Вера нахмурила брови и все-таки сделала над собой усилие придумать варианты: — «Маникюрный рай для эстетов». Нет. «Ногти, а не когти». Вот это я понимаю, а то все банальщина какая-то, — не без иронии ухмыльнулась она. — А вон еще какое-то заведение — ни тебе объяснений, ни тебе пояснений. «Артистик кричерз презен… приз… презер…» Тьфу. Несуразно же. Да и язык сломаешь. А! Вот это по-нашему — «ПиВасек». Здесь даже вопросов не возникает. Рядом что там? «Природный ориентир». Ну-ну. Ориентир чего? Господи, ну кто такое придумывает? Листовочки кругом разбросаны, чтобы, видимо, доступнее было… Листовка! — ахнула Вера и стремительно вскочила на ноги. Травмированная нога не заставила себя ждать и просигнализировала о своем шатком положении. Вера поморщилась, но, не сбавляя темп, на ходу перевалив вес тела целиком на другую ногу, юркнула в прихожую, где томилось ее пальто. Скомканная бумажка приятно шелестела в руках. Терпения нащупать выключатель не хватило, она стремительно подковыляла к окну, — там было достаточно освещения, ведь праздничная иллюминация соседних домов была очень яркой. Вера посмотрела в ночное небо и направила свой вопрос с легким придыханием во вселенную: — Ну что, сохраним интригу и оставим все как есть или прочтем с риском разочароваться? Эх. Была не была. Раз пошла такая пляска. Итак, название кафе. Стук барабанов… Ой. Ну нет. Это даже несерьезно. «Чертоги разума». Блин. А чего не «Гиппокамп» какой? Ну елки-палки. Спокойно. Разворчалась как старая бабка. Че привязалась к названию? Пофиг, какое имя носит кафе. Место мне нравится? Определенно! Больше не ворчу. Пойду ли я туда еще раз? Несомненно. И он там будет. Плюхнувшись обратно в кресло, Вера сладко потянулась, и все ее помыслы переключились на обаятельного мужчину с легкой щетиной — кто он, о чем с ним вести беседу в следующий раз, как себя правильно преподнести, что надеть. Боже, Вера совсем забыла, каково это — влюбиться. Более того, она перестала верить в способность нравиться. Видать, не все так плачевно. Вопрос заключался в другом — стоит ли подвергать себя опасности? Целую вечность прятаться, и весьма успешно, от безумно пугающего слова «любить». Дрожать от отзвуков нестерпимой боли. Ведь то, что всегда должно по природе приносить только радость, наслаждение, лично для Веры заканчивалось горечью и предательством. Такое бесследно не проходит. И на тебе, точно снег на голову… Вера экспромтом подняла руку и расположила ее таким образом, чтобы отсвет от иллюминации падал на костяшки. Подсвеченная с внешней стороны ладонь — точь-в-точь вылитое солнце. Стиснув руку в кулак до боли в суставах, она тотчас слегка разомкнула ее для того, чтобы огоньки освещения превратились в лучики только начинающего просыпаться солнышка, просачиваясь сквозь ее пальцы. Далее она вновь намертво сжала кулак. Ровно пять раз она проделала это, визуализируя свое сердце взамен небесного светила. Каждое движение в мускулах откликалось в ее груди щемящей грустью. Все это сопровождалось раздумьями о своей давнишней клятве. Ведь говорила себе, что больше никогда не будет ничего чувствовать, не полюбит, не подпустит никого. Одна, значит, одна. Вздумалось же допустить этот лучик до своего сердца. Но разве можно сопротивляться ему в такой холод, когда тепла катастрофически не хватает? Что-то внутри начало пробуждаться, зима в сердце уже не бушевала так свирепо, заметая без разбора все подряд — и следы отчаяния, и следы желания даже не жить полной жизнью, а просто-напросто существовать. При мысли о том мужчине сердце отзывалось легким, но ощутимым стуком, говорящим — посмотри, я еще есть, я с тобой, не забывай больше обо мне, мне же тоже хочется жить. Через некоторое время образ мужчины со щетиной плавно перетек в воспоминания о гостях кафе. Было в них что-то необычное, до боли знакомое, что озадачивало — она была там всего два раза, память на лица у нее была вполне сносная, и она могла поклясться, что лица всех приходящих не повторялись, это всегда были новые люди. Вера тщетно пыталась понять, откуда она могла их знать, если никогда не встречала. Вроде и шапочным знакомством не пахло. Раздражение из-за чувства дежавю усиливалось с каждой секундой — как слово, которое вертится на языке, и с чем большим усилием пытаешься его вспомнить, тем меньше у тебя на это шансов. Само же кафе было не меньшей загадкой, чем его посетители. Что именно ее манило в то место, где всегда полно народу? Интроверт с головы до ног, Вера старалась ходить в любые места в промежуточное время, тогда, когда было минимальное количество людей. Здесь же порой было не протолкнуться. Веру это не отпугивало, а наоборот, безумно нравилось. Ее желание вылезти из своей скорлупы все больше обострялось до оголенного нерва. Как бы то ни было, все это меркло по сравнению с ее нарастающей гордостью собой за то, что она увидела свою силу, пробившуюся сквозь цементную стену, которая была ее же руками построена много лет назад. Ее новая потребность в расширении круга знакомств и способность не чуждаться общества, а наоборот, стремиться поближе к нему, разумеется, в рамках своего интровертного склада характера, более не вступали в противоречие с тем, к чему она привыкла. Фраза «Это единственная жизнь, которую я знаю, по-другому я не умею» ушла на второй план. Старт борьбы за собственное счастье положен. Хотя со своим главным страхом еще предстоит столкнуться лицом к лицу, боль уже не сковывала в порывах и стремлениях и не держала внутренний мир на цепи. Борьба будет нешуточной. Начав клевать носом, Вера левой рукой облокотилась на кресло; кряхтя, привстала на одну ногу и, не наступая на перебинтованную стопу, но уже больше по привычке, чем из-за боли, побрела в спальню. Постояв перед кроватью в задумчивости где-то с минуту, Вера развернулась на сто восемьдесят градусов и поплелась к шкафу, где хранила все свое самое сокровенное. Она окинула взглядом то, что находилось внутри, и нашла, что искала — в самой глубине под стопкой старых простыней и наволочек прятался новехонький комплект постельного белья из натурального шелка, да еще и с биркой. Она купила этот роскошный набор пару лет назад вкупе и с миллионом других баснословно дорогущих вещей, разойдясь не по-детски и истратив все свои сбережения, отложенные на черный день. Припудрив свое эмоциональное состояние, после которого удовольствие от покупок быстро сошло на нет, Вера до сей поры никак не решалась ни носить все это, ни открывать — не дай бог испачкает или порвет, да и на кой это надо — никто ж, кроме нее, не увидит. С таким мировоззрением уму непостижимо, как она умудрилась раскошелиться на все эти люксовые вещи. Одним ловким движением руки Вера выудила комплект, не потревожив конструкцию идеально разложенной одежды сверху, однако задела картину, прятавшуюся в закромах, — или, вернее, спрятанную самой Верой, но просящуюся наружу. Веру передернуло от нее, и она тут же завалила эту картину свитерами, футболками и всем тем, что попалось под руку. После чего Вера уверенно оторвала бирку от упаковки– главное, не раздумывать, отметила про себя Вера — вытащила постельное белье и бросила всю эту роскошь на кровать. На контрасте с обесцвеченным и потертым пододеяльником новый был сродни глотку освежающей воды в жару — очень нежный оттенок небесно-голубого цвета, меняющийся на слегка мятный под другим углом. На наволочках — вышивка с миниатюрной белоснежной голубкой, расправившей свои крылья и устремившейся ввысь. И все это постельное белье было легким, воздушным, шикарным. Проведя подушечками пальцев по нему, Вера получила необычайное, просто колоссальное тактильное удовольствие, зарождая непередаваемые эмоции, но не только от материала, но и от самой новизны вещи. Освежающий глоток стал самопроизвольно превращаться в обжигающий огонь. Паника и тревога завладели Верой — нет, недостойна, нет, не имеет права, нет, она недо… Вера пришла в ярость. Она стиснула зубы и с вызовом самобичеванию сняла с себя всю одежду и легла на прохладную свежую простынь, укуталась своим огромным пуховым одеялом, наряженным в элегантный пододеяльник с нежным переливом оттенков, и с чувством собственного достоинства и выполненного долга приступила к путешествию в мир снов. — Вот так! Дыши. Главное, дыши. Засну сейчас, и сны мои будут волшебными. Так и будет! А завтра начну избавляться от всего лишнего. Не хочу старое вперемешку с новым. Почему, собственно, нет? Давно пора. Ни для кого-то. Для себя. Хочу! Пора разобрать все вещи — нужное разложить по полкам, ненужное — в мусорку или отдать на благотворительность в зависимости от состояния и качества вещи. Старое выкинуть! Не хочу его больше видеть. Все на помойку. Завтра. Вот бы уже завтра. Скорее бы заснуть, чтобы наступило завтра, — подгоняла время Вера, но уже с другой целью. — Сквозь тернии к звездам. И будь что будет, — в полудреме прошептала она себе и уснула. На следующее утро она не смогла вспомнить, о чем были ее сны, но не было больше тяжелого осадка после них. Несколько дней кряду Вера провела за размышлениями обо всем и ни о чем. За все эти годы домашней работы накопился непочатый край. Соответственно, и заняло это больше времени, чем Вера предполагала. «И откуда у меня столько барахла?» — поморщилась она. Раз за разом она генералила в своей квартире, перебирала шкафы и столько всего повыкидывала, что у любого коллекционера могла бы случиться истерика. Вера же училась подходить к уборке без сентиментальностей. Любой предмет тут же летел со свистом в ведро, если Вера не могла найти адекватный ответ на свои два вопроса: «Понадобиться ли это мне в будущем?», «С какой целью я это держу?». Главным постулатом любой ревизии гардероба всегда было и будет: ни на секунду не задерживаться взглядом на предмете, иначе он каким-то волшебным образом тотчас привяжет к себе своего владельца с новой силой, невзирая на то, что вещица сама по себе может быть бесполезна по всем параметрам. Цель поставлена максимально конкретная — избавиться от сорняков. Беспощадность. Бескомпромиссность. Приобретенные за эти годы навыки отключать мучительный мыслительный променад по закоулочкам своего разума был как нельзя кстати. Проделывая все эти манипуляции дома, она таким своеобразным способом психологически готовилась к походу в салон, о котором накануне так мечтала, чтобы преобразиться, найти уверенность в себе. В конце концов понравиться тому самому мужчине, с легкой щетиной и с мудрыми глазами. Да черт возьми, почему нет? Испытает себя. Бросаться в омут она не собиралась. Опыт не позволил бы. Но поднять самооценку давно пора. Наступило 15 декабря. Вера встала ни свет ни заря, оценила состояние своей стопы, аккуратно наступила на нее без бинта и от радости захлопала в ладоши — не болит! Выглянув из окна, Вера попыталась определить погодные условия на улице — ветер гнал завывающую декабрьскую пургу вместе с людьми в только для него известном направлении. «Денечек будет так себе», — ее губы в задумчивости сжались и перекосились в левую сторону. Обернувшись к зеркалу, Вера скорчила рожицу — вся взъерошенная, сонная, но без синяков под глазами и не такая бледная. «Ты справишься. Должна», — отражение кивнуло в ответ в знак признательности за поддержку. Вера умылась, причесалась, потрепала свои распущенные волосы и скрутила их на макушке в малость небрежный пучок. В квартире было не шибко тепло, чтобы ходить в одной пижаме, поэтому Вера залезла в шкаф, вытащила вязаный свитер оверсайз, длина которого практически полностью закрывала ее пижамные хлопковые шортики, вытащила из комода шерстяные носки, натянула на стопы и, довольная собой, пошла на кухню. Сугубо символически Вера смахнула пыль со стерильно чистой плиты и, приветственно помахав рукой, мысленно произнесла: «Вот мы и встретились с тобой. Сколько зим, не правда ли? Что ж, а почему и себя не побаловать собственным талантом. Это семейное. Курсы готовки мне дались нелегко, но чему-то же я научилась за эту жизнь? 'Одно дело — уметь, а другое — хотеть и делать для кого-то, — пронзило ее разум, но все предубеждения на этот счет были сиюминутно отброшены. — Я и есть кто-то, разве нет?» Вера приготовила вкуснейший домашний завтрак. Такой не подадут ни в одном ресторане — выпятила она распирающую от гордости грудь вперед. Так был сделан еще один маленький шажочек к лишению тяжести мира теней и предрассудков власти над собой. — Сложно, оказывается, научиться себя любить. Вроде возьми да полюби, ан нет, — раздумывала Вера, умывая руки под краном и между делом рассматривая свои ногти. Поменять форму, покрасить в какой-нибудь нюдовый оттенок, может, что-то с бриллиантовым отсветом. Модно ли это в нынешнее время? Или что-то яркое и неоновое? Но это уже будет не она. Тяжело же держать руку на пульсе времени, не понимая всех нюансов этого самого времени. Деньги у нее были, и никогда не была она скрягой, но не видела смысла тратить на то, что могла и делала сама с успехом. Последний раз она ходила в салон два, нет, три года назад. Тем паче она просто обязана сходить туда для разнообразия или даже эксперимента. Вдруг понравится результат. Облачившись в свою мятную куртку, от которой она и не собиралась пока избавляться, Вера вышла на улицу и немного покружила вокруг здания, где находился салон. Все никак не решаясь зайти внутрь, она сделала еще один круг. В задней части дома был общепит с возможностью заказа через окошко для тех, кто спешил и не планировал просиживать штаны внутри. Очередь собралась немалая. Вера сама не знала, для чего она встала в эту очередь — она же только что позавтракала, но импульс подойти поближе к меню в новом месте не угасал, и она ему подчинилась. Те, кто делали свой заказ, переходили влево, те, кто заказывали, стояли в правом ряду. Очередь двигалась медленно, но верно. Вера всматривалась в людей спереди и сбоку от нее. Люди как люди, но какие-то хмурые, серые. Чем ближе Вера подходила к окошку, тем отчетливее она слышала один и тот же вопрос, но не понимала, откуда он исходил: «Есть хочу. Купите чего-нибудь, пожалуйста». И вот когда перед ней осталось три человека, Вера наконец увидела обыкновенного бомжа, выпрашивающего еду у прохожих. Она отвела свой взгляд от него и чуть отошла в сторону. Один человек перед ней. Бездомный взмолился, чтобы ему хоть что-то купили. Опять ничего. Подошла очередь Веры, но он больше не стал просить, а сделал шаг подальше от окошка. Молодая и улыбчивая девушка-кассир обратилась к Вере: «Что желаете?» — «Вы что хотели бы?» — повернулась к бомжу Вера без лишних раздумий. Тот опешил, а улыбка у кассира моментально спала, и от приветливости не осталось и следа. «Да вы что⁈ Он каждый день по два раза приходит сюда и выпрашивает. Не дайте себя облопошить». Вера поиграла мышцами скул, прежде чем ответить. «Вы наверняка едите раз в месяц, но не все такие особенные. Так что вам заказать?» Вера вновь обратилась к мужчине. Тот боязливо пожал плечами и, от мороза переступая с ноги на ногу, стыдливо пробормотал: «Что-нибудь погорячее». Все стоявшие рядом люди принялись с любопытством разглядывать Веру, той сделалось не по себе. — Мы не в зоопарке, а я не обезьяна, — осадила она всех. — Значит, мне несколько больших бургеров. Кофе или чай? Понятно… Чай давайте, тоже большой. — В итоге Вера набрала бездомному три пакета горячей еды, не дожидаясь благодарностей, развернулась и ушла прочь. Злая. Взбешенная. Ей хотелось рвать и метать. У нее не было чувства гордости за себя, не было ощущения превосходства над тем мужчиной. Но ей хотелось взять за шкирку всех стоящих там и заорать благим матом: «Вы что, обеднеете, купив ему горячий бургер, который стоит копейки? Скупердяи!» Как она злилась, как она бесилась. Еще чуть-чуть, и Вера бы зарычала. Выброс адреналина был сродни вулкану, избавлявшемуся от накопившейся магмы и пепла, так долго томившихся внутри. — Я не праведница. Могу и стукнуть при необходимости. — Вера перевела дух и досчитала до 10. — Надеюсь, он не замерзнет. Да ну все. Домой. — Она обошла здание, повернула налево, вошла внутрь помещения и ахнула — ноги ее завели в салон с распахнутыми настежь дверями. — Тьфу ты. — Добро пожаловать. — Извините, я по ошиб… — Проходите, проходите. Не стойте у двери. Там холодно, а у нас тепло, красиво. — Давайте дверь хоть закрою, а то в такой мороз… — Не беспокойтесь. Мы радушны и гостеприимны на всех уровнях. Открытые двери тому свидетельство. Тем более это никак не влияет на температуру внутри. Проходите вон туда и убедитесь сами. Вы у нас первый раз, как я понимаю? — Да. Когда у вас самое ближайшее свободное местечко есть в слоте? — В праздники у нас цейтнот. НО! Вам безумно повезло. Одна женщина отказалась от визита буквально минуту назад. — То есть я могу сейчас… — Безусловно. Вы будете в восторге от нашего салона. Проходите. Смелее. Действительно. Внутреннее убранство салона ничем не уступало тому, что Вера видела из своего окна, — стильно, нарядно, не слишком вычурно, по большому счету все со вкусом подобрано, и прекрасный запах дорогого легкого парфюма. Благодаря праздничной атрибутике эйфория приближающегося Нового года наполнила душу Веры всевозможными опьяняющими оттенками надежды. Все было сделано для того, чтобы любой вошедший почувствовал себя как в сказке, наполненной чудесами. Каждая деталь источала свет и теплоту, никаких кричащих красок. Вера не захотела уходить. Уйти нельзя, остаться. И вот, сидя в удобном кресле среди других представительниц прекрасного пола, Вера покорно склонила голову набок и приготовилась следовать всем инструкциям мастера по маникюру. — Вам, может быть, чай или кофе? — склонилась над ней менеджер и участливо ждала ответ. — Н-н-не-е-ет… Спасибо, — немного стушевалась Вера. По левую сторону от Веры присела достаточно миловидная девушка — Дюймовочка с длинными платиновыми волосами и контральто с хрипотцой, что вызывало очевидный диссонанс внешности и голоса. Манера речи и жестикуляция были столь знакомыми, что мурашки пробежали по Вериной спине. Сердце затрепетало. Причина такой реакции была маловразумительной. Вера могла поклясться, что никогда не встречала эту девушку ранее. Но что-то в ней было такое родное и близкое. Что конкретно, Вера затруднялась сказать. Девушка как девушка. Сразу было видно — бывалый посетитель в салонах красоты, но не более. Почувствовав на себе пристальный взгляд Веры, блондинка повернула к ней голову и доброжелательно объявила своим бархатным грудным тембром: — Правильно сделали, что остались. Вы полюбите любить с… — А вам? Чай, кофе? — перебила ее администратор. — Почему-то все время хочется добавить — потанцуем? — и засмеялась. — Да, мне капучино с кусочком сахара, немного сиропчика клубничного, и поставьте, пожалуйста, справа от меня, — без запинок протараторила девушка. Вера выпала в осадок и быстро заморгала — вот бы ей так. А какой обольстительный, сексуальный голос. Такой и Вере не помешал бы. Периферическое зрение у девушки было развито в достаточной степени. — Я дотошна, когда дело касается моих предпочтений. — Здорово. — Вера осторожно покусывала нижнюю губу, стараясь заглушить свою застенчивость и неуверенность. — Я тоже так хочу. — Первый раз? — Ага. Здесь… — Ясненько, — лицо девушки засветилось от радости поделиться своим накопленным опытом и заодно пофилософствовать немного. — Слишком долгий путь я прошла, чтобы не знать и не уметь озвучивать то, что предпочитаю. На возраст не смотрите. Дело не в нем. Шишки и шрамы — вот основные составляющие бесценного опыта. — Негативный опыт — это разве хорошо? — Негативный опыт — это ОПЫТ. Всем опытам опыт, — глаза девушки засияли от энтузиазма. Она явно была любителем поболтать, и вот ей попался прекрасный экземпляр ушей. Вера, поняв, на что невольно подписалась, с испугом сжалась и отвела взгляд. Блондинка, наклонившись чуть вперед, принялась выбирать цвет будущего маникюра. Заняло у нее это порядка пару секунд. — Вот. Такой! А на этом пальце и, пожалуй, на этом хочу подснежник. Вера незаметно покосилась на свою соседку по столу, увлекшуюся оттенками лака, прикрыла глаза и покачала головой, подумав: «Пронесло». Не тут-то было. — Я всегда говорю — надо начинать с малого. Не будешь же хвататься за «Войну и мир», не имея навыков чтения. Считайте, сегодня вы заново родились. — У меня… Неважно. Вы правы. — Вера нервно закивала и взяла типсы с огромной палитрой цветов. Глаза разбежались. — Выбирайте только то, что по душе. Иначе раздражать будет через полчаса. Как вам этот? Будет гармонировать с подснежником? Вера была благодарна советам, но психологический блок мешал ей вести полноценный разговор. Требовалось время, чтобы раскрепоститься, принять и убрать этот щит. Верины глаза наполнились соленой водой из-за своей никчемности. Ну что с ней не так? Бесповоротно одичала. Мысли тут же вихрем унесли в далекое царство прошлой жизни. Вера не социофобка. Хоть и частое общение с незнакомыми людьми всегда было энергозатратно для Веры с самого детства, но она не прочь была завести новую дружбу. По крайней мере, когда-то. А сейчас… Сможет ли эта девушка стать ей хорошим другом? Дружба? Что она городит? Та всего-навсего говорливая девчонка, милая, но наверняка на уме только маникюры и педикюры. На Веру же та обратила внимание, так как почувствовала, что та умела слушать. Вот и притянулись две противоположности. Опять. Ох уж это проклятье уметь слушать и слышать чужие проблемы. Точно воспитание виновато в этом. Единственный ребенок в семье, в которой любой эталон красоты был постыдным, а ум ставили на невидимый пьедестал, нагружая плечи бедного дитяти порой чересчур амбициозными целями даже для взрослых. Не имея ни братьев, ни сестер, вкупе с интровертным характером Вера зачастую несла на себе громаднейшую и не всегда подъемную ношу, что, безусловно, оставило след на дальнейшем восприятии себя в этом мире. Вере стало себя жалко. Она выпятила нижнюю губу вперед, как маленький ребенок, которого обидели. — Вы не согласны? Вам цвет не понравился или идея цветочка? — подняла брови домиком девушка. — Вы правы! Цвет тусклый. Надо что-то более броское. — Перспектива поэкспериментировать подняла настроение блондинки на новый уровень. В ее голосе прозвучали радостные нотки. — Знаете, завтра я собираюсь в кафе с подругой. Не могу же я ударить лицом в грязь. — Мне жизненно необходимы перемены, — все никак не унималась девушка. — Раньше я от них шарахалась, прикиньте! Но с этим покончено. Больше я не боюсь. Буквально на днях открыла для себя новое место и хочу притащить туда свою подругу, порадовать ее, показать на своем примере, что не стоит бояться ничего нового. Вдобавок, судя по отзывам, место зашибенное, — она слегка подтолкнула Веру локоточком, вызывая ее на разговор по душам. — Славно, — пытаясь изобразить улыбку, Вера все еще держалась нейтрально. — Так вы же не знаете, как оно называется, — поправив волосы, девушка нетерпеливо всматривалась в Веру. Та поняла, что ей попалась максимально общительная девушка, которая просто так не сдастся, пока не добьется своего. Вере не хотелось показаться грубой. — Как оно называется? — поинтересовалась Вера, бросив мимолетный взгляд на девушку. — Название максимально оригинальное. Одно это уже стоит того, чтобы туда сходить. Готовы? — Вы уже выбрали цвет? Форму оставляем? — вторглась в процесс пришедшая мастер маникюра. — Да-да-да. Вот этот хочу. Насыщенный сине-голубой. И цветочек, — прощебетала девушка и тут же боком развернулась к Вере. Ее глаза распахнулись, так ей не терпелось поделиться новостью. — Называется «Чертоги разума»! Слышали о таком? — Даже бывала пару раз. — Вера ни разу не удивилась. В глубине души она надеялась услышать это название. — Да ладно. Ну и как вам там? — Здравствуйте. Сегодня я буду вашим мастером. Что сегодня делаем? — Теперь была очередь Веры подбирать цвет по настроению. — Посмотрите на эту палитру — оттенки изумительные. — Мне нравится вот этот, который отливает перламутром. — Цвет шампань. Это так блекло. Некрасиво, — фыркнула мастер. Этот пассаж огорчил Веру, и подбородок ее опустился. Кровь прилила к голове, и было слышно, как стучало ее сердце. — Мне нравится. Это самое главное, верно? Да, хочу этот оттенок, — бросила она вызов прежде всего себе. Мастер молча кивнула и приступила к работе. Рассыпавшаяся как снег на голову щепотка уверенности придала Вере заряд бодрости. — Так как вам кафе? — упорствовала ее соседка по маникюру. — В принципе, кафе как кафе, — уже более охотно ответила Вера. — Ну уж нет. Оно всенепременно уникальное. — Почему? Что ж в нем уникального? — спросила Вера. — Как минимум, во-первых, о нем СТОЛЬКО положительных отзывов. Во-вторых, в него не каждый вхож. В-третьих, — перешла на заговорщический шепот блондинка, сидя чуть ли не впритык лицом к лицу к Вере, — оно предоставляет столько возможностей. — Звучит как секта, — ахнула Вера. — Не в том смысле! — девушка так звонко и заразительно засмеялась, что Вера не удержалась и повторила за ней. — В смысле всякие тематические дни, акции и тому подобное? — предположила Вера. Девушка уклончиво, с хитринкой прищурилась и все тем же тоном шпиона произнесла: — Почему бы и так не назвать. Поняли? — подмигнула она Вере. — Несомненно. Все необъяснимое стало разом объяснимым, — беззлобно сыронизировала Вера. — Я и говорю — секта… Шучу…Но звучит интригующе. — А то! Считаю своим долгом угостить вас десертом. — Вера на автопилоте замахала головой, но блондинка пресекла всякие попытки отказаться от угощения. — Даже не вздумайте отказаться! День сегодня особенный, вам не кажется? — Если вы так полагаете, но где вы его возьмете?