Часть 14 из 44 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проводив дядю Колю, Вера помыла руки и села за стол. Пышные пироги оказались очень вкусными. Девушка не заметила, как съела целых три. Почувствовав насыщение, она откинулась на спинку стула.
— Вижу, вы отлично со всем справляетесь, Василиса Юрьевна, — улыбнулась она. — И печка у вас натоплена, и творожок настаивается, и во дворе порядок. Научились коровку доить?
— Ой, Веруш, и не спрашивай, — округлила глаза старушка. — Она меня всю испинала, Буренка твоя. Думала, дикая животина мне досталась. А потом ничего, привыкла. Я — к ней, она — ко мне. Сейчас мы лучшие подруги. По вечерам я ей на свою жизнь жалуюсь, а она — на свою. Так и живем.
— Получается, и не нужна я вам вовсе, Василиса Юрьевна, — погрустнела Вера.
— Нужна, Верочка, еще как нужна, — вновь всплеснула руками бабушка. — Знаешь, как у меня спину после каждой дойки ломит? Жуть! Не дай Бог тебе такую адскую боль испытать. Да и в сарае убираться тяжко. Навоз тяжелый. Не для старых плеч такая тяжесть.
— Не для старых, — согласилась Вера. — Сейчас, Василиса Юрьевна, я только переоденусь и идеальный порядок там наведу. Посмотрите, какая чистота будет.
— Ты б отдохнула лучше, девочка, — посоветовала ей бабушка. — Из больницы вернулась, не с курортов. Тебе силенки восстанавливать надо, а не эту гадость на себе таскать.
— Силенок у меня хоть отбавляй, — усмехнулась Вера. — Больше месяца в потолок плевала. Все мышцы от безделья свело. Знаете, как я все это время мечтала сарай почистить? Да вы даже представить себе не можете.
— Раз так, то беги, — разрешила Василиса Юрьевна. — А я пока ужин нам сварганю. Посидим вечерком, посплетничаем по-бабьи.
С уборкой Вера провозилась гораздо дольше, чем ожидала. Тело слушалось ее неохотно — отвыкло от тяжелой работы. Путь до навозного ящика казался бесконечным, а наполовину набитые мешки прибивали Веру к земле. Девушка тяжело вздыхала, обливалась потом, но работу все же не бросала.
С великим облегчением она вывалила в небольшой ящик последний мешок и села на лавочку. На улице смеркалось. Солнце, завершив привычный круг, спряталось за горизонт. Лишь ярко-бордовый всполох напоминал о его недавнем визите. Вера жадно глотала воздух, удивительно чистый и свежий, насыщенный запахом влажной земли, словно боялась, что кто-то отнимет у нее эту радость.
Как же она любила родную деревню! Любила каждое деревце, каждый кустик, каждое живое существо. Это ее родной край, который она никогда не предавала. С которым провела все свое детство, всю юность и часть зрелости. И теперь ей нужно набраться смелости и оставить его. И, может быть, уже никогда не вернуться.
Уже сейчас Вера начинала скучать по березке, сплошь усыпанной набухшими почками, по подснежнику, робко просовывающему нежную головку из черной, сырой земли, по теплому боку облезлого кота, как всегда путавшемуся у нее под ногами.
— Верочка, пойдем ужинать, — выглянула в окно Василиса Юрьевна.
Девушка нехотя поднялась и пошла к дому. Аппетитные запахи, вмиг пробравшись в желудок, скрутили его в тугой рогалик. Надо же, а Вера даже не заметила, что так проголодалась.
— Что за чудо вы приготовили? — сглотнув обильную слюну, поинтересовалась Вера. — Таких запахов я отродясь не нюхала.
— Борщец и курятинку под соусом, — помешивая что-то в кастрюле, деловито сообщила бабуля и строго добавила: — Раздевайся, мой руки и за стол.
— Слушаюсь! — вытянулась по струнке Вера и рассмеялась.
Василиса Юрьевна удивленно посмотрела на счастливую девушку, но ничего не сказала. Вера и сама не понимала, что именно привело ее в такой восторг. Она никогда не любила, когда ею пытались руководить. Вера сама прекрасно знала, когда и что ей делать. И по всем правилам повелительные нотки в интонации Василисы Юрьевны должны были вызвать в ней протест, а не радость. В юности, когда ей пытался указывать папа, она специально делала все наоборот. А после его смерти руководить ею стало некому. И только тогда она поняла, насколько дорого было его участие. Теперь в ее жизни вновь появился такой человек. Человек, готовый заботиться о ней.
— Вы — настоящая искусница, Василиса Юрьевна, — вдоволь наевшись, Вера благодарно посмотрела на свою кормилицу. — Каждое ваше блюдо достойно царского стола.
— Твоего стола оно достойно, подлиза, — улыбнулась бабушка.
— Странно, — протянула девушка. — Сначала вы мне показались совсем старенькой, обессиленной старушкой. У вас даже голос другой был, скрипучий и дребезжащий. Но чем дольше вас знаю, тем моложе вы кажетесь. И глаза у вас удивительные, живые, горячие, жаждущие.
— До жизни я всегда жадной была, — кивнула Василиса Юрьевна. — Каждым ее мгновением наслаждалась, каждой секундочкой. Я всегда знала, что она очень короткая, поэтому старалась все успеть. У меня ведь трое деток, Веруш. Только видишь, как получилось — никому не нужной я стала. Но я не обижаюсь. На жизнь вообще обижаться нельзя. Да и ни к чему мне под ногами у родных детей путаться. Здесь я большую пользу принесу. Тебя я сейчас нужнее. Видимо, не зря меня Бог сюда направил.
Скажи мне, детка, что делать думаешь? Денег, как я погляжу, у тебя нет. И я тебе в этом не помощник. Ни копейки у меня за душой.
— Да как вы могли подумать такое!? — возмутилась Вера. — Неужели думали, что я деньги у вас просить стану? У меня даже в мыслях такого не было!
— Знаю, — отмахнулась от нее бабуля. — Бабенка, что лицо тебе сожгла, тоже, как погляжу, в нищете живет. С нее взятки гладки. Следователь заикнулся, что мужичок у тебя какой-то был, городской. Может, к нему за помощью обратиться? Ты, главное, не стесняйся, Вер. И гордость в такой ситуации можно в самый дальний уголок души запрятать. Тебе операцию надо делать и, скорее всего, не одну. Ты ведь молодая девка. По всей видимости, красавица была. Как же без лица жить?
— Как-нибудь, — нахмурилась Вера. — Вы, бабуль, не переживайте. Долго я у вас не задержусь. Дня через два съеду. Силы только немного восстановлю. И за постой с вами рассчитаюсь. Я долги не забываю. Они мне карманы до самого пола оттягивают. Ходить прямо мешают.
— Неправильно ты меня поняла, девочка, — покачала головой Василиса Юрьевна. — Не за себя я переживаю, а за тебя. По мне так лучше, чтобы ты со мной век коротала. Одна я никогда не жила. Пустой дом для меня, что тюрьма. Страшно мне здесь и одиноко. Поэтому и Николая я к себе повадила ходить. Какой никакой, а живой человек.
А тебе я такой доли не желаю. Тебе жизнь устраивать надо, замуж выходить да деток рожать. Глядишь, и повезет тебе больше моего. И дети тебя до самой старости любить будут. Да, если и не будут, то не беда. Для себя одной жить — это что и не жить вовсе. Обратись к мужчине своему. Моли его о помощи. Глядишь, и отзовется.
— Не отзовется он, Василиса Юрьевна, — вздохнула девушка. — Жалость таким, как он, не присуща. Он ведь меня до нитки обобрал. Все отнял и сбежал. Мало того, что дом по его наставлению продала, так еще у соседей денег назанимала. Теперь не знаю, как людям в глаза смотреть. Хоть глаз у меня теперь и один, стыда от этого не меньше. К тому же, женат он. И ребенок есть, сын. В общем, полый комплект. Так что у него и без меня есть, о ком заботиться.
— Вот значит как! — охнула старушка. — Бандита и подлеца у себя на груди пригрела! Бедная ты моя девочка! Ну, ничего! Раз он с тобой сподлянничал, значит, и мы ему тем же ответим! Ты знаешь, где его искать?
— Знаю, — согласно кивнула Вера. — В паспорте у него прописку посмотрела.
— А ты молодец, — восхитилась старушка. — Не такая простая, как кажешься. Тогда собирайся и езжай по этому адресу. Припугнешь его, что жене о вашей связи расскажешь. Поверь, все ходоки до жути трусливые. У меня самой муж любил налево сбегать. Так, когда некоторые обстоятельства его похождений наружу вылезали, трясся пуще мокрого кошака. Глазенки с такой скоростью бегали, что я боялась, как бы они из орбит не повыскакивали и врассыпную не кинулись. Смехота одна. И твой мужик, скорее всего, такой же. Ты его к стеночке прижми и припугни хорошенько.
— Какая же вы молодец, Василиса Юрьевна, — раскраснелась Вера. Теперь она точно знала, как нужно действовать. — Как же я сама об этом не подумала.
Глава 16
На следующее утро Вера по привычке проснулась с первыми петухами. Василиса Юрьевна еще сладко посапывала, а Буренка уже напоминала о себе коротким мычаньем.
Девушка потихоньку выбралась из теплой постели, умылась, подоила корову, еще раз проверила собранные месяц назад вещи. Все было на месте: мамины письма, документы, два выцветших сарафанчика.
Мысли перетекали в ее голове горячими бурными потоками. И чем больше она обдумывала план, тем больше верила в его успех. Слава жестоко поступил с ней. Она ответит ему тем же. Конечно, его не напугать разоблачением перед женой. Но у нее есть другой, куда более опасный козырь — труп, зарытый в березовой роще. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь он окажется ей полезным. Все это время она мечтала лишь об одном — забыть ту страшную ночь, вычеркнуть из памяти страшные безжизненные глаза своего мучителя. Но теперь все изменилось. Сейчас этот окоченевший труп может оказать ей бесценную услугу.
Василиса Юрьевна накормила Веру вкусными оладьями и даже всплакнула, когда провожала ее у калитки.
— Верочка, прими от меня подарочек, — старушка протянула ей несколько аккуратно сложенных тысячных купюр. — Это тебе на первое время. Пока мужика своего искать будешь да переговоры с ним вести.
— Не надо, Василиса Юрьевна, — затравленно посмотрела на купюры Вера. — Я и так достаточно у людей в долг набрала. Не знаю теперь, как рассчитываться буду. Неудобно мне, Василиса Юрьевна.
— Неудобно — оно знаешь че? — усмехнулась старушка. — Не буду говорить. Маленькая ты еще. А деньги, Верочка, возьми. Не обижай бабулю. Я ж с чистой душой. Негоже отказываться.
— Спасибо, Василиса Юрьевна, — взволнованно поблагодарила Вера. — Вы меня очень выручили. И я обещаю, что верну вам долг. Совсем скоро верну.
— Не забывай, Верочка, что двери твоего дома всегда для тебя открыты, — вновь промокнула слезу Василиса Юрьевна.
Не сдержавшись, Вера тоже заплакала. Обняв напоследок старушку, она торопливо зашлепала по раскисшей под жаркими весенними лучами дороге. Страх перед неизвестностью тревожил ее, царапал душу, но не останавливал, а, наоборот, гнал вперед. Толкал девушку в спину, все сильнее и сильнее. Она почти бежала, распахнув на груди старенький плащ и напевая под нос песню про дороги из мультфильма «Бременские музыканты». В детстве она обожала этот мультик. И до сих пор смотрела его с удовольствием. Поэтому песню друзей знала наизусть.
Через час она была в селе. Люди удивленно оглядывались на девушку с перевязанным лицом, а дети беззастенчиво тыкали в нее пальцем. Но ей не было никакого дела до невоспитанных сельчан. В мыслях она непрестанно общалась со Славой, подбирала правильные слова, пыталась предугадать его реакцию и подготавливала себя к самому худшему развитию событий.
Еще через час Вера забралась в междугородний автобус, откинулась на мягкую спинку сиденья и отвернулась к окну. Скоро она увидит Славу. Человека, которым жила последние два месяца, и которым грезила почти всю жизнь. Она до сих пор до конца не верила, что он предал ее. В ней все еще теплилась надежда на то, что это была какая-то дикая, несуразная ошибка. Завтра она увидит его, и он все объяснит. Он крепко-крепко прижмет ее к себе, привычно закопается носом в ее волосы и прошепчет на ушко, как сильно соскучился. Вера настолько явно представила себе эту сцену, что даже зажмурилась от удовольствия и прогнулась в его представляемых объятиях так, чтобы быть к нему как можно ближе.
Шесть часов пути прошли быстро. Хотя Вере хотелось, чтобы они длились как можно дольше. Здесь, в теплом салоне, она чувствовала себя в относительной безопасности. А что будет там, в неизвестном мире большого города? Здесь она могла спокойно мечтать, страстно желая, чтобы ее мечты исполнились. А там ей придется действовать. И действовать без промедлений. Остановиться ей не у кого, а тратиться на гостиницу было непозволительной роскошью.
Когда за окнами замелькали высокие, уходящие в самое небо дома, страх сковал не только ее душу, но и тело. Во рту пересохло, а на лбу выступила испарина. Среди этих исполинов люди выглядели мелкими, ничтожными букашками. Они неслись в разных направлениях, словно муравьи, готовившееся к зимовке. Хмурые, сосредоточенные, они бросали злые взгляды по сторонами и бежали дальше. Как же в этом огромном городе она найдет его? Кто ей поможет?
Автобус в последний раз вздрогнул и затих. Дверь медленно отъехала в сторону, впуская в салон страшный, монотонный гул. Люди медленно побрели к выходу. Вера испуганно провожала их взглядом и все сильнее вжимала спину в сиденье. В этот момент она хотела лишь одного — раствориться в его мягком, податливом нутре!
— Девушка, а вы чего сидите? — из-за тонкой перегородки выглянуло недовольное лицо водителя. — Кина больше не будет. Так что выскакивайте поскорее. У меня всего полчаса на отдых.
— Извините, — Вера поднялась на ватные ноги и, пошатываясь, медленно пошла к выходу.
— Блаженная что ль, — протянул ей вслед мужчина.
Оглушительный гул ворвался в нее бешеным потоком. Сгусток огромного количества всевозможных запахов провалился в легкие и поднялся в горло горьким комом. Вера пробивалась сквозь плотный поток людей, сама не зная куда. Она шла, не глядя по сторонам, потому что боялась поднять взгляд и окончательно поддаться панике. Ее толкали, тащили в разные стороны и зло ругались.
— Женщина, вам такси надобно? — схватил ее за рукав бородатый мужик.
Вера попыталась вырвать руку из его клешней, но он не желал выпускать свою жертву.
— Дешевле не найдете, — пытаясь заглянуть ей в лицо, он дыхнул на нее чем-то кислым. — Доставлю в любую точку, быстро и недорого.
— Что вам от меня нужно? — не выдержала она. — Зачем вы меня держите?
— Женщина, я предлагаю вам услугу такси, — бесцеремонно разглядывая ее перебинтованную щеку, заявил он. — Новосибирск — огромный город. Сами вы здесь не сориентируетесь. Вам, наверное, в центральную больницу надо? Так я вас за полчаса туда домчу.
— Мне не нужно в больницу, — пытаясь вникнуть в смысл его слов, покачала головой Вера.
— Да без разницы, — махнул красной ручищей мужик. — Куда скажите, туда и увезу.
— Мне к Славе надо! — обрадовалась девушка. — Увезите меня к нему, пожалуйста.
— К Славе, так к Славе, — подмигнул ей бородач. — Иди за мной.
Не отрывая взгляда от клетчатой спины таксиста, Вера быстро шла за ним. Она была уверена, что стоит ей опустить глаза, как ее спасителя тут же засосет внутрь этот огромный муравейник. Теперь она так же остервенело расталкивала недовольных людей, впиваясь локтями в их мягкие бока и зло орудуя плечами. Она начинала чувствовать ритм этого огромного города. И, кажется, он пришелся ей по вкусу!
— И где наш Слава проживает? — весело поинтересовался водитель, заботливо усадив Веру на заднее сиденье грязного автомобиля.
Вера продиктовала водителю заученный наизусть адрес и вновь приникла к окну. Серые безликие пятиэтажки вновь поплыли перед ней, но теперь они не казались такими страшными и угрюмыми. Яркие вывески магазинов и кафе делали их даже уютными. Неужели, когда-нибудь этот город станет ее?! Она будет так же, как эти люди, стремительно нестись по узким тротуарам, пережидать шумящий автомобильный поток на светофоре, а, может быть, и сама ехать за рулем шикарного автомобиля, огромного черного монстра, как у Славы… До встречи с ним оставалось совсем немного. Неужели через несколько минут она увидит его? А вдруг он ее не узнает? В этой уродливой повязке, скрывающей почти половину лица? Но ничего, она напомнит. Она не гордая. Она скажет ему, что из-за него осталась без дома, без денег и без лица.
— Ваша остановочка, мадам! — вывел ее из задумчивости бодрый голос таксиста.
— Ой, так быстро! — вздрогнула Вера. — Спасибо вам большое! Скажите, а как у вас дверь открывается?
— Только с моего разрешения, — усмехнулся мужчина.
— Так разрешите ей, — внимательно разглядывая всевозможные ручки на двери, попросила Вера.