Бобов воспринял мой выпад болезненно и отчаянно выкрикнул: — Рудольф Васильевич, такого быть не может! Что я, первый раз, что ли, участвовал при осмотре места происшествия? Я тщательно осматривал все комнаты, все углы и даже в туалет заглядывал. Нет, нет, это — исключено! Бутылок никаких не было, это точно так же, как дважды два — четыре! Если ты, Рудольф, сомневаешься, давайте пригласим понятого Дёмкина. Он от меня не отходил ни на шаг и сам всё проверял. Я охотно согласился и кивнул головой. — Хорошо. Я верю. Я тоже проверял, осматривал. Тогда давайте всем миром думать, гадать, предполагать, выдвигать версии, как каустик оказался у Журова, а именно, в мастерской, и самое главное, — где он его взял и когда? — Не допускаете ли вы, — вступил в разговор Иванченко, перекидывая свой взгляд то на меня, то на Бобова, — что Журов пришёл на работу, уже будучи выпившим? Мог выпить дома перед работой, по дороге на работу у каких-то алкашей. Мог ведь? — Мог! — твёрдо и уверенно возразил Бобов, направив свой смешливый взгляд на Иванченко. — Но только не в этот раз. Журов, что — совсем того, — и Бобов покрутил пальцем возле виска. — Николай, говори, но не заговаривайся. Заведующая мастерской уверила, что Журов в тот вечер на работу пришёл трезвенький. Так-то вот, товарищ участковый! Да к тому же, что Журов, если даже по дороге на работу выпил с кем-то, нарочито выпил бы что ли каустик, чтобы среди ночи заболеть и уйти с дежурства и через день умереть? Ты в такую чепуху можешь поверить? — Иванченко не хотел признать свою версию несостоятельной и стал упорно огрызаться. — Николай Никифорович, заведующая как могла определить, что сторож выпивший или нет? На глаз? Это ещё не доказательство. А ведь она не водила же его на освидетельствование. Так? Бобов резко вскинул свои изумлённые глаза на участкового и быстро проговорил: — Не водила, это верно. Это ничего не значит. Но ты пойми, если пьяный человек — ты что, не поймёшь, не заметишь, что он пьян? Тогда тебе, Николай, если в таких вещах не разбираешься, тебе не в милиции работать, а в колхозе быкам хвосты крутить, — торжествующе закончил Бобов свою речь, отвёл свой взгляд от Иванченко и направил на меня. Видимо, ожидая моей поддержки. Не дождавшись, участковый, всё равно решил не сдавать свою позицию. — Вышло ведь всё же по-моему! — торжественно воскликнул Иванченко. — Я оказался прав. Дважды, прав! Так и есть, что Журов пришёл на работу в нетрезвом состоянии. И, по всей видимости, каустик, уже будучи в организме сторожа, постепенно стал разъедать его желудок. И, когда ему стало совсем плохо, он выставил стекло окна, вылез из помещения и ушёл домой. Я и Бобов изумлённо уставились на Иванченко. — Николай Иванович, — смеясь, проговорил я, — а как же вещи? Вы все утверждали, особенно ваш начальник, что сторож похитил вещи. Как же он, еле живой, тащил вещи и спрятал в нише, перелезая через забор, а? На мою реплику Иванченко не ответил. Молча остался сидеть. Бобов, по привычке своей несдержанности, тут же стал возражать и спорить с Иванченко. Я не стал вмешиваться в их спор. Пока они спорили, я стал размышлять по поводу высказываний Иванченко: «С доводами Иванченко можно было бы согласиться частично, если бы не было заключения судмедэксперта. В заключении чётко и ясно указано, что в организме Журова обнаружено повышенное содержание алкоголя. Если бы Журов пришёл на работу в сильной степени опьянения, то заведующая непременно заметила бы. Это тоже факт! Я пока верю ей». Вдруг меня осенило! — Ребята, постойте! Перестаньте ссориться! — воскликнул я, обрадовавшись своей догадке. — Ребята, а ведь действительно, в самом деле, была бутылка! — Где же она тогда? — разом выкрикнули Бобов и Иванченко, уставившись на меня своими удивлёнными глазами. Я сделал секундную паузу. И с таинственным видом, чтобы удивить ребят, воскликнул: — Её забрал с собой Журов, когда уходил домой! Высказав, я сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию ребят. — Как ты узнал, что Журов забрал бутылку домой? — тут же задал вопрос Бобов. — У тебя что, есть данные, свидетельствующие об этом? — наступал на меня Бобов, по-видимому, радуясь, что наконец-то тайна раскрылась. Я слегка усмехнулся и произнёс: — Ребята, вы сейчас разочаруетесь, но сразу предупреждаю, что в этом есть рациональное зерно. У меня нет пока никаких данных, доказательств, что Журов забрал бутылку домой. Но я почему-то уверен, что оно так и было. По сему ещё раз придётся поговорить с женой Журова и поискать в её домовладении эту бутылку. Не успел закончить фразу, как Бобов и Иванченко устремили на меня свои удивлённые глаза. — Мы же проводили у них обыск, но ничего не нашли, — быстро проговорил Иванченко и, довольный собой, победоносно посмотрел на меня. — Я знаю, Николай Иванович, — сказал я, — что вы производили обыск в домовладении Журовых. Хочу спросить сейчас, что вы тогда искали? Можете ответить? — Как, что искали? Искали похищенные вещи, — уверенно выкрикнул участковый. — Верно. Вы искали у Журовых похищенные вещи, — спокойно сказал я. — На бутылки вы тогда не обращали внимания. Так ведь? Так! Это факт! Тогда мы не знали о каустике, потому не искали, а теперь знаем. Вот и его надо искать теперь. Это нужно сделать срочно и немедленно! Сейчас же! Потом, может, будет поздно. Кому поручим это дело? — Этот участок обслуживает Иванченко, и ему поручим, — без раздумий, предложил Бобов. — Хорошо. Николай Иванович, — сказал я, — сейчас выпишу постановление на обыск, но предупреждаю, вначале ты просто поговори с женой Журова. Она, возможно, знает о бутылке с жидкостью, тогда составляй только протокол об изъятии её. Обыск тогда не производи. Не забудь пригласить понятых при изъятии бутылки, чтобы ошибочка снова не вышла потом. Это понятно? — Да, понятно! — покорно, без возражений согласился участковый. — Хочу предупредить, с бутылкой обращайся аккуратно. Постарайся сохранить отпечатки пальцев. В случае удачного исхода, обыск не производи. Зачем лишние хлопоты тебе и хозяйке. Достаточно будет протокола изъятия. Кроме того, пригласи жену Журова ко мне на допрос. Примерно, часам к десяти назавтра. Да, вот ещё что: после, как всё сделаешь у Журовых, поезжай к Луповым и сделай то же самое, что у Журовых. После, как всё сделаешь, бутылки с жидкостью, хоть в бутылке будет небольшое количество жидкости, отнесёшь вначале к Валентине Петровне, а после — в заводскую лабораторию. Постановление о производстве экспертизы я оставлю, на всякий случай, в дежурной части. Без заключения в отдел не возвращайся. Задача тебе ясна? Если да, то давай за работу! Одна нога — тут, а вторая — там. Время играет сейчас на нас. Не забывай об этом! Когда Иванченко ушёл, я обратился к эксперту-криминалисту: — Валентина Петровна, ты уж прости, что тебя так долго задержал. Ты, как член оперативно-следственной группы, должна быть в курсе событий. Это для пользы дела. Ты, Валентина Петровна, как только Иванченко принесёт бутылки, сними с них отпечатки пальцев. Хорошо? Теперь, скажи, пожалуйста, отпечатки пальцев на стекле пригодны для идентификации? — Да. Отпечатки отличные, и сразу же скажу, что они оставлены одним человеком. Других следов на стекле нет. — Это плохо, что других следов нет, — с горечью произнёс я. — Озадачила ты меня. Валентина Петровна, ты проведи экспертизу, кому принадлежат отпечатки пальцев на стекле. Отпечатки пальцев Журова у тебя есть. Постановления о назначении экспертиз я завтра предоставлю. Пока ты свободна. Когда мы остались вдвоём, Бобов спросил: — А мы что будем делать, Рудольф Васильевич? Поедем сразу к девушке? — Я уже думал об этом. — Немного пошевелив своими мозгами, я пришёл к следующему выводу… — … пригласим девчонку на допрос, — продолжил за меня Бобов. — Угадал? Я пристально посмотрел на Бобова и сказал: — Жаль, что ты не телепат. Если бы им был, ты все мои мысли читал бы. Но на этот раз, ты не угадал. Я предлагаю сначала проверить торговые точки города: магазины, универмаг, а после — по пошивочным мастерским. А ты можешь спросить, для чего это? Отвечу. Если мы сразу пойдём к девчонке, она ответит, что купила готовое платье в универмаге, или же скажет, пошила в такой-то мастерской. Тогда нам снова путешествовать по этим магазинам или по мастерским. Лишние хлопоты, лишняя трата времени. На такие роскоши у нас просто нет времени. Ты согласен со мной? — Логично! Тогда пошли. Какой первый маршрут? Я подразнил его. — Логичнее будет, вероятно, начать прогулку с универмага, — сказал я и пристально посмотрел на Бобова. На лице Николая изобразилось живейшее изумление. «Значит, моя догадка верная, — подумал я. — До меня дошли слухи, что у Николая в универмаге появилась девушка. Сам Николай мне ничего не рассказывал. Может, это просто слухи, посмотрим…» — С универмага так с универмага, — пробормотал Николай, не глядя в мою сторону. — Я согласен. Пошли, время не ждёт, — и, взяв свою папку, тут же направился к выходу из кабинета. Я тоже быстро оделся и последовал за ним. На улице лежал нерастаявший от позавчерашнего потепления снег. Он от утреннего морозца под нашими ногами поскрипывал. Дул холодный, жгучий, неприятный северный ветер. После тёплого кабинета улица казалась Северным полюсом. Благо, что универмаг находился в минутах пяти ходьбы от отдела милиции. Мы почти бегом добрались до него. * * * Универмаг располагался на углу улиц Ворошилова и Ленина справой стороны походу нашего движения. Здание его двухэтажное, сооружённое из бетона и стекла, представляло с собой современный архитектурный стиль. У входа в универмаг обширная площадка в обе стороны здания шириной примерно три метра. От края площадки, для спуска на тротуар, сооружены три ступеньки. Здание выделялось среди других построек своей красотой и привлекательностью. Первый этаж универмага занимали торговые отделы для детей и подростков: игрушки, детские промышленные товары. На втором этаже располагались отделы промышленных товаров: ткани, одежда, телевизоры, радио, музыкальные инструменты… Мы несколько минут бродили по отделам и рядам, но нигде не увидели изделий из кримплена или трикотина. На наши вопросы, есть ли платья, кофты из кримплена или сама ткань, ответ у продавцов был один: «Нет». К тому же не очень-то охотно отвечали. — Николай, — сказал я, идя между вешалок с костюмами, — смотри, столько тут костюмов, аж глаза разбегаются. Многие костюмы приличные. Прекрасно они выглядят. Некоторые костюмы мне понравились. Есть выбор. Я не знал, что так много хороших вещей в универмаге. Я не помню, когда я был последний раз в универмаге. После его открытия наверняка был, но не больше двух-трёх раз. А ты часто бываешь в универмаге? — вскользь спросил я, не глядя на Бобова. В ответ — тишина. Я подумал, что Николай не расслышал моего вопроса, и обернулся. К моему удивлению, Бобова возле себя не обнаружил. Во как! Я ему рассказываю, а он… Куда же он делся? Неужели…? Я незаметно вышел из рядов вешалок с костюмами и направился, было, к рядам, где висели пальто. Вдруг услышал глухой шёпот между рядами вешалок. Я незаметно заглянул между вешалок и увидел Бобова, стоявшего в обнимку с девушкой. Мимолётного моего взгляда было достаточно, чтобы оценить, что девушка недурна с собой. «Значит, не зря слухи ходят! Ну что ж, пусть развлекается, что поделаешь, молодость!» — мысленно заметил я и направился сам в кабинет директора универмага. «Раз в торговых рядах нет того, что мы ищем, может, узнаем что-то у директора». Так я решил, направляясь к кабинету, который располагался тут же, на втором этаже. Постучал и, услышав «да», открыл дверь и вошёл. Не успел я произнести приветствие и представиться, как за моей спиной с шумом открылась дверь, и не зашёл спокойно, а буквально ворвался Бобов. И, остановившись чуть впереди меня, на одном дыхании, на весь кабинет выпалил: — Здравствуйте, Любовь Ивановна! С прошедшим праздником! Познакомьтесь, Рудольф Васильевич — следователь нашего отдела. Вы меня знаете, — и без приглашения плюхнулся на диван. Мы обменялись с Любовью Ивановной, как подобает в таких официальных случаях, приветствиями и поздравлениями. После церемоний, чтобы долго не задерживаться, я тут же приступил к делу. — Любовь Ивановна, мы с товарищем, Николаем Никифоровичем, обошли все отделы вашего универмага, но не смогли купить из кримплена платье или хотя бы эту ткань. Хотел обрадовать свою жену, преподнести красивое платье или ткань. Николай Никифорович уверил меня, что в универмаге есть подобные вещи. Разве к вам не поступают кримплен, трикотин? Я направил свой заинтересованный взгляд на директора. Любовь Ивановна, женщина средних лет, чуточку полноватая для своего возраста, приятной внешности, мило улыбнулась, лицо её превратилось в саму любезность. «Такая, вероятно, у неё привычка, или так заведено встречать важных и нужных гостей», — отметил я про себя, не сводя своего заинтересованного взгляда с неё. После некоторого раздумья она проговорила: — Вы хотите сделать подарок… — и она многозначительно и явно дружелюбно посмотрела на меня и через какую-то секунду продолжила, — своей жене? — Хотелось бы… — я тоже многозначительно и с явной лукавинкой воззрился на неё. — Моей жене очень понравилась вот такая ткань, — и я из папки достал кусок ткани и положил перед директором. — У вас есть в настоящее время такая ткань в универмаге? Любовь Ивановна посмотрела на кусок ткани — кримплена и, сделав на лице огорчённый, сожалеющий вид, проговорила: — Очень сожалею, но в настоящее время ткани такой расцветки нет. Послушайте, Рудольф Васильевич, возможно, в скором времени мы получим новые ткани, Вы посетите меня или позвоните мне. Это не обременит Вас, не так ли? Очень буду рада оказать Вам добрую услугу. «Вот, пожалуйста, имеешь более приличную должность или положение в обществе, тебе все двери открыты. Как сейчас в народе говорят: рука руку моет; брат, сват — везде блат». Я мило улыбнулся ей и кивнул головой как бы в знак согласия. — Любовь Ивановна, скажите, были у вас платья из кримплена или трикотина до Нового года и после, в том числе из такой ткани, что лежит перед Вами? — Я могу определённо сказать, что платья и ткани были до Нового года. После Нового года идо сегодня не получали. Платьев из такой ткани, точно помню, не было.