Вера на цыпочках прокралась к спальне и осторожно заглянула внутрь. Слава спал в той же позе. Только голову наклонил на правый бок чуть больше. Девушка умиленно улыбнулась и пошла на кухню. Творог, мед, клубничное и смородиновое варенье, тоненькие блинчики — на столе не было свободного места. Все с нетерпением ждало дорогого гостя. Девушка в очередной раз посмотрела на часы — полдевятого. На улице совсем рассвело, петух не раз известил сельчан о начале нового дня. Но Слава даже не пошевелился. Вера несколько раз заглядывала в спальню. Он спал в прежней позе. Подперев кулачками подбородок, она замерла за накрытым столом. Вдруг острый страх кольнул ее в самое сердце — а вдруг с ним что-то не так, — тело покрылось холодной испариной, а руки задрожали. Вера, как ошпаренная, вскочила с табурета и, вытирая на ходу слезы, понеслась в спальню. Подкравшись к любимому, она наклонилась к его лицу и с облегчением выдохнула, почувствовав его ровное дыхание. Осторожно, на цыпочках она развернулась, чтобы уйти. Но сильные руки схватили ее сзади за талию и повалили на кровать. — Я успел соскучиться, — его горячее дыхание обожгло ее лицо. И она с восторгом поняла, как здорово, когда тебе дышит в лицо любимый человек! — И я… соскучилась, — успела выговорить она до того, как он требовательно впился в ее губы. Раскрасневшиеся и безумно счастливые, они сидели на кухне и поедали давно остывшие блины. Вера не отводила от Славы влюбленных глаз. Какой же он красивый! Черные, как смоль, волосы, такие же черные глаза, смуглая кожа, прямой нос и волевой подбородок. Именно его она ждала всю жизнь, его видела во сне, с ним разговаривала одинокими вечерами. Теперь он рядом и больше ничего не нужно. Теперь у нее, у них, все будет хорошо! — Слава, ты же меня не бросишь? — не отводя от него восторженных глаз, тихо спросила она. — Теперь я без тебя не смогу. Без тебя я умру. — Глупенькая ты моя, куда же я без тебя?! — ласково улыбнулся он. — Я люблю тебя, — еще тише выговорила девушка, и волна нежности захлестнула ее с головой. — Наверное, это слишком быстро. Но я уверена в том, что люблю тебя. — Так это же здорово, — дожевывая блин, кивнул Слава. — Любовь — это прекрасно. — Ты даже не представляешь, насколько прекрасно, — кивнула Вера. — Чего это, прекрасно представляю, — сухо сказал он и отправил в рот полную ложку пышного творожка. — Ничего, ты тоже меня полюбишь, — улыбнулась девушка. — Ты просто не сможешь не полюбить. — Конечно, — легко согласился он. — Разве можно не полюбить такую деваху. — Нельзя, — едва сдерживая слезы, Веры встала из-за стола и принялась убирать посуду. — Ты же ничего не съела, — равнодушно отметил Слава. — Так нельзя. Исхудаешь еще. А мне пышные девушки нравятся. — Значит, я буду пышной, — опустив глаза, пообещала Вера. — Я буду такой, какой ты захочешь. Слав, а тебе сколько лет? А? — Так мы с тобой ровесники, — твердо заявил он. — Зачем ты меня обманываешь? — Вера больше не могла сдерживать слезы, и они обильными ручьями потекли по ее лицу. — Ты гораздо младше меня. — Какая ты наблюдательная, — усмехнулся он и потянул Веру к себе за подол длинного сарафана. — Даже если и младше, то чего? Сейчас никто на возраст не смотрит. — Зачем тогда врешь? — Вера покорно позволяла ему вытирать жирной ладонью слезы с ее лица. — Больше не буду, — легко согласился он. — Просто не хотел, чтобы ты комплексовала по этому поводу. Поверь, возраст для любви не помеха. — Так сколько тебе лет? — не успокаивалась Вера. — Двадцать три, — деланно вздохнул Слава. — Хотя в душе мне все сорок. Так что я почти на десять лет тебя старше. — Ужас! — посмотрела на него девушка. — Кошмаррр, кошмарр! — смешно закаркал он и защекотал Веру под ребрами. Девушка захихикала и начала выкручиваться из его рук. Грязные чашки, которые все это время она держала в руках, со звоном посыпались на пол. Продолжая смеяться, они вместе собирали осколки, бились лбами, толкались плечами и хохотали все громче и громче. — Верка, ты чего там делаешь? — чужой голос ворвался в их идиллию, и Вера досадливо поморщилась. — Кто это? — заметно напрягся Слава. От его безудержного веселья не осталось и следа. Смуглые скулы заходили ходуном, а в глазах заискрился металл. Вера даже вздрогнула, перехватив этот ледяной взгляд. — Машка, за молоком, наверное, пришла, — посмотрела на него Вера и пошла на зов. Вера оказалась права. У калитки ее ждала сорокалетняя, белобрысая и без меры любопытная Машка из первого дома. Своей скотины она не держала, поэтому один раз в три дня прибегала к Вере за свеженьким молочком да за творогом. У нее подрастал неугомонный, вездесущий Ванька, которому, по ее словам, «жрать хочется всегда». Она растила его одна. И ей было тяжело тянуть на себе тринадцатилетнего шалопая. Наверное, поэтому и была она такой ворчливой и озлобленной на весь белый свет. — Чего ты ржешь-то, как кобыла? — хмуро поинтересовалась она. — Припадочная что ль? — И тебе здравствуй, Машк, — приветливо улыбнулась ей Вера, но во двор запускать не стала. — И ничего я не припадошная. Просто весна, а она каждому живому существу в радость. Тебе сколько молока? — Трехлитровую давай, — настороженно смотрела на нее соседка и нервно теребила мохнатый воротник, напоминавший облезлый собачий хвост. — Верк, ты нашего нового поселенца еще не видела? — Не видела, — отрицательно покачала головой девушка. — Кого же в такую глушь занесло? Очередного алкаша или наркомана? — Да нет, с виду вроде приличный, — расслабилась Машка и навалилась пышной грудью на забор, всем своим видом демонстрируя желание посплетничать. — Хотя… мутный он какой-то. — Почему мутный? — равнодушно поинтересовалась Вера. — Ты бы видела, на какой он машине приехал, — округлила блеклые глаза Машка. — Я такой отродясь не видела. Здоровенная, черная, как танк. А заселился в самый древний домик, в котором Пашка висельник жил. Помнишь? На самом деле Пашку Вера не помнила. Когда он решил свести счеты с жизнью, она был совсем маленькой. Узнала эту страшную историю гораздо позже, от этой самой Машки, с которой вроде как дружила. Но на всякий случай она согласно кивнула, чтобы не сбить сплетницу с основной нити повествования и не увести ту в словесное блуждание. — Там ведь жить невозможно, — продолжила Машка. — Сама знаешь. Избушка совсем на бок завалилась, давно мхом поросла. Не понимаю, чего его сюда занесло. Явно, прячется от кого-то. А мужик-то видный — высокий, черноволосый. Худоват, правда, но на деревенских харчах быстро отъестся. — Ты его что ль откармливать будешь? — холодно усмехнулась Вера. — А почему бы нет, — смешно подбоченилась Машка. — Я еще девка хоть куда. Еще и детей ему нарожать смогу. — Молод он слишком для тебя, — не подумав, брякнула Вера и тут же поняла свою оплошность. Но было уже поздно. — Ты же сказала, что его не видела, — сощурила глаза Машка. — Откуда узнала про возраст? И во двор меня не пускаешь, хотя Дружок давно меня за свою признает. Неужели уже подсуетилась? Ну, Верка, ну, дрянь. А все из себя скромницу корчит! Видали мы таких скромниц! Понятно теперь, какой весне ты радовалась! Так ты поди и не одна! Он у тебя, да? Говори, у тебя?! Вера отчаянно подыскивала оправдательные слова — почему-то она считала себя искренне виноватой перед этой одинокой, замученной женщиной. Но едва раскрыла рот, как тяжелый руки легли сзади ей на плечи, а Машкино лицо вытянулось и покраснело, вмиг став похожим на молодую редиску, столь любимую Верой. — У нас гости? — весело поинтересовался Слава. — Так чего ж ты, Верочка, подружку у калитки держишь? Зови ее в дом. Посидим, поговорим. А если вам о девичьем посплетничать нужно, так я во дворе с Дружком посижу. Нужно же псу ко мне привыкать. Услышав свое имя, Дружок поднял лохматую морду вверх и зарычал. До этот он молча обнюхивал штанину чужака и недовольно фыркал. — Спасибочки за приглашеньице, — Машка неуклюже попятилась назад, переводя круглые глаза с Веры на Славу. — Но не хочу вам мешать. И так уж всю малину вам подпортила. Вон вы как ржали. Вся деревня слышала. — Чего же в этом плохого? — игриво поинтересовался Слава. — Если люди смеются, значит у них все хорошо. — Вот и я говорю, что вам и без меня хорошо. Чего я в чужой дом попрусь. Только людям праздник портить. — Машк, а молоко! — спросила Вера и хотела было кинуться к дому, но соседка ее остановила. — Не суетись, Верк, я и без молока обойдусь, — холодно сказала несостоявшаяся покупательница и рысью бросилась прочь. — И чего тебе в доме не сиделось, — тяжело вздохнула Вера, грустно глядя на улепетывающую соседку. — Теперь она по всей деревне разнесет, что я к себе в дом незнакомого мужика пустила. Позора не оберешься. — Так уж и на всю! — звонко, раскатисто засмеялся Слава и, развернув Веру лицом к себе, смачно поцеловал ее в губы. — На все ваши десять ветхих домишек. Обалдеть! Так ты, Верка, теперь на весь мир опозорена. Пошел-ка я отсюда. Зачем мне нужна падшая женщина! — Дурак! — отчего-то покраснела Вера. — К тому же ты у меня покупательницу отбил. Теперь она будет молоко у бабы Клавы покупать. Хотя у нее оно и не такое вкусное. Машка — злопамятная очень и дурная немного. Как мысль какую себе в голову вобьет, так ничем ее оттуда не вышибешь. — А тебе это надо? — Слава потянул Веру за рукав, увлекая ее в дом. Дружок вновь оскалился на непрошенного гостя и приготовился цапнуть его за штанину. Но Вера вовремя пресекла порыв его негодования грозным «нельзя». Пес обиженно поджал хвост и поплелся в конуру, всем своим видом выражая горькое разочарование в обожаемой хозяйке. — Чего надо? — задумчиво глядя на Дружка, поинтересовалась Вера. — Вышибать, — с готовностью пояснил молодой мужчина. — Даже не знаю, — озадаченно протянула Вера. — У нас деревенька крошечная совсем. Все друг другу, как родные. С одним отношения испортишь, и себя словно обделенным чувствуешь. По крайней мере, я. — Какая же ты у меня добрая, — протянул Слава и, втолкнув девушку в дом, рывком распахнул телогрейку на ее груди. — Добрая и отзывчивая. Самой-то не противно? — Почему мне должно быть противно? — часто задышала Вера. — Потому что противно быть доброй и отзывчивой по отношению к людям, которые этого не ценят, — хрипло отозвался он. — А ты будешь ценить? — еще успела спросить Вера до того, как волна наслаждения захлестнула ее сознание. Но ответа она уже не услышала. Глава 5 Теперь ласковый весенний луч играл на его лице, оставляя ее в тени. Слава забавно морщился и отворачивался от него, но тот был настолько настойчивым, что находил его смешную физиономию повсюду. Вера даже приревновала любимого к этому неугомонному лучику. Лучше бы он по- прежнему преследовал ее. К девяти утра она, как обычно, уже покормила скотину, подоила Буренку и приготовила легкий деревенский завтрак. Потом она мягкой кошкой вновь проскользнула в объятия Славы и замерла, боясь пошевелиться и нарушить его крепкий сон. Хотя нарушить его было практически невозможно. Веру это веселило и умиляло. Ни утренний призывный крик петуха, ни мычание недовольной коровы, ни ее утренняя суета совсем не беспокоили его. Слава дышал ровно и глубоко. И даже не шевелился. После Машкиного визита прошло три дня. Но злопамятная баба, как и предполагала Вера, больше не приходила. Значит, бегает за молоком к бабе Клаве. Следовательно, девушка лишилась части своего заработка. Но ничего, теперь она не одна. Теперь ей есть на кого положиться. Рядом с ней настоящий мужчина. Именно настоящий! А не тот, которого Вера рисовала в своих мечтах и который сопровождал ее по жизни последние лет пятнадцать. Он обязательно будет ей помогать. По-другому просто не может быть.