— С Журовым у меня хлопот не было, и поэтому ничего толком сказать не могу. Характеризовать тоже не могу. Только со слов жены: выпивал он, но не так часто. К алкашам она его не причисляла. Но как обычно в жизни бывает, жёны пьющих часто защищают своих мужей, какие бы они ни были. Пьют другой раз вместе, разругались, бегут в милицию жаловаться. А когда опомнятся, бегут снова к нам и просят, чтобы мы их отпустили, не сажали. Вот такая ситуация. — Эту обстановку я хорошо знаю, — сказал Пашков, выслушав участкового. — Ты не ответил на главный вопрос: ты сомневаешься или нет, что сторожа умерли из-за избытка в организмах спиртного? А вот следователь сомневается. — Я, товарищ полковник, не могу ответить на заданный вопрос. Я не судебный эксперт. Он может ответить на такой вопрос, — последовал смелый ответ Иванченко. Полковник обвёл взглядом всех присутствующих и задал вопрос: — У кого какие ещё есть соображения или мысли? Никто из присутствующих не пожелал выступить. Тогда полковник направил свой взгляд на меня и спросил: — У тебя самого, Рудольф Васильевич, есть какие-либо соображения или предположения по этим двум фактам смерти? Я ждал этого момента и поспешил ответить: — Да. У меня есть свои соображения, товарищ полковник. Но в данный момент я не хотел бы сделать скороспелых, преждевременных, не подтверждённых фактами выводов. Мне нужно время. Нужно хорошо проработать факты, проанализировать их. Тщательно проверить все обстоятельства, собрать больше сведений, фактов и улик. Только после этого можно прийти к определённому ответу. Для этого я официально назначу судебно-медицинскую экспертизу. В случае положительного результата экспертизы, по-видимому, вынужден буду провести эксгумацию трупа Лупова для производства экспертизы. Я на несколько секунд сделал паузу, чтобы посмотреть, как будут реагировать на моё выступление. Все сидели молча. Никто не решался выступить или хотя бы задать вопрос. — Сейчас, товарищ полковник, — сказали, прервав паузу, — необходимо поручить эксперту-криминалисту снять отпечатки пальцев с умершего Журова. Это нужно сделать немедленно, пока не похоронили его. — Хорошо. Я сейчас же пошлю Глухову в больницу. Пусть снимет отпечатки пальцев. Ещё есть какие-то вопросы? — Есть! — сказал я. — Давай, выкладывай, какие у тебя вопросы. Пока все тут, решим совместно. — Эти вопросы не только мои, но всего оперативного состава. Главный вопрос заключается втом, кто же совершил кражу из мастерской. Никто пока не внёс ясность или определённую, предполагаемую, рабочую версию. Если хотите знать моё мнение или версию, то, пожалуйста. Моё мнение таково: кражу совершил кто-то другой, а не сторож. Уверен, что предыдущую кражу тоже совершил не сторож, а совсем другой человек. — Уверенность твоя ничем не подтверждена, нет никаких данных, только твои предположения, — неожиданно заговорил начальник уголовного розыска Пилин. — Собранные на данный момент сведения свидетельствуют о том, что именно сторож Журов, а никто другой, находился в мастерской и сторожил её до ухода из мастерской, имея умысел совершить кражу. Побудило к этому деянию, видимо, то, что в мастерской много ценного, дорогого материала; что, продав его, можно заработать приличные деньги. С этой целью он выбрал необходимый товар, связал в узел. После аккуратно вынул стекло в окне, вылез через окно, забрал товар и ушёл. Что это было, в самом деле, так, подтверждают следы обуви на снегу. Следы обуви, как установлено осмотром, — кстати, ты же сам производил осмотр, Рудольф Васильевич, — одни. Они идут от окна в сторону речки, а не наоборот. Подходящих следов к окну нет. Так? Так! Вот вам доказательство того, что только сторож мог это сделать. Журов, спрятав похищенные вещи в нише, вернулся назад и, не подходя к мастерской, прямиком направился в сторону насосной. Прошёл мимо насосной станции, вышел на мост через речку Гнилуша и пошёл домой. Следы обуви сторожа Журова к нише и обратно, от ниши, не видны, потому что в то время шёл снег и засыпал их. Данный факт подтверждается справкой синоптиков, что действительно ночью шёл снег. — Алексей Николаевич, ты сам веришь вышесказанному? Ты ссылаешься на справку синоптиков о том, что в новогоднюю ночь шёл снег. Так? Я открыто и прямо посмотрел на Пилина. — Да, — не моргнув глазом отреагировал Пилин, даже не взглянув в мою сторону. — В таком случае, потрудись, пожалуйста, опровергнуть такой факт. Если ты ссылаешься на справку синоптиков о том, что ночью шёл снег и засыпал следы обуви сторожа, то почему же тогда не засыпал снегом следы сторожа от окна до речки и далее до моста? По-твоему, природа решила подшутить над нами: тут засыплю снегом, а тут нет? Прошу! — К чему такие несерьёзные вопросы, Рудольф Васильевич? Ясно же — и от окна до речки, далее до моста следы тоже засыпаны снегом, но не совсем. Слегка. Значит, местами снег шёл сильнее, а местами — слабее. Так в природе часто бывает. Возьмите хоть летом, в одном месте дождь прошёл сильный, пройдёшь несколько сот метров, а там почти сухо. Вот и весь ответ. — Хорошо. Твой ответ меня не удовлетворил. Подтверждения я там не усмотрел. Ссылка на природу тоже не нашла в моём понимании оправдания. Алексей Николаевич, ответь мне тогда на такой простой вопрос. Скажи, почему первоначально собака повела кинолога Бакланова по следу, идущему от окна мастерской до речки, после к насосной станции, а оттуда — до моста? Замечу, что Бакланов дважды повторил данный след, и к тому же след был совершенно свежим. Как ты сам выразился, «слегка присыпанный». — Естественно. От окна до речки других следов не было, и потому собака сразу же пошла по следу. А от речки до насосной и дальше, до дороги, след был свежий. И потому собака пошла в этом направлении. Представь себе, сторож пока дошёл до заводского забора, спрятал в нише вещи, прошло определённое время. Запах следа улетучился. Значит, запах следа был слабый, вот и вся причина. — Частично, Алексей Николаевич, я ещё могу согласиться с твоим ответом. Учти, только частично! Да, может быть, что в одном месте снег шёл сильнее, а в другом — слабее. Ну, допустим. Тогда можешь объяснить мне, где следы сторожа от заводского забора до речки? Их нет. Чистый снег. Как бы ты объяснил ещё такой факт. Почему сторож возвратился назад? Это, кстати, твоё предположение. Я, например, не понимаю, зачем сторожу нужно было возвращаться назад, после того как спрятал в нише похищенное. Он ведь преспокойно, никого не боясь, мог пойти домой по тропе, которая намного сокращает путь к месту его проживания? Почему сторож так поступил, ты можешь объяснить, Алексей Николаевич? На лице Пилина появилось выражение лёгкой раздражённости и растерянности. — Почему он так поступил? — не совсем уверенно начал Пилин. — На этот вопрос ответ мог дать только сам сторож. Я считаю и думаю, что сторож решил обхитрить нас. Пусть, мол, сыщики ищут его. Придут к нему домой. Обыщут дом, а вещей нет. Он чист. Придраться не к чему. Промурыжат его день другой и отпустят восвояси. — Алексей Николаевич, — с иронией произнёс я, — ты хотел, как мне почудилось, добавить к своему рассказу, народную поговорку — и овцы целы, и волки сыты! Не так ли? Алексей Николаевич… — хотел было я задать ещё один вопрос, но меня прервал… — Хватит вам ссориться! — неожиданно вмешался в наш разговор полковник. — Что вы тут устроили допрос или претензии друг другу. Мы ведь общее дело делаем. Надо о деле думать надо, а вы затеяли никчёмную перепалку. Тоже мне, умники нашлись. Ваши умные головы мне нужны на другие, более сложные дела. У нас их вон сколько, успевай только расхлёбывать! Я изумлённо посмотрел на полковника. «Что это он вдруг? — подумал я. — Как это — затеяли никчёмную перепалку? Кто же тогда должен раскрывать кражу из мастерской, как не начальник угро со своими оперативниками?! К тому же, разве мы спорим? Мы стараемся установить истину! А, как говорят иногда, истина рождается в споре!» — Даю неделю сроку… — услышал голос полковника, прервавший моё размышление. — Срок приличный. За это время соберите сведения на Лупова и на Журова. Выясните все обстоятельства: кто, как, почему, чтобы не было подобных претензий и перепалок. Приходите к общему знаменателю! Ссора вам ничего не даёт. Нужно думать, как раскрутить это дело. Чем быстрее, тем лучше! Неожиданно полковник сделал паузу. Через небольшую паузу снова заговорил: — Сдайте, наконец, вещи, если в похищенных вещах нет нужды для следствия. Меня тоже достали уже некоторые «деятели» из-за этих вещей! Видите ли, по их мнению, мы виновны в том, что задерживаем, препятствуем выполнению заказов жителей из-за отсутствия материалов. Одни требуют вернуть похищенные платья, другие требуют, чтобы мы быстрее вернули товар в мастерскую. На реакцию Пашкова пришлось вмешаться мне. — Товарищ полковник, я понимаю вас и других, но почему такая спешка? Только начинаем расследовать данное дело, вещественные доказательства, то есть вещи, должны находиться при уголовном деле, пока не установим преступника и не предъявим обвинение. У нас ведь пока нет виновника данного преступления. Пока расследуется дело, вещи нужны, как воздух. Я, конечно, произведу выемку из ниши похищенных вещей, предъявлю на опознание работникам мастерской… — За тот срок, что определил я, — не дослушав и строго взглянув на меня, заговорил Пашков, — определитесь с этой кражей. Примите решение по вещам. Верните похищенный товар. Мне представляется, после возвращения похищенного товара, как я предполагаю, фактически материального ущерба в мастерской не должно быть. Прошу тебя, Рудольф Васильевич, тщательно произвести сверку с актом ревизии. Если выяснится, что кражей не нанесено значительного ущерба мастерской, тогда есть ли смысл возбуждать уголовное дело. Подумайте хорошенько об этом… Я не стал дальше слушать полковника: «Вот в чём, оказывается, причина недовольства Пашкова и Пилина. Хотят, чтобы я не возбудил дело, а сделал отказной материал, как по первой краже. Нет уж!..» Резкий телефонный звонок прервал мои размышления. Полковник поднял трубку. Через несколько секунд Пашков рукой прикрыл микрофон трубки и, обращаясь ко всем, сказал: — Идите, работайте! * * * — Что-то случилось у тебя на работе? — спросила жена, когда сели ужинать. Я удивлённо посмотрел на жену. — Ты что, телепат или ясновидящая? Что-то до сегодняшнего вечера я не замечал у тебя таких способностей. Ты читаешь мысли? Жена засмеялась и, весело устремив на меня свои, милые моему сердцу глаза, проговорила: — Совсем не обязательно иметь такие способности, и ни к чему они мне, чтобы заметить твоё плохое настроение. За годы совместной жизни я изучила тебя, как свои пять пальцев на руке. Ты, случайно, не заглянул в зеркало, чтобы увидеть себя? — Нет. А что, на лице у меня написано что-то ужасное? — сделав нарочито удивлённые глаза, спросил я. — Ещё как! — Ну, и что же там написано? Ты меня и вправду заинтриговала. Я весь во внимании! — Ты пришёл домой с кислым, недовольным видом на лице и без настроения. Настроение у тебя какое-то подавленное, нежизнерадостное. И оно, между прочим, и сейчас таковое. К тому же чуточку был взвинчен и, конечно же, очень расстроен. Эти признаки говорят о том, что у тебя на работе не всё в порядке. Случилось непредвиденное и не очень приятное для тебя. Ну, как, угадала? Только давай так договоримся, что сейчас ты — мой любимый муж — всё чистосердечно изложишь мне устно о происшедшем. Хорошо? — Ну, ты уж, как настоящий следователь. Давай чисто-сердечку, да ещё устную! А как закончишь «устную», изложишь на чистом листе бумаги, да ещё собственноручно! Так, да? — Это зависит, дорогой муж, как ты изложишь «устную часть». — Как же я могу устоять перед такой красивой и, к тому же, любимой женщиной, конечно же, расколюсь, открою своё чистое сердце! — Вот и отлично! Я слушаю. — При этом глаза её сияли торжеством и возбуждением. Глядя на неё, я слабо улыбнулся и стал рассказывать: — Значит так, на оперативке у начальника решили, вещи, что похищены были из пошивочной мастерской, которые в настоящее время находятся в нише под охраной наших сотрудников, изъять. С этой целью после оперативки я взял с собой Бобова и ещё двух человек, и мы пошли к месту хранения вещей. В то время в нише должны были дежурить участковый Иванченко и кинолог Бакланов. Только Бакланов на этот раз был без собаки. Когда мы пришли к нише, время было около трёх часов дня. Мы с Бобовым первыми зашли в нишу. Внутри тишина и, что нас очень удивило, нет никого. Понимаешь? — Понимаю, — согласилась жена. — Что дальше? — Бобов, не веря своим глазам, пошарил фонариком всю внутренность. Каждый угол, за трубами. Никого! Ни души! Мы в недоумении. Стоим и молчим, как немые. Очнулся первым Бобов. — Ничего не понимаю! — удивлённо и в то же время каким-то упавшим голосом проговорил он. — Где же Иванченко и Бакланов? Где они шатаются? Бросили пост. Это же непостижимо! — Я молча пожал плечами. Вдруг меня осенило, и говорю: — Николай, посмотри-ка, вещи на месте? — Бобов направил свет фонаря на то место, где должен лежать узел с вещами. — Узла нет! — расстроенно воскликнул он. — Рудольф, ты что-нибудь понимаешь? Узнав, что вещей в нише нет, я тоже сильно расстроился. Внутри у меня стало закипать. Что я мог ответить? Ничего. Сказал просто, что ничего тоже не понимаю. Расстроенные и злые, мы вышли из ниши. На улице стали думать, что делать? Прикидывали так и сяк, но ничего разумного придумать не смогли. Решили идти в отдел и доложить начальнику. Приходим в отдел. Идём прямо к начальнику отдела Пашкову. Заходим. За столом сидит Пашков. Мы в недоумении стоим. Начальник, увидев нас, пристально посмотрел на нас и не то серьёзно, не то шутя произнёс: — Пока вы наслаждались зимней природой, прогуливаясь по заводу, Иванченко и Бакланов, проявив настоящую смекалку и бдительность, задержали преступника, который пришёл за похищенными вещами! Сообщение полковника привело меня в дикое шоковое состояние. Я ушам своим не поверил. «Начальник, вероятно, решил подшутить над нами. Я знаю его давно. На шутки он мастак, когда у него хорошее настроение. По виду, настроение у него действительно приподнятое. Тут что-то не так. В дневное время прийти в нишу за вещами, когда вокруг так много народу, и открыто нести узел — на такой шаг мог пойти только сумасшедший, только ненастоящий вор. А кражу совершил, я уж точно уверен, вор настоящий! — отметил я про себя. — Он что, совсем с ума выжил, рехнулся? Ночью, выходит, он побоялся встречных людей, потому и спрятал вещи в нише. А тут, на тебе, приходит днём! Не-ет, тут что-то не так, нечисто. Нечисто! Но не принимает мой разум такое явление». Я и Бобов изумлённо посмотрели друг на друга. У Бобова, вероятно, сдали нервы, и он, не сдержав себя перед полковником, не спросил спокойно, а громко выкрикнул: — Товарищ полковник, это правда или Вы пошутили?