Обреченно вздохнув, мальчик расцепил руки, и Вера поставила его на пол. Степашка обиженно надул губы и понуро побрел к мягкому обшарпанному креслу. — Неужели, это не могло подождать до завтра? — раздраженно обратилась она к полицейскому. — У сына сильнейший стресс. Его надо срочно вести домой. — У сына? — заинтересованно посмотрела на нее полицейский. — Это вызывает у нас много сомнений. У Веры перехватило дыхание, словно чья-то безжалостная рука ударила ее под дых. Она даже почувствовала боль между ребрами и еле сдержалась, чтобы не согнуться пополам. На ватных ногах она побрела за мужчиной. От серых, заляпанных чем-то коричневым стен убогого кабинета, разило затхлым смрадом. Казалось, они навечно впитали в себя запах горя и страха. Тошнота подкатила к Вериному горлу и на несколько секунд она задержала дыхание. Но это не помогло. Тошнить стало только сильнее. — Угощайтесь, — протянул ей упаковку с леденцами «Ментос» мужчина. — Это поможет. Сначала я тоже не переносил этот запах. Потом привык. И теперь его совсем не чувствую. — Извините, — глухо буркнула Вера, хотя никаких угрызений совести она не испытывала. — Присаживайтесь, — кивнул он и указал ей на колченогий стул. — Я постою, — отказалась она, побоявшись садиться на любезно предложенное ей место. — Присаживайтесь, — повторил просьбу мужчина и грузно опустился на крутящийся стул. — Не переживайте, он вас выдержит. Это он на вид такой хилый. На самом деле очень крепкий. — Спасибо, — осторожно опустилась Вера на край. — И давайте начнем. Меня сын ждет. — Как раз про это я и хотел с вами поговорить, — опустил глаза он. — С мальчиком разговаривал психолог. Он сказал, что раньше у него была другая мама. Конечно, может быть это было сказано от пережитого стресса. Но в любом случае мы обязаны поднять документацию, обратиться в роддом. Кстати, в каком роддоме вы рожали? — Я не буду отвечать ни на один ваш вопрос без своего адвоката, — вместе с обильно нахлынувшей слюной Вера проглотила чуть кисловатый леденец и закашлялась. — Ну что ж, дело хозяйское, — дождавшись, пока она прокашляется, понимающе кивнул он. — С адвокатом, так с адвокатом. Шибко уж грамотные все пошли. Вызывайте. — Кого? — не поняла Вера. — Адвоката своего, — пожал он покатыми плечами. — Хотите с домашнего телефона. Хотите — с мобильного. — Да-да, конечно, — рывком расстегнула молнию на сумке Вера. В голове не было ни одной мысли — полная звенящая пустота. Перебирая номера в телефонной книге, она пыталась заставить себя думать, но мозг категорически отказывался выполнять приказ хозяйки. Буквы прыгали перед глазами, и она почти не различала хранящихся в сотовой памяти имен. — Вера, я в отделении, — неожиданно раздался в трубке далекий голос. Она вздрогнула и посмотрела на телефон такими глазами, словно видела его впервые. — Дима? — прижала она аппарат к уху. — Это ты? Но трубка не отозвалась родным голосом. Она предательски молчала. И Вере захотелось швырнуть ее об стену, чтобы мелкие кусочки разлетелись по мрачному кабинету и желательно пронзили толстую кожу неприятного мужлана, хмуро разглядывающего свои ногти. — Добрый день, — голос раздался совсем близко, прямо за ее спиной. Она подумала, что сходит с ума и слышит несуществующие голоса. Но все же обернулась. И увидела его. И еще одного мужчину. Очень представительного, в деловом костюме, с напряженной складкой на переносице. Почти такого же красивого, как Дима. И такого же долгожданного. Она вздохнула с облегчением и заулыбалась блуждающей улыбкой. Вера не слышала, о чем разговаривали мужчины. Она лишь видела, как удивленно вытягивается лицо полицейского, как он распрямляет грузные плечи, неожиданно оказавшиеся достаточно широкими. Видела, как он быстро, смешно кивает головой и, приподнявшись со стула, пожимает руку мужчине — почти такому же красивому, как Дима. Лишь когда Степашка вновь повис у нее на шее и защекотал горячим дыханием ухо, к ней вновь вернулась способность слышать и соображать. — Вера, вы со Степашкой можете ехать домой, — не глядя на нее, сообщил Дима. — Вас здесь больше не задержат ни на секунду. Я — твой адвокат и сам решу все ваши проблемы. Можешь ни о чем не беспокоиться. Кстати, твой автомобиль стоит внизу. Его еще не успели отогнать на штрафстоянку. — Спасибо, — сдавленно прошептала Вера и с надеждой посмотрела не него. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он протянул к ней сильные руки, улыбнулся так, как умел делать только он. Чтобы он обнял ее крепко-крепко. И вместе с ними поехать домой. Чтобы этот дом стал для них общим. Чтобы в нем жили только они втроем — она, Степашка и Дима. Но он не протянул руки, а, наоборот, убрал их за спину. И не улыбнулся. Она даже не увидела его глаз, потому что они смотрели вниз, на свои белоснежные ботинки. — Сколько я тебе должна? — дрожащим голосом поинтересовалась она. — Насколько мне известно, услуги адвоката стоят недешево. Желваки напряглись на его скулах. Неудержимое бешенство плескалось в глубине его глаз, когда он, наконец, посмотрел на Веру. — Дура! — прошипел он и опрометью, словно за ним гналась стая волков, выскочил из кабинета. Глава 36 Всю дорогу до дома Степашка держался за Верино плечо и сосредоточенно сопел. Вера смотрела на него в зеркало заднего вида и глупо улыбалась. На подъезде к дому на нее обрушилась страшная усталость. Веки стали неподъемно тяжелыми, и ей вспомнился мультфильм «Том и Джерри». Серия, когда кот вставлял в глаза тонкие палочки, таким образом борясь со сном. Губы снова растянулись в улыбке, и она положила ладонь на детскую ручку. — Мама, — призывно произнес мальчик. — Что, мой родной? — Ты самая лучшая мама на свете, — по-взрослому тяжело вздохнул мальчик. — Спасибо, — хрипло поблагодарила его Вера, и разноцветная радуга слез разукрасила серую дорогу в яркие цвета. И спать сразу перехотелось. На смену усталости пришло безудержное веселье, она во весь голос запела любимую Степашкину песню бременских музыкантов. Вере эта музыкальная композиция тоже нравилась. Раньше они частенько напевали ее вместе, а потом как-то забылось. Да и времени совсем не было. Они вообще в последнее время общались крайне редко. И Степашку она видела только полусонным, либо давно и крепко спящим. Теперь все будет по другому. Никакой работы в выходные дни, никаких сверхурочных. В конце концов, она самая лучшая мама на свете. И ей очень хочется поддержать этот статус. Наташа встретила их фальшивой, на Верин взгляд, улыбкой и искусственно созданными слезами. Разве может эта совсем юная нянька любить ее мальчика? Это может делать только она — самая замечательная мама на свете. Острая ревность резанула ее сердце, когда она увидела Степашкину искреннюю радость от встречи с Наташей. Девушка теребила его волосы, прижимала к груди его нежную головку, как это всегда делала Вера, и плакала. Настоящими чистейшими слезами радости. И она уже хотела к ним подойти, чтобы разделить с ними общую радость. Но вовремя сдержалась, вспомнила, что она хозяйка в этом доме и ей не пристало обниматься с прислугой. — Наташа, свари, пожалуйста, мальчику молочную кашу, — строго попросила она. — И если тебе не трудно, приготовь для него какао. Ему нужно много, сытно питаться и восстанавливать силы. — Да-да, конечно! — оторвалась от Степашки счастливая няня. — Я даже могу оладушки пожарить. Правда, я никогда их не делала. Но, думаю, что у меня получится. — Только побыстрее, — согласно кивнула Вера и взяла мальчика за руку. — Пойдем, родной, в ванную. А потом сразу за стол. Вера набрала полную ванну теплой воды и вылила туда полфлакона душистой пены. Степашка обожал играть с мыльными пузырями, собирал их шапкой на голове, складывал пышный воротник на шее и деловито сообщал, что он, то Дед Мороз, то дядька Мономах, то царь Султан. Поэтому, представляя розовощекого мальчика, примеряющего на себя очередной образ, она старательно взбивала пену и улыбалась. Но на этот раз Степашка не стал надевать на себя пенное убранство. Он уселся в самый уголок ванны, вытянул ножки, уперся ручками в дно и стал задумчиво разглядывать блестящие пузырьки. — Сегодня ты решил поиграть в задумчивого пингвина? — Вера сама соорудила пенную шапочку и водрузила ее Степашке на грудь. — Тогда этот белый галстук будет как раз кстати. — Мама, — поднял на нее напряженный взгляд мальчик и, чуть помедлив, словно собираясь с силам и продолжил. — Ты самая любимая мама, но раньше у меня была еще одна мама. Ты ее помнишь? — Помню, сынок, — неожиданно ее руки стали очень тяжелыми, словно налились свинцом. Они упали вниз, как две безжизненные плети. — А где она? — надежда озарила детское личико. — Она… — начала Вера и запнулась. — Она уплыла на белом кораблике. Далеко-далеко, в бескрайнее синее море. И ей там очень хорошо. Когда-нибудь вы обязательно встретитесь. Не скоро, конечно. Тебе придется ждать этой встречи очень долго. Но она обязательно состоится. И вы снова будете вместе. — Мама умерла? — готовясь заплакать, прикусил нежную губку малыш. — Нет, — постаралась его успокоить Вера. — Она уехала. Но ты не думай, что она тебя бросила. Просто в жизни бывают такие ситуации, когда обстоятельства оказываются гораздо сильнее нас. И как бы мы ни старались, мы не можем подчинить их своей воле. И тогда нам остается только подчиниться им. Но это совсем взрослая история, малыш. Когда подрастешь, сам все поймешь. — Расскажи мне про нее, — попросил мальчик. — Вроде, у нее были белые волосы и синие глаза. Она очень красивая. Правда? — Очень, — согласилась с ним Вера. — И ты на нее похож. — Ты на меня не обижаешься? — тихо спросил мальчик. — За что? — удивленно наморщила лоб Вера. — Ну, что у меня есть другая мама, — пояснил мальчик. — Честное слово, я ее почти забыл. А тогда, в машине, когда руки очень болели, а по ногам бегали страшные мурашки — вспомнил. Она называла меня сынком, звала к себе и почему-то плакала. Я ее сразу узнал. — Я не обижаюсь на тебя, солнышко, — присела на корточки Вера и погладила малыша по мокрой спинке. — Я даже рада, что ты ее помнишь. Свою маму надо помнить всегда. Помнить и любить. Поняв, что его не осуждают, а даже одобряют, Степашка заметно оживился. Смешно выпятив грудь вперед, он наложил на место осевшей пены свежую и стал изображать из себя пингвина. Как всегда, у него это получилось очень смешно, и Вера рассмеялась. В ванну заглянула няня, и Вера пригласила девушку к ним. Наташа с радостью присоединилась к общему веселью. Вдоволь набрызгавшись и насмеявшись, мокрой шумной компанией они завалились на кухню. Наташины оладушки были больше похожи на обгрызенные по углам блины, зато на вкус оказались очень вкусными. И даже манную кашу, которую Степашка ненавидел, сегодня он поедал с огромным удовольствием. Проигнорировав пять звонков с работы, на шестой раз Вера все же приняла вызов. Выяснилось, что без нее там, как всегда, творился полный бардак. Ведущего обозревателя почему-то не было на работе, и никто не мог до него дозвониться. Верстальщики запутались в полосах, и не могли разобраться, на какой странице должен находиться текст про якутские алмазы. У начальника рекламного отдела срывалась сделка с одним очень влиятельным бизнесменом, потому что тот хотел общаться только лично с редактором. — И еще с самого утра вас ждет молодая женщина, — никак не замолкала секретарша. — Говорит, что на сегодня вы назначили ей собеседование. Хочет работать у нас в отделе моды. С опытом работы и с высшим образованием. Вера молча выслушала взволнованный монолог секретарши и хотела было послать Леру в самые дальние страны, но передумала. Придется ехать на работу. Но ничего, сегодня же она решит вопрос с отпуском. И там, на море, ее никто не разлучит с любимым Степашкой. Чмокнув мальчика в горячую щечку, Вера пообещала ему вернуться как можно скорее и унеслась в душ. Глава 37 Начальник рекламного отдела Вика Малышева перехватила Веру на самом входе. Бешено вращая глазами, она с ходу вылила на нее огромный поток информации. Оказывается, ей удалось убедить самого Евгения Щербакова размещать рекламу в их журнале. Стоило ей это неимоверных физических и моральных затрат, а также нескольких бессонных ночей. При чем здесь бессонные ночи, Вера так и не поняла, но уточнять не стала. В конце концов, Вика — девочка взрослая и сама себя хозяйка. Но, несмотря на все ее потуги, Щербаков хочет общаться только с главным редактором, то есть с Верой. — Прямо сейчас вам нужно позвонить ему и договориться о встрече, — кажется, подошла к концу эмоционального рассказа Вика. — Пока он не передумал. — Хорошо, я так и сделаю, — пообещала она и едва сдержалась, чтобы не потрепать девушку по голове со словами: «Хорошая девочка» — уж очень рьяно та напрашивалась на похвалу. — Ты отлично поработала. Если эта сделка состоится, то можешь рассчитывать на хорошие премиальные. — Я старалась, — засветилась изнутри Вика и, наконец, отстала от Веры. Стремительно залетев в приемную, Вера хотела сразу попросить секретаршу сварить ей кофе. Но успела только беззвучно открыть рот. Готовая фраза застряла у нее в горле, а глаза стремительно полезли на лоб. Примерно то же самое произошло с глазами секретарши, с интересом наблюдавшей за Вериными действиями. Но Вере не было никакого дела до ее глаз. Все ее внимание было приковано к миловидной блондинке, скромно попивающей кофе на кожаном диванчике. Прямо напротив нее сидела Света — Степашкина мама, живая и на вид совершенно здоровая. — Эта девушка, про которую я вам говорила, — по своему истолковав поведение начальницы, с ходу начала оправдываться Лера. — Она пришла на собеседование, и ждет вас с самого утра. Вот я и предложила ей выпить кофе. — Ты правильно сделала, — справившись с эмоциями, сухим начальническим тоном сказала Вера и обратилась к миловидной соискательнице на должность: — Здравствуйте, Светлана, можете заходить в мой кабинет ровно через пять минут. — Добрый день, — удивленно отозвалась девушка и нахмурила ровный лобик, словно стараясь что-то вспомнить. На подкашивающихся ногах Вера прошла к своему кабинету. Дернув дверь, она будто удивилась, что та заперта. Трясущимися руками она открыла молнию на сумке и достала небольшую связку. Ей хотелось скорее спрятаться ото всех за дверями родного кабинета, отгородиться от сверлящих ее спину взглядов и в одиночестве обдумать ситуацию. Но ключ никак не хотел попадать в скважину.