Вера поняла, что уж больно сильно она разоткровенничалась: — А какой вопрос был? — Ну нет, ты не динозавр, чтобы сражаться с памятью. Сколько тебе? Хотя неважно. — Блондинка терпеливо поправила волосы и ухмыльнулась. — Что привело тебя сюда в первый раз? — Травма. — Ого. — Вере почудилось, что удивление было слегка напускным. — Аккурат перед праздниками? — Не везет так не везет по жизни. Упала. Точнее — бежала и упала. С кем не бывает? — Вера испугалась очередного допроса. — Маникюр у тебя отпадный. Как часто ты его делаешь? — Как только надоест. Ко всему прочему я быстро устаю от одного и того же. — А недорого выходит? — Хм, — в задумчивости девушка потерла пальцами подбородок. — Наверное, бестактный вопрос? — Вера молча пожурила себя. — Нисколько. Я обожаю прямолинейных людей. Наверное, поэтому я сразу прониклась к тебе. В общем, у меня девиз по жизни — не экономь на красоте, а не то красота сэкономит на тебе. — А ты… когда… почему… кем работаешь? — Вера пришла в ужас от того, насколько она одичала, раз ни одного дельного личного вопроса не приходило на ум. Однако ее собеседница просияла — ей было невтерпеж поведать все о себе. Новая ступень в их дружбе. — Я — птица-говорун. Держитесь — понеслись. Короче, я — учительница географии старших классов. — Да ладно? Ты такая… молодая… хрупкая, — вытаращилась на нее Вера и тут же одернула себя, понимая свою несдержанность. — Ой, божечки, все так говорят, но я не хрустальная ваза, я сильнее, чем кажусь, — блондинка с еще большей радостью прощебетала и хитро подмигнула Вере. — А еще я волонтерю по вечерам, а иногда даже по ночам приходится. — Волонтеришь? — Ну да. Являюсь волонтером — животным помогаю, в сиротские приюты вещи отвожу, собираю все необходимое для дома престарелых. — Офигеть. Умереть — не встать. — Нет-нет. Умереть легко. Некоторые даже не замечают, как умирают. А жить надо уметь или хотя бы стремиться, — парировала блондинка. — Тебе памятник надо ставить за твои подвиги. Прям святая, — захлопала ресницами Вера. — Ну уж нет, не святая. Нимба над головой не видно. Жила… тьфу… живу в полную силу, как смертный человек. — И ты успеваешь за собой следить, ухаживать, — бросила Вера испытующий и слегка завистливый взгляд на ее платиновые длинные волосы и на пальчики со свежим маникюром. — Успеть можно все, если очень захотеть, другое дело — мало кто хочет. Всем кажется, что хотят, но нет, это не так. Тот, у кого есть желание, найдет в себе силы изменить и повернуть свою жизнь ровно в ту сторону, о которой грезил. Не сразу, к этому же прийти надо, ясен пень. Я к этому пришла со вторым мужем, после развода с первым, естественно. — Второй муж⁈ — Вера начала закипать на саму себя: «Да черт возьми, что ж не так со мной сегодня? Я ж не позволяю себе таких вольностей». — Да расслабься ты. Будь сама собой. Спрашивай, о чем хочешь. — Быть самой собой? За такое я частенько огребала от вселенной, — иронично отметила Вера. — Где наша не пропадала. — Где только не пропадала, — забавлялась блондинка. — Если это не секрет и тебе не покажется, что я лезу не в свое дело. В общем, если ты готова поделиться… — Вера вспотела. До чего сложно было переступить через свой внутренний конфликт. Блондинка не торопила. — Как же ты умудрилась побывать замужем два раза? — наконец выпалила Вера и покраснела. — Знаю-знаю. Ляпы молодости. И месяца не прожили вместе. Первая любовь самая жгучая, как правило. Между тем после того, как мой бывший муж развел меня как Питерские мосты, я потеряла смысл к жизни. А ведь, дура, верила… в него в первую очередь верила, надеялась, любила, ох любила. Обожглась. Депрессия и все такое. — Наверное, тяжело было в грусти жить, — Вера сказала это, а у самой коленки подкосились. — Депрессия не совсем про грусть. Она больше про пустоту. Дыру чернее смолы. У тебя было такое в жизни? — А-а-а… А что случилось-то с бывшим мужем? — Вера не пожелала отвечать на вопрос. — Мне скрывать нечего. — В дальнем углу послышался душевный грудной смех от той девушки-одиночки, которая продолжала лазить в своем телефоне. Вера вздрогнула. Этот смех. Какой заразительный и родной. На языке вертелось имя человека с идентичным смехом, но Вера так и не смогла вспомнить. Блондинка продолжила свое повествование: — Он мне изменил с моей лучшей подругой. Тривиальность зашкаливает. Вера совсем спала с лица. — Серьезно? — А то! — Удивительно. — Почему? — У меня была подруга, с которой произошло подобное. Как ты отреагировала на это, как с этим справилась? — Меня ломало, меня лихорадило. Не ведала, как отпустить его из своего сердца. Мой психолог подал мне гениальнейшую идею — написать ему письмо. Прощальное. В любом виде, в любой форме. То, чтобы я хотела ему сказать, зная, что больше такой возможности не будет на этом свете. Написала. И знаешь… Меня это освободило из собственноручно сделанной клетки. Я выпорхнула. Письмо, Карл! Банально и просто. А думала — все, кирдык мне, катастрофа, вся жизнь полетела под откос. Хохмачку хочешь? — Давай. — Думала — нет жизни после, ан нет, есть, и какая! Вот со вторым мужем живем, души не чаем. — Он никак не отреагировал на это письмо? В смысле твой первый муж? — Дописав эту чудесную писульку, я осознала, что мне больше и не хотелось отсылать ничего бывшему. Это было прощальное письмо ему, написанное для меня. Понимаешь? — А подруга? — За нее было особенно обидно. Я ее посвящала во все подробности своей жизни, включая интимную. Понимаешь — девочки такие девочки. Делилась своей радостью, а она подтолкнула меня к унынию и горечи. К дружбе я в нынешнее время отношусь спокойнее, проще, не заморачиваясь. Нужна помощь, по мере возможностей помогу, но вот на шею не дам сесть никому, никакой подруге. Не в этой жизни уж точно. Нахлебалась в прошлой. — Ты все еще держишь на нее обиду? — Нет, конечно. Не велика птица. Зато была у меня еще одна подруга, не такая близкая, но почему-то она единственная была рядом, когда было плохо, вытащила меня из ада. Я скучаю по ней. — Где она? — Пропадает в своем собственноручно построенном замке, окна заколочены ставнями, на дверь повешены добротные замки, а рядом для охраны поставлен цербер. Мне хочется ей помочь так же, как и она мне когда-то, пробудить ее от вечной мерзлоты и открыть секрет. — Какой? — у Веры закрались смутные подозрения о той подруге, но пазл отказывался сходиться. — Вечная мерзлота не такая уж и вечная, — она расплылась в лучезарной и доброй улыбке. Слова эти вселили смятение в душу Веры и породили множество вопросов, догадок, от которых она уже никак не могла отделаться. Вслед за этим блондинка рассмеялась, и сзади в такт раздался смех одиночки. Смех был не просто сходный, а целиком идентичный. Вера поморщила нос и стиснула руки под столом, повторяя про себя, что глупо это все и быть такого не может — блондинка не соответствовала ни по каким параметрам — ни по росту, ни по комплекции, ни по форме лица, все другое. Чистое совпадение. — Расскажи о той подруге. — А чего о ней рассказывать — самобытная, но потерянная. Как я когда-то. Худо-бедно, шатко-валко, но объявила себя в международный розыск. — Что сподвигло тебя на поиски? — Все эти перипетии и заставили меня искать себя, и я нашла, не знаю, насколько своевременно, однако встретила бы я своего муженька-то, сидя дома и ноя о том, что было бы, не предали бы меня эти ироды. Однозначно нет! — постучала девушка себя указательным пальцем по лбу, указывая на свою сообразительность. — А предавали ли тебя твои друзья? — Не знаю. Наверное, — безжизненно ответила Вера и потупила глаза в пол, стараясь выудить из памяти разговоры, поступки. — Вспоминай. Будь честна с собой. Сердце больно кольнуло из-за воспоминаний о подлости когда-то близких людей. Чтобы спастись от вопроса, Вера на автопилоте повернула голову в центр зала. Ее глаза бегали по всему кафе в поисках чудодейственного ответа, который удовлетворил бы всех, особенно ее саму. Она снова убегала. Прежде всего от самой себя. Резкая боль пронзила будто иголками еще недавно травмированную стопу. С такой ногой далеко не убежишь. — Использовали, да. Всех используют так или иначе. Думаю, и я не исключение. — Занятно. Ты всегда обобщаешь до всех. Но ты — это ты. Твой опыт, твои чувства. Это все твое. Ты уникальна. Расскажи мне о СЕБЕ. — Блондинка пододвинула одним движением свое кресло, а вместе с ним и себя ближе к Вере. В глазах девушки загорелась искра женского любопытства. Пожар был неизбежен. Вера сдалась. — Я всегда старалась дружить как умела — помнила все дни рождения, была рядом, когда было плохо, искренне радовалась за них, а со мной общались только тогда, когда нужно было им. Однажды я решила первой никого не поздравлять с Новым годом. Угадай, кто вспомнил про меня? — Хм, — вздохнула девушка. — Вот именно. Не писала, и про меня быстро забыли. Была, а тут раз — и исчезла. Пару-тройку раз вырастали, как подснежники, старые знакомые, но только чтобы попросить о чем-то. — А?.. — А гордость-то подводила. Со временем я прекратила общение и с этими людьми. Нет общения, и это не общение. — Отомстить? Самой предать? — Не скрою, хотелось. Вожделела мести. Но характер мой проклятый не соглашался с таким планом. И я все проглатывала. Верю ли я в дружбу? Боюсь, что больше нет. С другой стороны, наверное, заслужила…