молча, и старался как можно меньше смотреть в глаза Эшли, хоть и поддерживал ненавязчивую беседу. Когда они подъехали к лесопилке, то вместо восторга, который Скарлетт рассчитывала увидеть на лице Эшли, она увидела лишь удивление и какое-то, уж совсем непонятное ей, огорчение. Хотя, надо сказать, по мере того как он все рассматривал, высказывал большую благодарность ей и дяде Генри. Затем Эшли изъявил желание посетить сразу же и вторую лесопилку и они, не заезжая домой отправились туда. Подъехав к лесопилке, Эшли в первую очередь, обратил внимание не на ремонт, а на новую команду работников, которые в полном составе во главе со старым Билом трудились с большим старанием. Он вопросительно посмотрел на дядю Генри, даже не взглянув в сторону Скарлетт и в глазах его появился немой упрек. Старый юрист понял, что пришло время для объяснений и не заставил себя ждать. – Эшли, нам пришлось поменять твою команду – сказал он – и мы со Скарлетт надеемся, что ты об этом не пожалеешь и простишь нам такое самоуправство. Эшли открыл, было, рот, но дядюшка Генри сделал вид, что не заметил этого и продолжал говорить. – Все произошло из-за ремонта лесопилки. Твои работники запросили за него такую большую сумму, что мы со Скарлетт не могли с этим согласиться и нам пришлось нанять ту бригаду, которая строила у нее магазин. Эти люди работали отменно и денег запросили вполовину меньше твоих негров. Вот нам и пришла в голову мысль, а почему бы не оставить их здесь насовсем, уж больно жалко было с ними расставаться, да и работать им было негде. А твои негры, к тому же, прогуливали почти каждый день, да и работники они, надо сказать, никчемные. Вот мы и решили, что будет гораздо справедливее предоставить работу тому, кто больше старается. – Но Вы могли бы хоть посоветоваться со мной – возразил удрученный Эшли. – Если б ты видел, как эти молодцы орудовали здесь во время ремонта, то и сам бы так поступил – попробовал схитрить дядя Генри. Скарлетт молчала, считая, что ей не стоит вмешиваться в разговор, ведь дядя Генри обещал, что сам уговорит Эшли. В этот момент к ним подошел старый Бил и поприветствовал всех. – Миссис Скарлетт, заказ будет готов уже завтра, можете договариваться с клиентом о вывозе. – Сообщил он.