— Семён Павлович, Вы о каком материале спрашиваете? — только успел произнести, как вдруг громовой голос его прогудел, как мне показалось, над моей головой: — А что, у вас два отказных материала? Успели уже два материала отказными сделать? Сфабриковали? Умники! — Да нет, Семён Павлович, — поспешил ответить я, чтобы успокоить раздражённого и грозного прокурора. — Вы, простите, неправильно поняли. Если Вы спрашиваете о последней краже, то я поясню. По последней краже расследование продолжается… — Где тогда второй материал? — уже более мягким, спокойным голосом спросил прокурор. — У меня. — С собой? — Нет! — Тогда принеси сюда! — Я поспешно покинул кабинет начальника. «Значит и ему досталось в горкоме партии? Ну и дела!» — направляясь в кабинет, размышлял я. Через несколько минут я вернулся и положил материал перед прокурором. Семён Павлович открыл последнюю страницу и, прочитав постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, воскликнул: — Константин Дмитриевич, — обратился он к начальнику милиции, — у тебя все такие умные оперативные работники?! — Глаза при этом сверкнули молнией. — Ты читал сам постановление? — И глазами впился в полковника. — Нет, не читал, — не глядя на прокурора, проговорил Пашков. — Я в этом ничуть не сомневался. Хороши ребята, хороши! Вместо того, чтобы искать преступников и разоблачать их, как красиво они составили постановление: виновник кражи, сторож, умер, заведующая претензий к сторожу не имеет… Ай да, умник какой, твой Пилин! Хочу у тебя спросить, Константин Дмитриевич, кто же ущерб возместит мастерской? Семён Павлович поочерёдно обвёл взглядом Пашкова и Пилина. — Я вам вот что скажу, господа оперативники! С меня сейчас в горкоме партии шкуру содрали за ваши проделки! Теперь всё тело у меня болит. Хочу, чтобы такое состояние вы тоже испытали. Тебя ещё не вызывали, Константин Дмитриевич? Нет ещё. Тогда жди! Так вот, господа хорошие, я отменяю ваше постановление, возбуждаю уголовное дело и даю вам совет: ройте землю, переверните всё, но найдите преступников! Запомните, я тоже могу быть строгим и требовательным! Второго шанса закрыть дело не дам. Вот так-то! Неожиданно прокурор свой суровый взгляд обратил на меня. — Теперь по поводу второй кражи. Доложи-ка мне, Рудольф Васильевич, что сделано и результаты? Или вы это дело тоже хотите сфабриковать? Или уже сфабриковали? — Суровые и требовательные глаза так и сверлили меня. Я мысленно ухмыльнулся. Решил в подробности не вдаваться, чтобы не возобновить разногласия с начальником и Пилиным. Пусть немного охолонутся. — Я уже сказал, Семён Павлович, дело расследуется. Результатов пока, можно сказать, никаких. Работаем. Дело очень тонкое, сложное и запутанное. На данный момент, Семён Павлович, задержка за судмедэкспертом. Нет заключения. Чтобы дело сдвинулось с тупикового состояния, мне необходимо знать причину смерти Журова. Я уверен, если эксперт установит причину смерти, тогда с уверенностью могу сказать, дело сдвинется с места. В этом деле вырисовывается очень интересная картина, Семён Павлович. — Ну-ка, рассказывай! — Пока я не уверен, совпадение это или хитро продуманный, тонко рассчитанный, я бы ещё добавил, безжалостный, бесчеловечный замысел. — Ты не пугай так, Рудольф Васильевич. — Я не пугаю, Семён Павлович, так обстановка складывается. Суть этого замысла заключается в том, что в обоих случаях, то есть после первой кражи и после второй кражи, сторожа, пока неустановленным причинам, умирают. Первый сторож, Лупов, находясь в алкогольном опьянении, почувствовав сильную боль в животе, бросает на произвол судьбы мастерскую, к тому же — открытую, и уходит домой. Дома, не дожив до утра, умирает. Вскрытие трупа не производилось. Со слов жены Лупова, якобы муж задохнулся рвотной массой. Прокурор строго посмотрел на меня и неожиданно прервал мой рассказ и спросил: — Причину смерти судмедэксперт установил? Я умышленно промолчал. «Пусть ответит на этот вопрос Пилин». — Ответа не слышу! — прозвучал недовольный голос прокурора. Неожиданно подал голос Пилин. — Нет. — Это ещё почему? — Не было смысла. Услышав ответ, прокурор от удивления не выдержал. — Как не было смысла? — вдруг разнервничался прокурор. — Алексей Николаевич, ты где работаешь: в детском саду или в милиции? — Семён Павлович, жена сторожа Лупова сказала, что он задохнулся рвотной массой и просила не вскрывать его труп. — Ай да, молодцы! — слегка повеселев, воскликнул прокурор. — Человек умирает, а начальник угро радуется! Зачем лишние хлопоты. Умер и хорошо. Спишем преступление на мёртвого, и дело с концом. Ну, как тут не посмеяться. Раскрываемость повысилась, чего ещё надо! Молодцы! Ничего не скажешь. Тишь да гладь, божья благодать! Да!!! — Что дальше по второй краже, Рудольф Васильевич, продолжай! — Вместо умершего сторожа Лупова на работу сторожем принимают Журова. Теперь сторож Журов, тоже в алкогольном опьянении, почувствовав также сильную боль в животе, тоже бросает мастерскую на произвол судьбы, уходит домой. Журов, кстати, несмотря на сильную боль в животе, доживает до утра. Утром его отправляют в больницу, но в больнице его не могут спасти, умирает. Нужно заключение эксперта, чтобы узнать причину его смерти. Прокурор пристально посмотрел на меня и произнёс: — Дальше что? Получишь заключение эксперта. Допустим, в заключении будет указано, что смерть наступила от отравления алкоголем, тогда что? Прекращаешь дело, обвинив в преступлении опять сторожа. Не так ли? — Зачем же так, Семён Павлович. Дело только начинаем расследовать. — Ладно, не обижайся. Только скажи, у тебя самого есть какие-либо мыслишки насчёт смертей? — Семён Павлович, полной уверенности пока у меня нет, но меня обнадёживает один факт, что кражу совершил не сторож Журов, а другое, пока нам неизвестное лицо. — Что за этот факт, можешь озвучить? — Да, могу. Служебно-розыскная собака сразу же взяла след, оставленный сторожем на снегу, когда он уходил домой. Этот след кинолог Бакланов повторил дважды. Результат тот же. При повторной проверке, возле речки, Бакланов случайно упал и, когда поднимался, под собой обнаружил носовой платок. До обнаружения носовой платок находился под снегом, его не видно было. Бакланов, на всякий случай, дал этот платок понюхать собаке, и место, где лежал платок. Собака тут же взяла след и повела Бакланова в другом направлении, вдоль речки. В конце концов, она привела к забору, где находились похищенные вещи в нише. — Да. Это действительно интересно. Какой же вывод сделал из этого факта? — заинтересованно спросил прокурор. В голосе его уже не было строгости, а наоборот, деловой тон. — Я сделал вывод один. И он мне кажется верным. Кражу совершил другой человек. Человек этот хорошо знает территорию завода и знает о существовании этой ниши в заборе. — Ещё есть какие-либо данные по этому факту? — Да. Носовой платок не принадлежит сторожу Журову. Это доказанный факт! И ещё, Семён Павлович, в нише, куда спрятал преступник украденные вещи, мы обнаружили кусок материи. Он лежал отдельно и был запылён. Этот кусок материи мы предъявили заведующей мастерской. Заведующая опознала этот кусок и пояснила, что этот кусок материи был похищен в прошлую кражу. Этот факт говорит о том, что не сторож Журов совершил кражу из мастерской. Он тогда вообще не работал сторожем. — Дальше не дал досказать прокурор. — Это же отлично! — воскликнул Семён Павлович, обратив свой взор поочерёдно то на Пашкова, то на Пилина. — Это же меняет всю картину преступления. А вы, — обращаясь к Пашкову и Пилину, сказал прокурор, — все уши прожужжали, что кража из мастерской раскрыта, преступник установлен… Хороши, ой, как хороши, ничего не скажешь! Неожиданно прокурор поднялся, забрав с собой материал по первой краже, не попрощавшись, вышел из кабинета начальника. После ухода прокурора в кабинете установилась гробовая тишина. Все мы трое сидели молча. Кто о чём думал, мне было неизвестно и не больно-то хотелось узнать. Я больше всех переживал за происшедшее. Проглотив несколько минут молчания и не имея больше возможности сидеть молча, я сказал: — Товарищ полковник, будучи начинающим следователем, я неоднократно слышал от Вас, то есть Вы учили нас тому, что всякое нераскрытое преступление порождает новое преступление. Это Ваше крылатое выражение я всегда помнил и помню и по сей день следую в своей работе. Это ведь не просто красивые слова, а слова к действию. К примеру, если бы в своё время проявили настойчивость, стремление, желание раскрыть первую кражу из мастерской, я уверен и убеждён, кражу раскрыли бы. И второй кражи, возможно, не было бы. Я уверен, и есть все основания предполагать, кражи совершило одно и то же лицо… * * * — Что с тобой, Рудольф Васильевич? — как в тумане услышал голос, произносивший моё имя. Я, прервав свои размышления, повернул голову на голос. — Зову, зову, Рудольф Васильевич, Рудольф Васильевич, а ты — ноль внимания! — трещал мой старый товарищ Александр Андреевич, шагая сбоку меня по тротуару. — Ты что, оглох? Если это так, тогда уши надо прочистить! Это я тебе серьёзно говорю. Сам испытал. Как-то сутки из шахты не вылезал. Лаву новую запускали. Пыли надышался. В носу и в ушах хоть лопатой выгребай. За обедом жена мне говорит и говорит, а я ничего не слышу. Так мы чуть с ней не разругались, пока я не объяснил, что действительно плохо стал слышать. Тогда она меня быстро в больницу. Как прочистили, всё стало на своё место. А ты от чего оглох? Я минуты две шёл рядом с тобой. Разговариваю с тобой, а ты, как шёл с опущенной головой, так и идёшь. Ни на кого не смотришь, никого не замечаешь. Как будто вокруг тебя не существует ничего и никого. Пустота! Что случилось? Дома или на работе? Ну, что молчишь? Поделись со мной, легче же будет. Может, нужна помощь какая, говори, только не молчи. Что мы, не поможем что ли? Слушай, у меня есть хорошая новость для тебя. Хочу обрадовать тебя. Знаешь, купил я новую машину «Жигули», третья модель. Ты слышишь меня? Очнись же ты! Пойдём, покажу! — Александр взял меня под руку и свернул меня с тротуара в сторону, где недалеко стоял сбоку проезжей части дороги сверкающий свежей краской новенький автомобиль. Он подвёл меня к машине. — Садись за руль! Я тебе, как старому товарищу и другу, первому разрешаю обкатать её! — продолжал без остановки тарахтеть Александр. Я машинально открыл дверь машины и, не раздумывая, сел за руль. Запах свежей кожи внутренней обстановки, чистота внутри машины, постепенно отодвинули мои мрачные мысли в сторону. — Поздравляю с покупкой! — похвалил настраиваясь поудобнее за рулём. — Как приятно сидеть за рулём новой машины! Хороша машина! Молодец, друг! Как я понял, друг мой, ты предлагаешь мне испытать её? Услышав меня, Александр весь засиял и тут же воскликнул: — Я толкую об этом целых полчаса, друг мой! Не надо ничего спрашивать, а надо действовать. Ты что, не очухался, что ли, до сих пор? Давай, заведи её и вперёд! — Понял! — облегчённо вздохнув, произнёс я. Настроение у меня изменилось. Я взял ключ, лежащий на панели, вставил в замок зажигания. Повернул его. Двигатель тут же завёлся, как будто ждал этого момента. — Как прекрасно работает. Без шума, равномерно, чисто, не то, что моя старушка! — воскликнул я воодушевлённо. — Куда предлагаешь держать путь? — Я вижу по твоему сегодняшнему настроению, тебе нужен свежий, духмяный, сосновый воздух и мероприятие, отвлекающее от мрачных мыслей. Посему, держи-ка путь в направлении соснового бора, что находится за пределами города. — Отлично! Я включил первую передачу и плавно нажал на педаль газа. Машина послушно и плавно тронулась с места. Доехав до кольца, я по кольцу сделал круг почёта и направил машину на выезд из города. За городом я увеличил скорость, и она мчалась, как ветер. Незаметно мы оказались возле автотрассы. Я развернул её, и мы помчались назад к сосновому бору. Впереди нас, в нескольких километрах, на фоне зимнего неба показался темнеющий сосновый бор. Я свернул с асфальтовой дороги и по знакомой мне дороге въехал на небольшую поляну. Остановил машину, и мы вышли из нее. Как только я вышел из машины, сразу же ощутил царство тишины и умиротворения. Я вдохнул полной грудью свежий, напоенный хвоей воздух, и невольно вырвалось у меня из груди: — Как хорошо! Как прекрасно! Я запрокинул голову и невольно стал любоваться верхушками высоких сосен. «Как они высоко ушли в небо! А ты на земле кажешься таким маленьким, — стал размышлять я. — А как хочется быть таким же высоким, недосягаемым, как они!» «Тук-тук, тук-тук-тук» — вдруг раздалось совсем рядом. Дятел! Он заставил меня встрепенуться и прийти в себя, вернуться на землю. Белый снег на земле и на соснах, свежий морозный сосновый воздух отрезвили мою душу. Легче стало, и я совсем успокоился. — Давай-ка дружок, прочистим, промоем твои засорённые всякой чепухой мозги от ненужного хлама и частиц! — раздался в тишине соснового бора голос моего друга Александра. Я обратил свой взор на него. Он в это время занимался оформлением на крыше багажника машины сувенирного стола. На газете — вместо скатерти — стояла бутылка коньяка, два небольших, сувенирных стаканчика. Там же лежали плитка шоколада «Сказки Пушкина», куски нарезанной колбасы и две булочки. Молча Александр откупорил бутылку и разлил по стаканам коньяк. После разломил плитку шоколада пополам. Одну половину положил ближе ко мне, а вторую оставил возле себя. — Давай выпьем сначала за тебя, а потом уж за покупку. Согласен? — произнёс Александр и одним махом осушил стакан. Его примеру последовал я. Я отломил шоколадку и стал закусывать. Вся эта церемония прошла в полной тишине. Погодя определённое время, Александр снова наполнил стаканы: — А теперь выпьем за мою покупку! Я долго ждал этого момента. Наконец-то моя мечта сбылась! Я поддержал его. После второй рюмки Александр неожиданно спросил: — Не хочешь поделиться со мной со своим горем? Я тебе друг или кто? Я по себе знаю, когда тебе плохо, тяжело, скверно, в такой момент душа просит разговора. Поговоришь, выскажешь, что лежит у тебя на душе, и легче становится и чувствуешь себя лучше. Есть такая поговорка — лето не без ненастья, всё перемелется!