Я шел, вдыхая сырой воздух, и до сих пор не верил, что бог позволил мне вернуться. Только лишь едва различимый шепот мертвецов подсказывал, что все со мной произошедшее не было сном, ведь раньше я их вообще не мог слышать. Но радовался ли я новообретенной свободе? В момент, когда дневной свет тараном вломился в мои глаза, наверное, да. Однако постепенно восторг сошел на нет, оставив после себя пустоту, усталость и страх перед надвигающейся гипонекрией. Надо успеть связаться с начальством, чтоб они организовали мне «подзарядку», иначе я боюсь, что сотворю нечто крайне нехорошее, когда опустеет мой резерв. Я ведь не забыл, какие мысли одолевали меня во тьме сырой могилы… Когда Марина остановилась и сверилась с приложением в смартфоне, чтобы посмотреть, долго ли еще ждать машину, я, желая отвлечься от невеселых размышлений, осведомился у нее: — А меня в такси-то пустят вообще? — Должны… — не очень-то уверенно ответила она, закусив губу. — Я оставила комментарий для водителя, что один из пассажиров… в общем, пустят. — Ну ладно, как скажешь. И не успел я вернуться к созерцанию своего пасмурного внутреннего мира, чтобы оценить масштаб произошедших с ним изменений, как рядом с нами нарисовалась какая-то бойкая бабуська. Активная и злобная, будто цепная собака. — Не, ну ты гля-а! — воскликнула она. — Время еще обеда нет, а он уже на бровях ползет! Тьфу! Измарался весь, как свинья! Милочка моя, чего ты с ним возишься? На кой тебе этот алкоголик? Ты же вон какая, статная, бровастая, глазастая, стройная! Да только свистни, мужики за тобой в очередь выстроятся! Уж поверь мне, я сама замужем за таким чудищем тридцать лет прострадала, пока не похоронила ирода. Теперь вот хожу на могилку, да жалею, что за меня костлявая все решила. Не повторяй ты моих ошибок! Недоуменно переглянувшись с Мариной, я четко увидел в глубине ее зрачков точно такое же безмерное удивление, каковое плескалось и во мне. Но для верности я все же решил уточнить: — Ты ее знаешь? Девушка, округлив глаза, лишь помотала головой. И тогда я перевел свой тяжелый взгляд на старушку, отчего та охнула и сбилась с шага. — Идите, куда шли, бабушка, — недобро прохрипел я, пугаясь собственного голоса. — Мы вашего совета не просили. Порывисто перекрестившись и бормоча то ли молитвы, то ли проклятья, пожилая незнакомка попятилась назад. Прежде чем оставить нас, она выкрикнула что-то про одержимость и бесов, а потом быстренько чесанула прочь, постоянно озираясь. — Юра, не обращай внимания, — робко тронула меня за локоть Марина. — Мало ли бестактных хабалок в Москве живет. Ты только не злись… — Ты чего? — повернулся к своей спутнице, иронично вздернув бровь. — Я же спокоен. — Кхм… а мне показалось, что ты готов сорваться. Впрочем, забыли. Пойдем, нас уже такси ждет. Поспешно сменив тему, девушка повела меня к небесно-голубому «ниссану», остановившемуся в пятидесяти метрах от входа на кладбище. И почему-то при виде вылизанного до блеска автомобиля, у меня зародились определенные сомнения, что шофер согласится пустить в салон такого зачуханца. Однако при нашем приближении из машины выскочил весьма опрятный мужчина, который не только вежливо поздоровался с нами, но и тактично проигнорировал крайне непритязательный внешний вид одного из пассажиров. Мой засранный наряд не вызвал у него даже оттенка неодобрения, будто таксист каждый день подбирает таких клиентов. А затем он и вовсе расстелил на сидении толстую пленку, рулон которой вытащил из багажника, не задавая никаких лишних вопросов. — Извините, может, вы хотите впереди сесть? — участливо поинтересовался у меня водитель. — Если да, то могу перестелить. — Нет, все нормально, — поспешил я успокоить его. — Я не в том положении, чтобы привередничать. Показывая, что оценил мою самоиронию, парень изобразил вежливую улыбку и услужливо пригласил нас садиться, после чего сам захлопнул двери. На мой вопросительный взгляд Марина односложно пояснила: — Тариф «Премиум-плюс». А, вот оно что. Тогда все понятно. Мне, как владельцу личного авто, нечасто приходилось пользоваться услугами такси. А если и доводилось, то заказывал себе самый дешевый вариант. Привычка экономить, въевшаяся в подкорку после проживания под одной крышей с отцом-пьяницей, засела во мне прочно. Не удалось мне изжить ее даже когда попал в ГУБИ и скопил на своем личном счету весьма солидную сумму из семи цифр. Поэтому об уровне сервиса столичных извозчиков я мало что знал. Но обслуживание приятное, черт подери, отрицать не буду. — В кармашках перед вами есть вода и леденцы, — подсказал шофер, когда сел за руль. — Угощайтесь. Сперва я хотел отказаться от его предложения, но потом вспомнил, что не пил неизвестно сколько дней, и не удержался. Я взял маленькую бутылочку и, с шумом сминая тонкие пластиковые бока, в один присест всосал в себя все ее содержимое. Блин, даже не заметил, как вылакал! Жидкость провалилась внутрь, словно в бездонный колодец, ни разу не булькнув. А таксист, изредка посматривающий на меня в зеркало, похоже, только уверился в подозрении, что я страдаю от жесточайшего бодуна. Ну и хрен с ним. Вот я еще перед посторонними не оправдывался. — Мариш, — негромко позвал я девушку, стараясь говорить так, чтобы водитель меня не услышал. — А сколько я… ну, отсутствовал? — Сегодня у тебя сороковины, Юра, — таким же шепотом поведала мне спутница. — Я тебя провожать приходила и вот… — Охренеть… символичненько. Значит, уже сорок суток прошло с того дня, когда я сошелся с ордой упырей в неравной схватке. Занятное совпадение, ничего не сказать… — Извините, а вы не могли бы выключить радио? — попросил я таксиста. Не то чтобы звучащий в салоне авто приглушенный бубнеж сильно мешал мне размышлять, но все-таки обдумать предстояло слишком многое. А потому хотелось заняться этим в полной тишине. Однако водитель как-то странно на меня покосился, подняв взгляд на зеркало заднего вида, а потом осторожно сообщил: — У меня все отключено. — Действительно, Юра, в машине тихо, — поспешила заверить Марина. — С тобой точно все в порядке? А я глупо сидел с пустой пластиковой бутылкой в руках и не знал, что ответить. Разве это порядок? Или смерть все-таки повредила мой рассудок? А может один из тех мертвых голосов, взывавших ко мне в могиле, каким-то образом привязался ко мне и преследует? Господи, ты вызволил меня, так дай же теперь сил не сойти с ума… Глава 3 С начала нашей поездки не прошло и часа, а мы уже приехали к дому Марины. Она великодушно разрешила мне воспользоваться ванной комнатой, где я и скинул свой провонявший сыростью погребальный наряд. Стоя обнаженным напротив зеркала, я с тоскливой грустью рассматривал произошедшие с моим телом метаморфозы. От спортивного и атлетически сложенного Факела ныне осталась лишь бледная тень. Мои упругие мышцы истаяли, кожа истончилась, став дряблой, как у больного старика, а на плече, груди и животе появились длинные безобразные шрамы, из которых торчали кривые стежки веревочных швов. Ну да, кто в морге станет заморачиваться с мертвецом и шить его аккуратно? Но самые жуткие перемены произошли с моим лицом. Заострившиеся черты и впалые щеки делали меня похожим на какого-то закоренелого уголовника, бежавшего с собственной казни. А глаза… ух, дьявольщина! Они теперь выглядели порталами в потусторонний мир, где на небосклоне из страха вместо солнца ярко сияет боль. Клянусь, меня самого пугали эти темные провалы на собственной физиономии! И я искренне удивился, как Маришка не побоялась пускать обладателя таких мрачных буркал к себе. Теперь-то понятно, почему вредная бабуська с кладбища так припустила от нас, стоило мне только на нее взглянуть. Даже и не знаю, как мне принимать свою обновленную внешность. Отчего-то пришла истовая убежденность в том, что отпечаток сорокадневного пребывания в могиле уже никогда не изгладится. Отвернувшись от зловещего отражения, я переступил бортик ванной и включил воду. Первые едва теплые капли, попавшие на мою кожу, показались брызгами раскаленного металла. Выматерившись сквозь зубы, я поспешно повернул рычаг смесителя до крайнего положения, обрушивая на свою голову ледяной водопад. Ну вот, так еще терпимо… Схватив кусок мыла, предназначенного для мытья рук, я приступил к гигиеническим процедурам. В холодной воде пены образовывалось до обидного мало, а потому я трижды проходился по всему телу, надеясь смыть с себя въевшийся запах сырости, земли и тлена. В сторону разномастной батареи цветастых пузырьков с гелями, бальзамами и шампунями, которыми пользовалась Марина, я даже не смотрел. В моем случае вообще лучше всего бы подошел хороший такой брусок хозяйственного мыла, грамм эдак на четыреста. Но чего нет, того нет. В душе я пробыл, пожалуй, не меньше часа, но так и не добился удовлетворительного результата. Я выскреб свою кожу до стерильного поскрипывания, вытряхнул из волос килограмм земли, но чертов смрад все равно остался со мной. Я закрывал глаза, и снова чувствовал затхлую вонь подгнивающего дерева и сочащейся в гроб застоявшейся влаги. Невзирая на то, что первый свой вдох за сорок дней я совершил уже на поверхности, представление о том, как пахнет внутри могилы гвоздем сидело в моем сознании. Этот тяжелый дух будто бы въелся мне в нос, отравляя своим присутствием любой воздух. Посчитав, что большего добиться уже не смогу я, выходя из ванной, задвинул подальше в угол неопрятную кучку сброшенной парадной формы. Надевать это на себя я точно не стану. Попрошу у хозяйки мусорный пакет и вышвырну в ближайшую помойку. Лучше уж голышом идти по улице, чем в посмертном параде. Свою бывшую девушку я обнаружил в комнате. Она напряженно сидела на краю кровати, сцепив руки в замок, и не моргая глядела в одну точку. При моем появлении Марина заторможено подняла на меня глаза, но осмысленности в них не прибавилось ни на гран. Ее вид заставлял сердце обливаться кровью, и мне захотелось во что бы то ни стало растопить эту ледяную отчужденность между нами. — Спасибо тебе, и извини, что напугал, — произнес я, вкладывая в эту неуклюжую благодарность всю ту теплоту, которую испытывал по отношению к молодой красавице. Вот только хреново у меня получилось. Осипшее горло исторгло из себя какую-то пародию на человеческий голос, резанувшую по ушам, как скрип пенопласта по стеклу. А собеседницу так и вовсе дрожь пробрала. — Ты очень много сделала для меня, Марина, — продолжил я, сникая все сильнее с каждым новым словом. — И я не стану тебя терзать своим присутствием. Я прекрасно понимаю, каково тебе находиться рядом с… таким. Мне надо идти, пока… Я как можно быстрее выскочил в коридор, схватил по пути свои провонявшие тряпки, но уже у самой входной двери меня остановил оклик Маришки: — Юра, ты что, с ума сошел?! — Почему? — глуповато отозвался я. — Ты собрался идти на улицу в полотенце? — Да хоть без него! — порывисто сдернул я с себя единственный элемент банного облачения и протянул девушке. — Твой страх заражает меня, и я не хочу быть причиной твоих мучений. Для нас обоих будет лучше, если я просто уйду. — Прекрати вести себя, как обиженный подросток, — грозно сверкнула глазами девушка и многозначительно сложила руки на груди. И мне в самом деле стало стыдно за свою выходку. Вот вроде взрослый мужик, а устроил тут невесть что… — Прислушайся к себе, — предложил я. — Разве инфестат в твоем доме это то, чего ты желаешь? При упоминании о моей принадлежности к одаренным, Марина судорожно выдохнула и с силой зажмурилась, словно хотела выбраться из объятий ночного кошмара. Но когда она снова распахнула веки, то ничего не изменилось. Я все еще был здесь. — Если тебе так хочется это слышать, Юра, то да, мне страшно, — честно призналась она. — Меня буквально трясет, когда я пытаюсь осмыслить произошедшее. Но это ведь ты! Как я могу тебя выгнать, зная, что у тебя не то что денег, а даже карманов нет, куда их можно положить! — И все же, мне неприятно осознавать, что мое общество для тебя противно, — упрямо мотнул я головой. Полыхнув в эмоциональном плане какой-то термоядерной смесью решимости и горячности, щедро приправленных испугом, Марина подошла ко мне. Сначала она сделала вид, что собирается забрать полотенце, но вместо этого цепко ухватилась за мое запястье. — Ты чего? — недоуменно воззрился я на красавицу. — Ты никуда не пойдешь, ясно? — безапелляционным тоном заявила девушка. — Но почему? — Потому что мне не нужно, чтоб соседи шушукались о том, как из моей квартиры сбегают голые мужики, так понятно? Несмотря на отчетливо шутливый подтекст, голос собеседницы звучал глухо и надтреснуто, словно она вот-вот разрыдается. — И что ты предлагаешь? — осведомился я, еще не догадываясь, к чему она клонит. Похоже, мой котелок и в самом деле стал плохонько варить. Или, быть может, во всем виноват тот проклятый шепот, что не умолкает ни на мгновение! Я постоянно концентрируюсь на нем, несознательно стараюсь настроиться и разобрать хотя бы одно слово из этого непрекращающегося шелестения. Но куда там… в том потустороннем эфире звучит только сплошная тарабарщина. — Оставайся, сколько потребуется, — выдернула меня Марина из размышлений. — Без нормальной одежды я тебя все равно никуда не пущу. Да и ключей от твоей квартиры, насколько я понимаю, у тебя нет. Ведь так? — Ну да… Получив утвердительный ответ, девушка молча потянула меня в комнату, где чуть ли не насильно усадила на кровать.