— Ну вы и долго. Мы вас заждались. Да что ж вы там мерзнете? Вон ваша псина вся дрожит. Заходите скорее. — А с собаками можно? Детей не распугаем? — Какие дети? Они спят дома давно. Вечер на дворе. Когда Вера зашла внутрь, она потеряла дар речи — все вокруг блистало. Первое, что бросалось в глаза, — елка. Лесная красавица вновь сменила наряд. Она выглядела воистину по-королевски — вся увешана кристаллами и желтой тоненькой мишурой. Новогодние шарики отличались индивидуальностью и уникальностью, создавая тем не менее целостность образа. Завершающим штрихом была изумительная верхушка — покрытая золотом искристая звезда на пружинке, мягко мерцающая по краям и ярко горящая в сердцевине. Верхушка елки спокойно доставала до потолка, но не билась о него. Вера раскрыла рот от изумления. Восторг от увиденного породил бурные эмоции, которые Вера не испытывала с раннего детства. Охранник помог ей снять пальто и повесить на вешалку. К ним подбежал официант и пригласил Веру к столику — тому самому, за которым она сидела в первый день. Все остальные места, несмотря на погоду, были заполнены разношерстными парочками. Вера смирно последовала за официантом. На каждом столе стояло по бутылке шампанского с бокалами. Рядом расположились подснежники в вазочках. И пусть это не их время. Вишенкой на торте были стеклянные снежные шары со своим индивидуальном эскизом сюжета — официант с гордостью признался, что это его идея. Льющаяся музыка и антураж сумели создать атмосферу волшебства, которого так ей не хватало в последнее время. На автомате Вера хотела было спросить о том, как все эти люди сюда пробрались сквозь вьюгу и нулевую видимость, но не стала. Зачем портить все неуместными вопросами. Все равно ответа внятного не получит. Пусть этой ерундой занимаются скептики. В этот вечер лучше побыть начинающим, но оптимистом. Вера попала в новогоднюю утопию. Границы между реальностью и детскими сказками были стерты. Вот она — чародейская сила надежды во всей красе. Веру это устраивало. Бесспорно — чудеса бывают. Вера всецело в этом убедилась. Жалко, что такой ценой. Однако слишком все хорошо, чтобы быть правдой. Должен быть подвох. Так ее учили с детства. Официант отлучился ненадолго в бар. Вера села за столик, собака — рядышком с ней. Играла приятная джазовая музыка, которая создавала романтическое новогоднее настроение. Вера начала озираться по сторонам. Глазами она все искала его. Простил ли он ее резкость, сильно ли она его обидела? Вспомнив их инцидент, она заметила, что это ее не задевало с такой же силой, как раньше. Цепляло, конечно, но не болезненно. Раньше все ее ошибки, неудачи, споры с кем-либо расширялись до миллиарда субвопросов, и не было всему этому просвета. Теперь же ей не хотелось больше зажмуривать глаза, стиснуть голову ладонями и закричать «Стоп». Она стала наблюдателем. Спокойствие перевешивало обиду на мир. Родилась под несчастливой звездой? Ну и пусть. Зато там была звезда. — Простите за задержку. У нас огромнейший выбор вин. — Я не заказывала его. — Комплимент от повара. Позвольте поухаживать за вами? — официант, не дожидаясь ответа, налил красного полусладкого. — Вы знаете, какое вино я люблю? Официант хитро скривил лицо, но не проронил ни слова. — Я думала, в такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит. А тут народу… — Почему бы и нет. Сегодня смежный день… Вечер посвящен романтическим парам. — А-а-а… Точно, помню. Инициатива от сообразительного человека… — намек официант уловил без труда. Его щеки залились румянцем от смущения. — На самом деле мы все… Из кухни выскочил повар. — Какой замечательный и… — он хотел было почесать пса за ухом, но тут же отпрянул, —…грязный собакен. — Мне сказали что разрешено, вот я и подумала, что… — запинаясь от растерянности, проговорила Вера извиняющимся тоном, на автомате пододвигая собаку ближе к себе. — Ничего-ничего, — послышался женский голос. — У вас сегодня важный ужин. Позвольте нам забрать животное на время, приведем в порядок, — предложила уборщица, нежданно возникнув возле Веры со шваброй. Голос у нее оказался звонким как колокольчик. — Да нет, что вы. Не беспокойтесь. Я справлюсь, — такого напора Вера не ожидала. Ей стало неловко. — Мы обещаем, с ней ничего не случится. И у вас будет повод заглянуть к нам в последний раз, — торжественно отрапортовал официант. — Последний раз? — нахмурилась Вера. — Он имел в виду в этом году, — теребя себя за ухо, увилисто отреагировал повар. — Не стоит хлопот. Мы согреемся и пойдем домой. — Погодите. К вам скоро присоединятся. Дайте себе передышку. Отдохните. Вы нам помогли. Мы вам хотим помочь. — Я ничего такого и не сделала. — Для вас ничего, для нас много. — Ну хорошо. — Вера нагнулась к собаке, погладила ее и тихо произнесла: — Я обязательно приду за тобой. Клянусь! — Имя у собаки есть? — официант выудил из кармана немного вкусняшек. — А то! Его зовут Лохмач. — Полагаю, вам придется сменить кличку. — Официант испуганно замолчал, а повар с уборщицей с укором вперили в него свой взор. Он быстро взял себя в руки и махнул на свою «семью» рукой. — Да ладно вам. Она догадается рано или поздно. Если не уже. Какие вы душные. Лохмач, за мной, — официант поманил за собой собаку. Та мигом последовала за ним. — Вы мне скажите, ну не недотепа? Но не могу на него я злиться. Верно говорят — простодушие и обаяние молодости подкупают. Идем побыстрее. Время поджимает. — Повар держался немного в стороне, чтобы не запачкаться. Уборщица подошла к Вере: — Мы не могли быть в полной уверенности, придете вы обратно или нет, найдете ли дорогу обратно. Вера покосилась на нее подозрительно, но не издала ни звука. — Метель, мороз, затуманенность. — Уборщица заумно поправила свои очки на переносице. — Все же я верила до последнего. В вас верила. Отчего сохранила вещи, которые вы забыли здесь. Я их сейчас вынесу. — Вроде я все забрала… По-моему… — нахмурилась Вера, вспоминая, что еще она могла забыть. — Разберемся. — Уборщица непрестанно поправляла свои очки. — Идите руки помойте, а я все сделаю так, чтобы блестело вокруг. А вещи положу на столик. Вера так и сделала. Вскоре она вернулась на место и уселась поудобнее. На столе сбоку лежали листок бумаги и карандаш, перемотанный скотчем, которые подарила маленькая девочка. «Шарик! Где он? — вдруг спохватилась Вера. — Ну вот, росомаха. Ищи свищи теперь», — расстроилась она. Негоже сейчас портить себе настроение. Вся на нервах в ожидании свидания, Вера непрерывно поправляла платье. Надоело, и она достала из сумки телефон, посмотрела на свое отражение с помощью камеры, проверила макияж, прическу. Убрала телефон обратно. Скрестила руки на груди. Поменяла положение и села под другим углом. Что-то опять не устроило. Вера пересела так, чтобы видеть входную дверь. Она полагала, что мужчина со щетиной придет с улицы. Предчувствие подвоха не оставляло ее. Гладкий лед не сулит ничего приятного. «Слишком все хорошо, — повторяла она, тревожно тряся ногой под столом. — Слишком». Влюбленные ворковали, флиртовали, спорили, некоторые рылись у себя в телефоне, не обращая внимания на свою пассию. Одна парочка явно постоянно ссорилась. То девушка вставала из-за стола и уходила, потом возвращалась, то ее молодой человек. Они повторяли слова друг друга, действия, даже порой жесты, сами того не замечая. Такое пресловутое зеркальное отображение. У Веры такое было. Хотя… Ну и пусть развлекаются. Не до этого. Вере было все равно. Она ждала его. Вздыхала. Анализировала. Придумывала разные сценарии. Бабочки в животе напомнили о себе. Вера всматривалась в окружающих, в окно, в интерьер, снова в людей, про себя думая, что от телефонов сегодня спасу больше нет. Она сама жила в своем смартфоне до того злополучного дня, а теперь на него и смотреть не могла. Он вызывал у нее отвращение, отчуждение. Как гром среди ясного неба, раздался до боли знакомый рингтон. Вера аж подпрыгнула на своем кресле. Она встряхнула головой. Вскоре зазвучала та же мелодия, но с другой стороны. Вера рывком обернулась. Звонок исходил от столика ссорящейся парочки. Кто-то названивал девушке, а она и не думала поднимать трубку. Этот звук был неприятен Вере. Телефон все звонил и звонил. Тот же рингтон стоял у воркующей парочки ближе к Вере. Эта мелодия словно приближалась к ней и становилась все громче, все навязчивее, все раздражительнее. Вере захотелось закрыть уши руками, лишь бы не слышать его. Чересчур многое было связано с этой мелодией. Ее накрыло. Почему мелодия у всех одинаковая? Что за бред? Когда же это прекратится? Музыка стала еле слышна, а звонки с ненавистной мелодией полились изо всех щелей. Вера сжала виски. — Хватит! — заорала она. Жизнь в кафе замерла. Наступила тишина. Все перевели взгляд на Веру, которую будто придавили бетонной плитой. Неожиданно входная дверь отворилась. Охранник подбежал, но тут же отпрянул и застыл на месте. Все разом направили взгляд на вошедшего мужчину, который смерил всех оценивающим взглядом. Он был высокого роста, но не худощавый, с легкой поступью для своего роста и веса, немолодой, но и не престарелый, в дорогом шерстяном пальто, в идеально чистых кожаных брендовых ботинках, дополненных густой пушистой овчиной. Истинный бизнесмен, смотрящий на всех свысока. Охранник ничего не предпринимал, но по мимике было видно, что впускать этого мужчину он не хотел. Очевидно, бедняга был связан по рукам и ногам, ведь помешать незваному посетителю войти он не смог. — Что происходит? — пронеслось в голове Веры. Все пялились на нее. А она смотрела только на него. Это был не тот, кого она ждала. Вернее, это был тот, кого она давно перестала ждать. Вот и подвох подоспел. На пороге стоял ее бывший. Невыносимая боль пронзила сердце и разорвала его на части. Глава 12 Бывший бесцеремонно направился к Вере и сел в своей излюбленной полуразваленной позе напротив. Охранник весь напрягся и, сжав кулаки, решительно не готов был мириться с такой наглостью и твердым шагом пошел прямо на бывшего. У Веры перехватило дыхание. Своим суровым взглядом она остановила охранника. Тот покачал головой от бессилия и спрятался за елку. Руки ее безжизненно свисали по бокам, а коленки были ватными. Между тем дверь из подсобки со скрипом отворилась, и воспоминания об их совместном прошлом хлынули разом на нее, но она зажмурилась так сильно, что сделала больно векам, и воспоминания исчезли так же внезапно, как и появились. Дверь в подсобку закрылась. Возле нее очутился мужчина со щетиной. Он привел себя в порядок, побрился, переоделся в костюм темно-синего цвета, который ему очень шел. Он стоял там со смущенной гримасой и в нерешительности перекатывался с пяток на носки. Ждал отмашки от нее. Ситуация была доведена до абсурда. Вера вспомнила, что надо дышать. — Все хорошо? — поинтересовался официант. — Все под контролем, –солгала Вера. Она не знала, как реагировать, что говорить. Одно она знала наверняка — она была рада видеть своего бывшего. Бог с тем, как он с ней поступил. Придется пережить и это, подумала она. Раз справилась с остальным, значит, готова и к этому. Пора. Адреналин от встречи взыграл, и уверенность взялась оттуда, откуда Вера и не ждала, — из сердца, полного шрамов и увечий, где главную лепту внес именно он, ее бывший. С адреналином рос и страх прошлого, боль от предательства, пустота от одиночества, усталость от непонимания. Собрались все скопом и насели на нее, нанося удар за ударом. Вера встала в боевую стойку. Чем больше ударов, тем быстрее она училась их отбивать. Борьба за жизнь. — Привет, красотка, — без всяких предисловий надменно начал он. Ничего не изменилось — ни его манера речи, ни его низкий, грубоватый голос. Вера сделала глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Старые обиды не получат карт-бланш. — У меня чувство дежавю, — с дрожью в голосе произнесла Вера. — Почему? — бывший заносчиво шмыгнул носом. — Ты одет в ту же одежду, как в тот январский день. Не помнишь? — Бывший покачал головой. — А я помню. До сих пор. Кашемировые синие брюки и бордовый свитер из шерсти с меланжевым эффектом. Ты такое любишь. Бывший безразлично пожал плечами. Сзади подошел официант. — Могу я вам предложить чай, кофе, какао, вино?.. Да что угодно. Сам принесу. Разрешили. — Мужчине эспрессо без сахара и с капелькой бренди. Добавьте горстку орехов. — Надо же, помнишь, — бывший от удивления приподнял одну бровь. — А вашей спутнице что? — официант держался очень формально. — Что захочет. Я все оплачу. — Может, что-то конкретное? — не отставал официант. Бывший посмотрел на него исподлобья и фыркнул. — Мне ничего не надо. — Вера мило сложила руки на груди и похлопала своими густыми ресничками. Официант кивнул и ушел в подсобку. Бывший же цокнул языком, мол, опять выеживаешься. Вере было все равно. Она машинально взяла бумагу с карандашом в руки и начала что-то рисовать. Периодически она бросала взгляд на своего бывшего, а тот наблюдал за ней. Сколько раз она после их разрыва проговаривала то, что хотела ему сказать, зная наизусть каждую фразу, каждый оборот речи, каждую эмоцию, словно репетировала сценарий к драматическому фильму. Она с ним спорила у себя в голове, доказывала ему свою правоту, говорила, как сильно его любит, умоляла, требовала, извинялась, ждала, что и он принесет свои извинения. Она бы простила. Все и без оглядки. Как хотелось поделиться своими мечтами, своей любовью к нему. Отдать все, что накопила за эти годы. Чтобы он узнал, как ей было страшно без него. Но даже в ее голове все всегда шло наперекосяк — он никогда не дослушивал, всегда психовал, вставал и уходил. Между ними были километры пропасти. — Будем бередить наши раны? — бросил он ей вызов. — Ни в коем случае. Только лечить, — спокойно всматривалась в его глаза Вера. Он заелозил в своем кресле. Вера немного напряглась. — Ты не позвонил. Бывший нахмурил брови. — Ты не искал меня. Бывший ухмыльнулся.