Она долго металась по двору, заглядывала в каждый уголок и постоянно звала Василису Юрьевну. Но ей никто не отвечал. Только Степашка, ни на шаг не отстававший от Веры, поскуливал все отчаяннее. Убедившись, что старушки нигде нет, Вера решила бежать к соседям. Она молча схватила Степашку за руку и потащила его за собой. Мальчик не сопротивлялся. Машка копалась в огороде. Вера издалека увидела ее пышную филейную часть, обтянутую ярко-красным сарафаном. — Машка! — позвала она бывшую соседку. Не разгибаясь, женщина подняла голову и удивленно уставилась на Веру. — Ты Василису Юрьевну сегодня не видела? — обратилась к ней Вера. — А вы кто такие? — взявшись за поясницу, та тяжело поднялась. — Зачем вам Василиса Юрьевна? — Машка, ты чего, своих…, — сказала Вера и запнулась. С нахлынувшими на нее страхами и переживаниями, она совсем забыла, что до неузнаваемости изменила внешний вид. Теперь ее и родной отец бы не узнал. — И откуда знаешь, как меня зовут? — подозрительно посмотрела на нее бывшая соседка. — И голос у тебя какой-то знакомый… Не пойму, кого ты мне напоминаешь? — Мало ли, — туманно ответила Вера. — Мы с вами точно не знакомы. Мне про вас Василиса Юрьевна рассказывала. Я ее двоюродная племянница. Вчера приехала к ней в гости. Все было хорошо. Правда, спать легли поздно. Но сегодня она куда-то пропала. Корова до сих пор не доена. Мычит — на всю деревню слышно. Получается, тети с шести часов дома нет. — Не-а, не видела я твою тетку, — Машка потеряла интерес к Вере и продолжила полоть траву. — Голос у тебя все ж знакомый. Да и движения кого-то напоминают. Не пойму, кого… — Извините, что отвлекла, — поспешила уйти Вера. Калитка дяди Коли как всегда была распахнута настежь. На входной двери никогда не было замка. Поэтому Вера беспрепятственно вошла в дом. Укутавшись в дырявую телогрейку, старик храпел на продавленном диване. В комнате невыносимо пахло перегаром. Едва учуяв неприятный запах, Степашка зажал пальцами нос и пулей вылетел во двор. Будить старика Вера не стала. Печально оглядев ободранные стены, осыпавшийся потолок, годами немытую посуду, уродливой горкой возвышавшуюся на грязном столе, она на несколько секунд задержала взгляд на старческом лице. Видимо, дядя Коля совсем перестал бриться и умываться. Спутанные седые волосы от грязи стояли дыбом. Лицо приобрело землистый оттенок. Длинная густая борода гордо торчала кверху. Будить его Вера не стала. Василисы Юрьевны здесь не было. Да и что она могла делать в этом Богом забытом месте? Не оказалось старушки и у остальных сельчан. В один голос все твердили, что Василису Юрьевну сегодня не видели. Степашка давно успокоился и перестал жалостливо подвывать. Он не отпускал Верину руку ни на секунду, словно боялся, что и она пропадет в неизвестном направлении. И тогда он останется совсем один в этом страшном мире. Оставалась лишь надежда на то, что пока она металась по деревне, старушка вернулась домой. И сейчас она сидит на лавочке во дворе и ждет загулявших гостей. Но ни во дворе, ни в доме Василисы Юрьевны ни оказалось. — Дружок, милый, хоть ты скажи, куда делась твоя хозяйка? — присела на корточки возле пса Вера. Невероятно обрадовавшись тому факту, что кто-то, наконец, изъявил желание его погладить, Дружок радостно замахал хвостом и резко завалился на спину, подставив Вере беззащитное розовое брюшко. — Мама! — крикнул с огорода Степашка. — Кажется, бабайка упал в наш погреб и теперь хочет оттуда выбраться! — Как… упала? — тихо спросила Вера. Кровь бросилась ей в лицо, и сердце зашлось в бешеном ритме. Не разбирая дороги, она бросилась в огород. Степашка стоял коленями на крышке погреба и, наклонившись вниз, с кем-то разговаривал. — Мама, бабайка сказал, что он и есть наша бабушка, — поднял на нее испуганные глазки мальчик. — Только он все врет. Зачем нашей бабушке там закрываться? — Родной, отойди в сторонку, — попросила его Вера и сама прильнула к жесткой шершавой поверхности двери. — Там кто-то есть? — Веруня, это я, Василиса Юрьевна, — еле разобрала тихие слова Вера. Странный булькающий звук то ли радости, то ли удивления вырвался из ее груди. Вера легко разомкнула ржавый замок и открыла тяжелую дверь. Василиса Юрьевна стояла на нижней лесенке. В одной руке она держала фонарь, который все еще излучал слабый свет. Второй сжимала длинную палку. — Слава Богу! — подняла на Веру бледное лицо старушка. — А я уж думала, могилу себе здесь нашла. Отчаялась уже о помощи взывать. Что ж это за изверг такой меня здесь закрыл? Меня чуть мыши не сожрали. Бросаются на ноги, как сумасшедшие. Сколько я их перебила — не счесть. — Держитесь за руку, Василиса Юрьевна, — протянула старушке ладонь Вера. — Я вам помогу. — Ты мне уже помогла, Верунь, — осознав, наконец, что путь на волю открыт, старушка по- молодецки ловко вскарабкалась наверх. Едва не задохнувшись от радости, Вера обняла Василису Юрьевну и заплакала. — Я так волновалась за вас, родненькая вы наша, — всхлипывала она и гладила старушку по растрепанным волосам. — Чего же вас в погреб ночью понесло? Не могли меня разбудить? Неужели крышка сама захлопнулась? Может, вы ее открыли как-то не так? — Все я сделала правильно, Верунь, — спокойно отозвалась Василиса Юрьевна. — Меня там кто-то закрыл. Как бы не насильник твой несостоявшийся отомстить решил. Я же ему всю малину испортила. Так что поосторожней будь, Вер. Лишний раз из дома не выходи. В баню за полночь тоже нечего ходить. Сегодня после восьми вечера никого из дома не выпущу. — Вот, Сашка, вот мерзавец! — стиснула кулаки Вера. — А если бы мы вас не нашли? Я бы сроду не догадалась, что вы в погребе сидите. Хорошо, у Степашки слух хороший. Это он меня к погребу привел. Сказал, что там бабай сидит. — Скорее, бабка Ежка, — улыбнулась старушка. — В последнее время, глядя в зеркало, я себя только так и называю. А куда Степан делся? Сейчас только здесь стоял и на меня испуганными глазенками смотрел. — Степашка! — выпустив старушку из объятий, позвала Вера. — Ты где, малыш? — Я не потерялся! — выскочил из-за дома мальчик. — Я Дружка предупредил, что с его хозяйкой все хорошо. Он просил сказать ему, если мы бабулю найдем. — Как же я вас люблю, — прошептала Василиса Юрьевна. — Вы мне как родные. — Так мы и есть ваши родные, — подмигнула ей Вера. — Уже вся деревня знает, что я ваша двоюродная племянница. — Пошлите домой, — потянул Веру за руку Степашка. — Я есть хочу. Василиса Юрьевна виновато охнула и засеменила к дому. Мальчик, весело подпрыгивая на одной ноге и напевая песенку про сундук мертвеца, устремился следом за ней. Вера проводила их взглядом до самого дома. Нужно было закрыть крышку погреба, но ей было неприятно даже прикасаться к холодной металлической ручке. Казалось, что этот холод вмиг проникнет в ее душу и навечно окутает ее ледяным панцирем. Она осторожно подошла к краю темной ямы и заглянула внутрь. Из черной дыры привычно пахнуло сыростью и гнилью, словно под ней была разверзнута могила. На секунду ей показалось, что она видит белые, светящиеся в темноте, кости. Дыхание перехватило. Она легко подняла тяжелую крышку и с грохотом захлопнула ее. Неужели Саша хотел заживо похоронить Василису Юрьевну в этой сырой могиле? Он даже навесил замок, чтобы никто не догадался, что она находится в этой сырой яме. Если бы ни острый слух Степашки и его вечная тяга к приключениям, они бы не скоро нашли пожилую женщину. Сзади что-то затрещало. Вера вздрогнула и повернулась. Кусты малины ходили ходуном, словно кто-то пытался выбраться из колючих пут. Обжигающая ярость, неожиданно зародившаяся в низу живота, быстро поднялась вверх, дошла до самых кончиков волос. Вера схватила топор, лежавший рядом с погребом, и уверенно пошла к кустам. Подходить совсем близко она побоялась и заняла позицию метрах в пяти. — А ну выходи, гаденыш! — строго сказала она и выставила вперед топор. — Сейчас я разрублю тебя на части. Чтобы неповадно было старушек заживо хоронить. — Каких энто старушек? — заинтересовался чей-то дребезжащий голос. — Чей то за страсти ты говоришь, Верк? Насмотрелась в городе своем всяких ужасов. Теперь только народ пугаешь. — Дядя Коля?! — опустила топор Вера и, подойдя поближе, осторожно заглянула внутрь кустов. — Чего тебя сюда принесло? — Ниче не понял! — ошалело уставился на нее бородатый, изрядно потрепанный жизнью и годами, «домовенок Кузя». — Голос, вроде, Верушин, а морда чужая. Хотя… Вер, ты че с собой сделал-то?! А!? Такая красавица была, загляденье! — Ага, особенно безглазая и безлицая, — хмыкнула Вера. — Да и тебе годы впрок не пошли. Ты и раньше мне домового напоминал. А сейчас — просто вылитый. Даже из глаз былая мысль пропала. Ты на жизнь смотришь с таким изумлением, будто только что вылез из-под земли. — Сама такая, — насупился старик. Они так и продолжали общаться, разглядывая друг друга сквозь густые кусты малины. Дядя Коля, сидя на земле, а Вера, согнувшись в три погибели. — Говорю же, дитя дитем, — усмехнулась Вера. — Ты зачем в наши кусты залез? Малинкой хотел чужой полакомиться? Так вроде рано еще. Май на дворе. — У меня теперь одна только малинка, — печально вздохнул старик и в его круглых глазах заплескались целые озера невыплаканного горя. — И какая же? — решила подыграть старику Вера. — Бабка ваша, — промокнул слезу дядя Коля. — Больно уж она хороша. Никогда таких красоток не видел. — Это ты про Василису Юрьевну?! — опешила Вера. — А про кого ж еще? — промокнул вторую слезу старик. — Здесь вроде других не водится. — Так она старше тебя лет на десять, — вытянула вперед шею Вера и, окинув дядю Колю изумленным взглядом, насмешливо продолжила: — Хотя выглядите вы ровесниками. — Для настоящей любви возраст — не помеха, — глубокомысленно изрек влюбленный старец. — Это вы точно подметили, — хмыкнула она. — А в кусты зачем полезли? — Так… хоть увидеть ее, — как неразумному дитю, объяснил старик. — Она ж меня близко к себе не подпускает. Говорит, что я — алкаш. А с алкашами она никогда не жила и жить не собирается. — Правильно говорит, — поддержала она Василису Юрьевну. — Ты бы пить сначала бросил, а потом свататься приходил. — Так я и пью с горя, — он повел осунувшимися плечами и горько всхлипнул. — Эх ты, мое горе, — вздохнула Вера и выпрямилась. — Выбирайся из своего укрытия, Ромео престарелый. Пойдем в дом. Мы тебя накормим. — Не пойду! — испуганно замахал он руками. — Она меня опять метлой исхлещет. Она своего пса больше, чем меня, любит и жалеет. А я — будто и не человек вовсе. — В общем, она права, — не сдержавшись, прыснула Вера. — Человеческий облик ты давно потерял. Если бы я тебя не знала, то испугалась бы. Подумала бы, что леший из тайги к людям явился. — Сама ты — леший, — по всей видимости, еще больше обиделся старик. — Ничего ты в любви не смыслишь. — Куда мне, — вновь заглянула вглубь кустов Вера. — Выходи, говорю. Иначе я за метлой схожу. Буду ею тебя выметать, как курицу заблудшую. — Выгонит она меня, Вер, — несчастно посмотрел на нее дядя Коля, но все же привстал на корточки и придвинулся поближе к названой дочери. Дядя Коля оказался прав. Завидев старика на пороге, Василиса Юрьевна схватила резиновую галошу и замахнулась на него. Вера едва успела перехватить ее руку. Нежеланный гость закрыл лицо руками и с грохотом повалился на спину, смешно задрав ноги вверх. Из зала прибежал Степашка и, спрятавшись за спину Василисы Юрьевны, удивленно уставился на старика. — Это твой домовой, бабуль? — поинтересовался мальчик. — Познакомь меня с ним. А то у меня нету ни одного друга — домового. — Ребенка напугал, ирод, — всплеснула руками хозяйка.