— Потому что он тоже одаренный! — поспешно выпалил следователь, пока шуруповерт не завелся вновь. — О, как! Занятно… — Отпусти меня, Жарский, — неожиданно взмолился фээсбээновец. — Давай разойдемся без претензий! — Это с чего ты взял, что у меня нет к тебе претензий? — безжалостно раздавил боец последние надежды Савонова на благоприятный исход. — Во-первых, я не верю тебе. Ты как изворотливая крыса, которая забудет все свои обещания, только выбравшись на волю. А во-вторых, твое наказание еще даже не началось. Просверленные ноги — это слишком малая цена для того, что ты пытался сделать, мразь. — Нет, подожди! Я расскажу тебе, во что на самом деле ввязался твой напарник! — Изюм? — удивился Жарский. — Именно! — А ну-ка! И каким же он образом тут замешан? — Сначала сними цепи! — с надеждой попросил следователь. — Кажется, ты еще не совсем осознал тяжесть своего положения, — с картинным вздохом констатировал Факел. — Со мной бесполезно торговаться. А потом сверло закрутилось вновь. На сей раз инквизитор трудился над захваченным фээсбээновцем шокирующе долго. Он упоенно протыкал тело пленника в десятках различных мест, нарочно метя в кости, чтобы причинить как можно больше страданий. А Савонов уже даже не кричал, а натужно сипел, потому что сорвал голос еще в самом начале этого интенсивного допроса. Сколько длилась пытка не смог бы сказать, пожалуй, ни пленник, ни истязатель. Поскольку первый то и дело терял сознание, падая в объятия болевого шока, а второй даже не заметил, как увлекся своим занятием. К лицу охотника на нежить прилипла настолько отвратительная ухмылка, что один лишь ее вид вызывал едва ли не более сильные страдания, нежели сверло, намотавшее на себя куски плоти и макаронины сухожилий. В конце концов, подполковник не сохранил при себе ни единого секрета. Он выложил инквизитору всё-всё-всё. Про то, как его нанял Широков. Об использовании бизнесменом умертвий и кукол в строительных работах. Про то, как Савонов изо всех сил покрывал его делишки и сливал информацию о готовящихся облавах. Про яростную конкуренцию с Бестужиным. Про напарника-спецназовца, который за каким-то хреном полез в это противостояние и чуть не поплатился жизнью. Про маньяка-Валентинку, про его эксгумированную жертву, про художества самого Кирилла Балконюка, которые следствию удалось точно установить. Истязаемый подполковник даже озвучил собственные домыслы по этим ситуациям, поскольку доподлинно знал далеко не обо всем. А Факелу было все мало… Он мучал фээсбээновца до тех пор, пока у шуруповерта не разрядилась батарея. И только тогда инквизитор недоуменно взглянул на внезапно замолчавшее орудие пытки в собственной ладони, будто только что его обнаружил. Встряхнувшись, сбрасывая с себя наваждение, он резко отшвырнул инструмент и вытащил из кармана мятную жвачку. Забросив на язык целую горсть белых подушечек, Жарский принялся усердно их жевать, и его обезображенное нестерпимо-садистской гримасой лицо постепенно разгладилось. Следом за этим медленно угас и чудовищный огонь в глазах бойца. Он несколько раз с усилием моргнул, и вновь стал походить на нормального человека, чье сознание не одержимо жаждой насилия. Но это только внешне, а вот внутри… Темный дар подполковника пугливо сжимался, чувствуя отголоски истинных эмоций инквизитора. И было совершенно понятно, что участь для своей жертвы он давно уже избрал. — Какие же вы твари, — с омерзением выплюнул Факел. — И ты, и Широков, и вообще все, кто замешан в этой херне. — Такова жизнь, — едва слышно прошептал обессиливший фээсбээновец, даже не пытаясь поднять уроненную на грудь голову. — Я просто хотел выбить в этом мире лучшее место… для меня… для семьи… — Инквизиция как раз и была создана для того, чтобы указывать его всем, подобным тебе… Жарский говорил ровно и безэмоционально, будто обращался к табуретке. Но внутри он кипел. Следователь всеми фибрами своего темного дара ощущал праведный гнев и бешеную злобу, исходящие от Факела, но защититься никак не мог. Понимание того, что борец с нежитью ни при каких обстоятельствах не сохранит пленнику жизнь, неожиданным облегчением забрезжило в мозгу Савонова. Ему уже и в самом деле было плевать на это, лишь бы только все закончилось поскорее. Вернувшись к покосившейся тумбе со старыми инструментами, инквизитор недолго покопался там и разогнулся, крепко сжимая проржавевший молоток. «Наконец-то…» — промелькнула равнодушная мысль в мозгу подполковника. И не было кроме нее ничего. Ни страха, ни сожаления, ни тоски, ни жажды жить. Только сосущая пустота, усталость и тупая боль в жестоко истерзанном теле. Факел занес руку для удара, намереваясь привести в исполнение приговор, который он единолично вынес фээсбээновцу. Но злодейка-судьба вновь внесла свои коррективы в линию событий. Труп, доселе неподвижно лежавший на старом верстаке, внезапно застонал и вяло завозился, привлекая к себе внимание Жарского. — Воды, прошу... дайте воды-ы-ы… — протяжно заскулил воскресший из мертвых подросток. — Бог точно хочет тебя наказать, Кирилл, — мрачно отозвался на жалобную мольбу юнца инквизитор. — Иначе он бы не вернул тебя в мир живых, пока я нахожусь рядом… Глава 22 Звуки шагов далеко разносились под сводами тесных подземных коридоров, тревожа мертвенную тишину. Макс шел впереди, готовясь встретить грудью любого неприятеля, но пока на глаза отряду никто не попадался. Ни живой, ни мертвый… — Каспер, ты слышишь их? — негромко позвал спецназовец некробиолога. — Мертвых? Слышу… — Твои клиенты? — Нет, — категорично помотал головой поляк. — Это недавние погребения. Древние могилы всегда безмолвствуют. — Как, например, вот эта? — ствол винтовки указал на заложенную кирпичом нишу, свежий цвет которого подсказывал, что возвели эту перегородку в недалеком прошлом. — Возможно… Изюм приблизился к безымянному захоронению и надавил ладонью на раствор, отметив про себя, что держится он весьма паршиво. Тот, кто замуровал выдолбленную в камне локулу, подошел к делу не слишком ответственно. Возможно, здесь потрудились те же самые таинственные личности, что взорвали входы в катакомбы. Но тут они действовали уже не столь радикально, поэтому двухметровому здоровяку удалось разрушить тонкую стенку одними лишь голыми руками и широколезвийным армейским ножом. Проблемой было вытащить только первый кирпич, а дальше в ход пошла простая грубая сила. — И р-р-раз! Инквизитор совершил титанический рывок, и целый кусок кладки с грохотом рухнул ему под ноги, чудом не задев левый ботинок. Макс уже собирался сочно выругаться, но из проделанного отверстия, как кильки из перевернутой банки, начали высыпаться мумифицированные человеческие тела. Нина при виде их, сразу же тонко взвизгнула и спряталась за спину Каспера, который даже не заметил ее маневра. — Не понимаю… — растеряно пробормотал поляк. — Их одежда… Они одеты по-современному! Почему же тогда я их не «слышал?» — Все просто, — спокойно ответил Изюм, которого, похоже, ничто не могло выбить из равновесия. — Это инфестаты. Видишь татуировки? Спецназовец опустился на одно колено и с сухим хрустом поочередно провернул головы нескольким мумиям. С некоторым трудом, но некробиолог все же разглядел на их иссохших и потемневших шеях какой-то знак. — Парус и череп, — подсказал Виноградов. — Этим символом себя метили первые итальянские инфестаты, сечешь? Насколько я помню, они мигрировали с юго-востока после уничтожения Неаполя и сформировали самую крупную группировку одаренных за всю историю неживой угрозы. Промышляли всем, включая пиратство, и называли себя Флорентийский ветер. — И что они здесь делают? — высунула Нина любопытный нос из-за плеча соратника. — Лежат, вестимо! — насмешливо бросил Изюм. — Целых три года они наводили шорох на Апеннинском полуострове, совершая набеги на Францию и Австрию. А потом одномоментно исчезли. Ну теперь-то понятно, куда именно. Возможно, попытались заглотить рыбку, которую не смогли переварить, и вот результат. — Откуда вы столько знаете об истории современной неживой угрозы? — не скрывая своего восхищения поинтересовалась Янковская. — Это для вас, ребятишки, история, — мрачно взглянул на женщину инквизитор, — а для меня это реальность. — Кхм, не хочу прерывать вашу милую и содержательную беседу, — вклинился Каспер, — но может мы уже дальше пойдем? Эти трупы для наших целей бесполезны, нужно искать древние захоронения борцов с нежитью. Обтерев перчатку об стену, спецназовец молча встал и повел отряд дальше, не собираясь больше принимать участия ни в каких обсуждениях. Однако прозвучавший после этого вопрос лингвиста все же сумел разбередить потаенные тревоги в его душе. — Как думаете, кто это мог с ними сделать? — невзначай поинтересовалась Нина. — Может армия, — выдвинул гипотезу некробиолог, — а может и конкуренты. — У них на тот момент не было конкурентов в мире, — отверг это предположение боец. — А если и был, то всего один. Подопечные сразу же поняли, кого имеет в виду проводник, и желание обсуждать неприятную находку как-то само собой пропало. Личность инфестата, которого большинство обывателей, не разбирающихся в вопросе, называли первым, была окутана множеством тайн. Но это тайны из разряда тех, в которых никому не хочется копаться по доброй воле… * * * Следующие три дня экспедиция во главе с угрюмым ветераном бродила по катакомбам, не видя солнечного света. За это время они прошли десятки километров древних подземелий, которые, судя по всему, никогда не знали туристического наплыва. Однако им то и дело попадались относительно свежие могилы. Скорее всего, лет десять или пятнадцать назад, скрывающиеся от нежити горожане тут хоронили своих погибших. А найденные в некоторых ответвлениях тоннелей внимательным проводником следы длительного проживания людей, только подтверждали эту версию. Несколько раз некробиолог натыкался на совсем уж древние останки, погребенные в катакомбах в такие незапамятные времена, когда еще не существовало даже католической инквизиции. Античные покойники рассказывали о каком-то «Городе-на-холме», который звался Ватикум, а о христианстве толком и не слышали. С такими мертвецами Касперу было крайне тяжело общаться, даже при помощи языковеда. Знания, извлеченные из древних могил, конечно, представляли величайшую ценность для истории, как науки, но для экспедиции не несли ничего полезного. Точно так же как и современные захоронения, ведь погребенные в них люди мало что знали об этих подземных некрополисах. Однако не успели ученые толком впасть в уныние, как им улыбнулась удача! Дотошный русский каким-то чудом обнаружил вмурованный в стену саркофаг, освобождать который принялся все той же взрывчаткой. Для того чтобы вызвать дух покойника в мир живых, было достаточно хотя бы черепа или позвоночника. Потому некробиолог сильно не возражал против такого варварского метода. И вот филигранно выверенная доза взрывчатого вещества расколола стенку каменного гроба, внутри которого показались почерневшие от времени кости. Каспер уже привычным образом направил к ним некроэфир и совсем не удивился, когда с той стороны посмертия поступил непонятный для него ответ. — Нина, помоги мне, я не понимаю его, — позвал напарницу поляк. — Хорошо, начнем с простого. Спроси у него: «Quis es?», — деловито распорядилась женщина, приготовив карандаш и тетрадь. — А теперь медленно диктуй ответ. Медленно, Каспер! И четко произноси звуки, как я тебе объясняла! — Да-да, я помню, — небрежно отмахнулся мужчина. — Мертвец говорит что-то вроде: «Эго сам Банетсиус, монакус ветулус эт содалис ординис юсти ираэ». Лингвист принялась спешно делать какие-то пометки на листе бумаги, но потом замерла и медленно подняла взгляд на товарища. — Каспер, бинго! — воодушевленно потрясла блокнотом Янковская. — Мы нашли его! Он представился тебе как монах Банетий, старый служитель Ордена священной истины! Говорит он на смеси поздней и средневековой латыни, а я по этой теме кандидатскую работу защищала! Так что проблем не будет! — Подожди, рано радуешься, — остудил некробиолог пыл напарницы. — Давай побеседуем с ним еще… И следующие полтора часа ученые провели впритирку друг к другу, тихо перешептываясь и активно записывая что-то на бумагу. О своем проводнике они вспомнили только тогда, когда им понадобились запасные батареи для разрядившихся фонарей, а потом снова с головой погрузились в свое занятие. Изюм же отстраненно наблюдал за ними издалека, вовсе не собираясь вмешиваться в процесс допроса древних останков. — Просто невероятно! — подбежала к проводнику сияющая Нина. — Вы только представьте, этот человек жил во времена Бенедикта Восьмого! Он столько всего знает о своей эпохе, что просто дух захватывает! — Ага, — крайне равнодушно кивнул Макс, — у меня аж мурашки по жопе. Ты мне главное скажи, возвращаться не пора? У нас жрачки впритык осталось. — Нет, еще рано, но мы уже близко, поверьте! Мы с Каспером выяснили, что примерно с четырнадцатого века многих отличившихся борцов с нежитью хоронили под местом известным как базилика Санта-Мария-ин-Козмедин. Правда, не целиком, а только лишь их головы, наравне с мучениками и священноиерархами! Нам нужно срочно туда попасть!