– Долгосрочные инвестиции? Ловко придумано, – похвалил Крячко. – Лады, едем к Стебе. …Спустя два часа у Гурова на руках имелось косвенное доказательство причастности профессора Синдеева к смерти девушек. Как и предполагал Крячко, визит полковников Стебу не обрадовал. Услышав, что те собираются воспользоваться криминальными способностями его друга, он совершенно вышел из себя. Минут пять на чем свет стоит поносил Гурова и свою неосмотрительность. Зачем только он согласился на дурацкую сделку! Теперь его доброе имя вора будут полоскать на всех этапах, ему никогда не удастся отмыться от клейма «активиста», человека, добровольно сотрудничающего с ментами. А потом Гуров выложил перед ним снимки жертв. И рассказал, как врач, призванный лечить людей, убивает их ради того, чтобы его имя вошло в историю. Не ради денег, что Стеба мог понять, не ради спасения корешей, а просто ради того, чтобы доказать всему миру, что он гений. Убивать своих же ради фуфлыжной цели? Такого Стеба не понимал. Прежде чем вызвать Крайчика, он взял с Гурова слово, что тот ни под каким предлогом сюда больше не заявится. А заявится, так он на него такую травлю устроит, что мало не покажется. Он свой авторитет терять не собирается. Гуров слово дал и получил помощь от Крайчика. На этот раз Крайчику пришлось повозиться подольше, но со своей задачей он справился. Нашел все счета и банковские карты, которыми владел Синдеев, скопировал все операции, которые тот осуществлял за последние шесть месяцев, и выдал все это Гурову. Просмотрев списки, Лев понял, что получил то, что искал. За последние шесть недель профессор Синдеев пять раз снимал равнозначные суммы с основного счета. Периодичность снятия наличных совпадала с датами смерти опознанных и неопознанных трупов. Все, кроме пятой операции. Последняя сумма была снята всего день назад, и это в корне меняло дело. Теперь можно было начинать разработку профессора по полной программе. С этими данными можно было даже к генералу пойти, но оба полковника решили повременить. Ни тому ни другому не хотелось объяснять, каким образом им удалось получить конфиденциальную информацию, да и Крайчика подводить не стоило. Пятая сумма могла означать, что у Синдеева на примете еще одна жертва, и Лев надеялся только на то, что они не опоздали. Совершить очередное преступление в день, когда к тебе приходил полковник из убойного, было бы верхом безрассудства, но если подозреваемый – «чокнутый профессор», то от него можно ожидать чего угодно. Гуров решил установить за Синдеевым слежку. Понятно, что это не вполне законно, но обстоятельства вынуждали действовать на свой страх и риск. От Стебы он отправился обратно в городскую больницу, а Крячко поехал в отдел, собирать компромат на Синдеева. Глава 10 Трое суток полковник Гуров буквально по пятам ходил за профессором Синдеевым. Крячко приходилось применять все свое красноречие, чтобы уговорить сменить его на несколько ночных часов, чтобы тот мог немного поспать. Ему казалось крайне важным лично выполнять эту нудную и неблагодарную работу. Стас убеждал друга, что совершенно незачем освобождать его от наблюдения, он добровольно согласился помочь Гурову в расследовании, а это значит, что согласие распространяется и на рутинную работу, но тот упорствовал. В основном причиной такого упрямства была бесполезность наружного наблюдения. За трое суток профессор Синдеев не совершил ничего подозрительного. Он не встречался с молоденькими девушками, не приглашал их к себе домой и не водил на свидание в парк. Он вообще ничего не делал. Все его перемещения сводились к одному маршруту: из дома в лабораторию и обратно. За это время Крячко успел побывал в квартире Синдеева, съездить в дачный поселок, где у профессора имелся дачный участок, совершенно заброшенный и запущенный. Ни в квартире, ни на даче он ничего не нашел. Никаких следов женского пребывания. Никто не забывал в квартире Синдеева заколок для волос или тюбиков помады. Никто не оставлял в дачном домике предметов женского туалета. И личные записи профессора не содержали ничего, что могло бы послужить доказательством его причастности к смерти девушек. Это сводило Гурова с ума. Долгими часами, сидя в машине и дожидаясь выхода профессора, он продолжал прокручивать в голове беседы с родственниками и друзьями жертв, пытался найти хоть какую-то зацепку, что-то, с чем можно было бы пойти к генералу Орлову. В последний вечер перед понедельником, последним днем, отведенным генералом на расследование, Гуров не выдержал. Собрав снимки жертв, вышел из машины и решительно направился к подъезду профессора. Больше ждать он не мог. Дверной звонок разнесся по притихшему дому, словно звук тревожного колокола. Гуров услышал шаги за дверью, но открывать ему не спешили. Тогда он с силой забарабанил по двери и громко произнес: – Откройте, профессор, я знаю, что вы дома. – Ответа не последовало, но Лев не отступил. – Синдеев, впустите меня, я все равно не уйду. – Выждав минуту, он забарабанил вновь. Соседняя дверь приоткрылась, в проеме показался сердитый глаз соседа: – Чего шумите, молодой человек? Прекратите немедленно, иначе я вызову полицию! – Я сам полиция, папаша, – не очень вежливо заявил Гуров. – Если не хотите выступать свидетелем в суде, лучше вам убраться обратно. Обладатель глаза мигом ретировался. Замок щелкнул, но Лев был уверен, что сосед не ушел, а следит за происходящим через дверной глазок. Понял это и Синдеев, и это ему явно не понравилось. Он открыл дверь, проворно втянул Гурова внутрь, снова ее захлопнул и гневно произнес: – Что вы себе позволяете? Решили скомпрометировать меня в глазах соседей? – Сами виноваты. Почему не открыли сразу? – Я не обязан тратить свое личное время на ваши проблемы, – огрызнулся Синдеев. – Моя квартира – это частная собственность, и я имею полное право не впускать вас. – Не думаю, – спокойно произнес Гуров. Не дожидаясь приглашения, он решительным шагом прошел в комнату. Синдеев собрался было возмутиться, но потом передумал и пошел следом за полковником. Оказавшись в гостиной, Лев снова огляделся. На первый взгляд жилище профессора имело вполне респектабельный вид. Дорогая мебель, толстый ковер на полу, модные картины на стенах. Ни тебе колб, ни штативов для проведения опытов. Да еще жирный полосатый кот, вальяжно развалившийся в кресле. Уж хоть бы черный, так нет, классический Васька, подобранный в соседней подворотне. В какой-то степени Гуров был даже разочарован, не таким он представлял себе дом «чокнутого профессора». – Закончили осмотр или хотите посетить и спальню? – язвительно произнес Синдеев, перехватив внимательный взгляд полковника. – Обойдусь и гостиной, – невозмутимо ответил тот. – Разрешите присесть? – А у меня есть выбор? – Боюсь, что нет. Гуров выдвинул стул с резной спинкой, развернул его вполоборота к двери и кивком головы указал хозяину квартиры на второй стул: – Присаживайтесь, профессор, нас ждет долгая беседа. Синдеев остался стоять, демонстративно скрестив руки на груди. Недовольный тем, что его сон потревожили, кот громко мяукнул и глубже зарылся в подушки. – Что ж, дело ваше. Хотите стоять – стойте, но на мои вопросы вам ответить придется, – спокойно проговорил Лев. – Неужели вам показалось мало того допроса, который вы учинили мне в приемной? – возмутился Синдеев. – Это форменное безобразие, и будьте уверены, вам это с рук не сойдет. – Имя Наталья Рыкова вам о чем-то говорит? – оборвал угрозы профессора Гуров. – А со Светланой Волоцкой вы знакомы? – Это что-то новенькое, – протянул Синдеев. – Почему я должен знать эти имена? Они тоже работали в моей лаборатории? – В какой-то степени. – Гуров наблюдал за реакцией профессора и не мог понять, какое впечатление произвели на него имена погибших девушек. – Наталья Рыкова проходила интернатуру в вашей больнице. – И что, вы считаете, я должен знать всех интернов? Да будет вам известно, к программе интернатуры я имею весьма косвенное отношение, и уж совершенно однозначно в мои обязанности не входит запоминать каждого из них по имени. Еще вопросы? – Как вам удалось убедить их согласиться? – Согласиться на что? Постойте, вы думаете, я воспользовался своим служебным положением, чтобы… – Щеки Синдеева залил румянец. – О боже, какой бред! Да как вам только в голову такое пришло! «Надо же, каков артист, румянец прямо-таки вполлица», – раздраженно подумал Лев, вслух же сказал: – Простите, но это вам в голову пришел подобный бред, я же имел в виду нечто совершенно иное. Думаю, вы знаете, о чем идет речь. – Послушайте, я не намерен сидеть здесь и выслушивать оскорбления! – Синдеев вскочил со стула, изображая праведный гнев. – Возможно, мне приходилось сталкиваться с интерном с фамилией Рыкова. Такова моя работа. Но я с ней не знаком в общепринятом понимании этого слова. Мы не распивали чай в больничной столовой, не смотрели вместе кино. Мы вообще ничего не делали вместе. То же самое относится и ко второй названной вами девушке. Простите за откровенность, но мне совершенно некогда крутить шашни с молодыми девицами. Я занят наиважнейшей работой, я пытаюсь спасти людям жизни. – И на пути к этому стремлению не брезгуете ничем, – закончил за профессора Гуров. – На что вы намекаете? – Хотите знать, на что я намекаю? Хорошо. Гуров сунул руку в нагрудный карман, и Синдеев испуганно отшатнулся. «Решил, что я стану угрожать ему оружием, – догадался Лев. – Погоди, дружок, то, что тебя ожидает, куда страшнее оружия». Вынув конверт, он начал выкладывать снимки жертв на обеденный стол. Синдеев старательно отводил глаза в сторону, но снимки так и притягивали взгляд. – Не стесняйтесь, профессор, взгляните на дело своих рук. – Голос Гурова звучал вкрадчиво. – Посмотрите, вот это Наталья Рыкова, девушка-интерн, она умерла десять дней назад. Ее тело почти не пострадало, лицо и после смерти удивительно красиво. А это Светлана Волоцкая, продавщица из магазина модной одежды. Ее обнаружили в парке, на скамье. А знаете, кто ее нашел? Местная бомжиха по кличке Мусорка. Бездомная женщина так сокрушалась о смерти молодой девушки. Ей такая смерть показалась ужасной. Бросить мертвое тело возле урны, как пакет с бытовыми отходами. – Зачем вы все это мне рассказываете? – все еще отводя взгляд, спросил Синдеев. – Меня это никоим образом не касается. – Надо же, как странно. Бездомную женщину это зрелище потрясло, а вас совершенно не трогает? Как так вышло? Неужели в вашем сердце меньше сострадания, чем в сердце пропойцы с улицы? – Это не так. Я умею сочувствовать людям, – возразил профессор. – Просто я не понимаю, зачем вы рассказываете все это мне? – Подождите, это еще не все. – Гуров выложил новые снимки. – Взгляните, это все, что осталось от Екатерины Митеревой, лаборантки, с которой вы проработали пять лет. Видите, ее ноги объедены рыбами, так как долгое время пробыли в воде. А лицо? Вы видите, что стало с ее лицом? Это птицы. Они выклевали ей глаза, нос, щеки. Да, не забудьте про внутренности. Они склевали все. Кроме сердца. И в этом наша удача. – Прекратите! – простонал Синдеев, закрывая глаза ладонями. – Уже скоро, – пообещал Лев. – Это последние снимки. Жаль, не могу назвать имени, девушка до сих пор числится в неопознанных трупах. Ей досталось больше всех. Знаете, где обнаружили тело? Полагаю, знаете. Фрунзенская набережная, там такой крутой склон. Наверное, вы думали, что ее еще долго не найдут. Но вы не учли собак. Стая бездомных собак, вот кто ее нашел. И знаете, что они сделали с ее телом? Они его съели. Позавтракали, или поужинали, или сделали и то и другое. Взгляните на нее, профессор, она ведь вам не чужая. Гуров насильно оторвал руки от лица Синдеева и заставил взглянуть на снимки. Сначала тот попытался зажмуриться, но так уж устроена психология человека, что любопытство всегда берет верх. И он открыл-таки глаза, а взглянув на фото, уже не смог отвернуться. Лицо его стало белым как полотно, губы скривила жалкая гримаса. – Это ужасно, ужасно! – прошептал он. – Этого не должно было случиться. Не должно было. Все должно было быть совсем иначе. Гуров замер. «Только не спугни его, – мысленно заклинал он сам себя. – Не спеши, пусть осознает весь ужас совершенного. Дождись нужного момента – и только тогда добивай». А Синдеев все смотрел на изуродованные тела и бормотал что-то совершенно невнятное: – Рыбы, собаки… Откуда, зачем? Красивые лица, красивые тела, а потом это. Все неправильно, не по плану. В этом беда. Никто не предполагал… – Профессор, что вы с ними сделали? Отчего они умерли? – мягко спросил Лев. – Скажите мне, отчего они умерли. Голос Гурова вывел Синдеева из состояния ступора. Он отвел замутненный взгляд от стола, посмотрел на полковника и устало спросил: – Зачем все это? Смерть жестока, вы не находите? – Вы этого не предполагали? Не ожидали, что девушки умрут? – Нет, этого я не ожидал, – меланхолично произнес профессор. – Кто же мог ожидать такое? – Расскажите мне, как это случилось, – попросил Гуров. – Как они умерли? – Умерли, – повторил за ним Синдеев. – Они умерли, и это ужасно. Зачем вы показали мне эти снимки? Зачем? Отвечайте! – Вы должны все рассказать, – повторил Лев. – Так будет лучше для вас. – Да, лучше, – согласно кивнул Синдеев. И тут произошло непредвиденное. Кот, до этого мирно сопевший в кресле, вдруг подскочил как ошпаренный и бросился на стол. Фотоснимки разлетелись в разные стороны, а кот жутко заорал. Минуту Синдеев смотрел на падающие фотографии, потом подхватил на руки кота и вежливо осведомился: – Надеюсь, Маркиз вас не напугал? Иногда с ним такое случается. Думаю, это дурные сны. Как вам кажется, у котов бывают сновидения? Уверен, у Маркиза они точно есть. «Все, момент упущен, – с досадой подумал Гуров. – Теперь он мне ничего не скажет». И все же он решил попытаться сыграть на том признании, что сделал Синдеев, будучи под воздействием снимков.