— Недавно выгнал вам подобных. Не пущу. Вы друзья с ними. — Вы меня приняли за кого-то другого. Я могу поговорить с главным? — Крутого из себя строите? Понятненько. Круче только сосиски с сардельками. — У вас закидоны несовместимые с вашей профессией, — понурился несостоявшийся посетитель. — Работа такая — охранять, защищать, наносить превентивный удар, — объяснил охранник извиняющимся тоном. — Я шарик вот принес, — скромно протянул он сверкающую игрушку вперед. — Не надо. У нас своих полно, — пробубнил охранник. — Он дорогой. Подарить хочу. — Нет. Вон на вас сколько снегу, — не отставал охранник. Мужчина моментально стряхнул остатки с шапки. — Вот! Вот! Видите… наследили, — уборщица поправила очки, поддакнула и зацокала. — Я могу убрать, — не унимался посетитель. — Нет, вы посмотрите на него — какой настырный, — охранник понимал, что был неправ, но остановиться не мог. — Вы дверь зачем держите открытой? Порывы ледяного ветра разгоняют сугробы, часть которых летит в помещение. — А как я могу закрыть дверь, если вы меня не впускаете? — отчаянно взмолился мужчина. — Как-как? С другой стороны, — отрезал охранник. Мужчина обиделся и вышел. Вера вслух произнесла: — Не понимаю… С этим-то что было не так? С теми двумя логично. А этот чем не устроил? По-моему, достойный человек по всем параметрам. Не буйный, не фамильярный, одним словом — приличный. — Согласна, слишком уж разборчив в последнее время этот охранник, проблем не оберешься с ним в будущем. — Вот доискался до бедняги. Он даже шарик на елку принес свой, — скуксилась Вера. — Под горячую руку попался. А зря. Прикольный такой. — Так почему не впустить-то? — Правильный вопрос. — В глазах девушки отсвечивали мерцающие огоньки гирлянд. — Шариков много не бывает. Новый год на носу. Ты уже готова к нему? — Не знаю, нет. Зачем? — Неправильный вопрос, — подтрунила она над Верой, приобняв ее сбоку. — Чтобы побаловать себя любимую, глупенькая. — Я предпочитаю довольствоваться мелочами. — Мелочь мелочи рознь. Как ты себя балуешь? Вера не смогла выдавить ни слова — у нее просто не находилось ни одного ответа. Настенные часы грозно забили. Блондинка занервничала. Это не ускользнуло от Веры. — С тобой все в порядке? — Да-да, конечно. Просто мне пора. — Часы пробили полночь, и ты боишься, что твоя карета превратится в тыкву? — пошутила Вера. — Дело не в этом. Я безумно рада была с тобой увидеться после стольких… Ах да… Баловать себя…Способы и все такое. Подсказываю. Купи себя пряник, безделушку, надень на руку золотой браслет в знак любви и принятия себя, да придумай что угодно, чтобы вернуть свое «я» в строй. Коготочки у тебя зашибенные сегодня… Не забывай их выпускать иногда, так… для профилактики. Мавр свое дело сделал. Мавр свободен. — А мы еще встретимся? — Обязательно. Надеюсь, позже, чем раньше. Вера поняла, о чем говорила блондинка. — Привязалась ко мне? — блондинка встала из-за стола. — Ты неотразима, как иначе, — Вера меланхолично улыбнулась. — Ты тоже. Впредь не забывай об этом. — Кто бы оценил? — Оцени для начала ты. Живи, пока живется. Это говорю я тебе, — в голосе девушки прозвучала толика ностальгии по былому. — Повеселись. У тебя не убудет. Это твой выбор. Новый год — это праздник, а не мучение. Праздники отмечают, ими восторгаются, с помощью них латают зияющие дыры, хоть и временно. Одиночество не должно быть тому помехой. Ты всегда любила Новый год. — На озадаченное выражение Веры, та констатировала: — семи пядей во лбу не нужно быть, чтобы это понять. Вера вспомнила, когда произошел переломный момент и когда она окончательно возненавидела зиму с ее праздниками. — Ну же. Просыпайся. — Блондинка с чувством выполненного долга быстро оделась и вышла из кафе. Вера понимала, что имела в виду ее собеседница — приближавшийся Новый год усугублял душевное состояние — накануне этого волшебного дня чувство одиночества накалялось, становилось другим, по-особенному болезненно-меланхолическим. Праздник многих спасал и заставлял чувствовать себя лучше. Вера же бежала от него как от чумы, думала, он сделает ей хуже и больнее. Так и было. Виной тому был не Новый год, а сама Вера. И ей стало обидно за себя. На улице послышался лай. Верино сердце чуть не выпрыгнуло из груди от этого звука. Накинув куртку и сжав в руках перчатки — одни из немногих предметов, с которыми она еще не была готова расстаться, Вера помчалась на улицу в надежде на то, что это был Лохмач. Счастью ее не было предела — это была та самая животинка, жива-здорова, гавкала на прохожих, отгоняя от себя. Вера попыталась подойти поближе, но животное отбежало в сторону. Оно тряслось то ли от мороза, то ли от страха. Вера вспомнила, что с утра купила несколько вкусняшек в зоомагазине, и полезла в карман. Доставая их, она выронила тесемку на землю. Эта вещь заинтересовала собаку, возможно, из-за того, что та пропиталась запахом лакомств. Собака подкралась поближе понюхать эту штуковину. Вера, присев на корточки, медленно протянула левую руку к морде животного. Лохмач со смесью интереса и опаски вытянул шею и приблизил нос к ее пальцам — они пахли булочкой с корицей. Другой рукой Вера незаметно потянулась за тесемкой. Пока пугливое животное, причмокивая, поглощало вкусности, Вера решила надеть на его шею ленточку, которая особенно выделялась на грязной шерсти. Золотистая тесемка выглядела как ошейник. — Это опознавательный знак. Тебя зовут Лохмач. Запомни. Неси свое имя с гордостью. Теперь уж я тебя ни с кем не перепутаю. Хочешь пойти со мной? — Протянув руку вперед она намеревалась погладить беднягу, но тот снова улепетал прочь. — Ну еперный театр. Ничего. Доверие — дело не быстрое. К нему сквозь тернии надо пробираться нерасторопно, не сводя глаз с намеченного пути. Теперь я твердо знаю, куда иду. Хм… А где моя сумка? О боже, я оставила ее в кафе. Глава 8 Вернувшись туда, Вера поняла, что столик ее занят, а сумка стояла у поста охранника. Он берег ее как зеницу ока. Забрав сумку и поблагодарив охранника, Вера двинулась на выход, больше не надеясь пересечься даже взглядами с тем самым, при виде которого душа оживала, трепетала. Возле входной двери Веру поджидало разочарование покрупнее. Лицом к лицу она столкнулась со своей старой знакомой, той самой надоедливой коллегой, которая была все так же неизменно одета в свою шубу. Охранник держал руку на пульсе — он вытянул вперед руку, чтобы не пустить ту внутрь. — Привет, Вера! Вы что, не видите — я с ней! — коллега пошла с козырей, что помогло без всяких нареканий получить зеленый свет. — Раз так… — охранник смерил ее строгим взглядом, посмотрел на Веру, чтобы та подтвердила, и перестал преграждать путь внутрь. — Да, она со мной. — Вере меньше всего хотелось общаться с этой женщиной, и в голову полезли разные мысли о том, как ту отвадить. Ничего путного не приходило. Охранник озадаченно покачал головой и спрятался за елку. «По-моему, елка увеличилась в размерах», — подумала Вера. — Я смотрю, ты здесь важная персона. Мне неохота одной здесь есть, так и знала, что встречу кого-нибудь знакомого. Займи местечко, пока я сниму шубу. — Вера колебалась в нерешительности. — Давай-давай. Ой, я слышала, что здесь обязывают елку наряжать. Я, конечно, не крохоборка — раскошелилась. Но какой срам. В наше-то время эксплуатировать посетителей. Глянь. До чего убогие украшения понавесили. Исправим. Я вон какое принесла. — Вера ужаснулась, увидев этот новогодний шар — громоздкий, тяжелый, аляпистый, одним словом — дешманский. Ни в одном уважающем себя магазине не добавят ЭТО в свой ассортимент. Охранник оттопырил одну ветку и недоверчиво наблюдал за ними. — Шарик небось дорогой. — Естественно, — соврала коллега. — Так, может, оставить себе и напрасно не расходовать? По стилю шарик уж больно роскошный, гротескный. Он будет на елке как… как… инородное тело. — Хм. Ты права. Раритет. Самой надо. Столик-столик, — пощелкала пальцами коллега перед лицом Веры, которая начала злиться. — Боюсь, все столики заняты. Увы, — развела руками Вера и периферическим зрением заметила, как охранник быстро и одобрительно закивал, тут же скрывшись за деревом. — Глупости. Вон какая-то сваливает. — Вера посмотрела туда, куда указывала ее коллега — это была та самая одиночка с телефоном. Она собрала все свои вещи и двумя пальцами потушила свечу. Разочарованная Вера проводила девушку взглядом до самой двери. В глазах читалось: «Как ты могла?» — Чего застыла? Садись скорее, а то кто-нибудь займет. Сегодня у них акция — приходи с друзьями, и вроде скидка на все. Как удачно, что я тебя встретила, — коллега рухнула в кресло и вздохнула с огорчением. — Не такая уж и удобная здесь мебель. Столы кривые. Просто кощунство — такое предлагать респектабельным людям. Вера закатила глаза. Благо запах от недавно погашенной свечи ее успокаивал. — Тебя на работе все ждут, между прочим. — Правда? — недоверчиво сощурилась Вера. Такое она явно не предвидела услышать. — Конечно. Ты незаменимый винтик в нашем мощном механизме. — Винтик… — Не придирайся. Тебе пора возвращаться. Тебя не хватало. — Так не хватало, что аж в заду сперло и память отбило. Никто не писал и не звонил все это время, — съехидничала Вера и постучала кончиками пальцев по щеке. — Конец года же. Не справляемся. Пока ты прохлаждаешься, у нас аврал. Приходится бегать, чтобы все успеть. Мы не привыкли к такому повороту событий. — Под лежачий камень вода не течет. Кто бы мог подумать? — все Верино нутро заполнилось сарказмом. — Я же за всех все выполняла. — Подумаешь. Во-первых, ты сама нас к этому приучила. Пенять надо на себя в первую очередь. — А во-вторых? — Работа — это так нудно. Была бы моя воля, никогда бы не работала. Зачем вообще она нужна? — А я вот соскучилась по…