«Как же я сразу не сообразил, не догадался, что я же был на свадьбе. Многие присутствовавшие на свадьбе люди меня знают и в лицо, и по имени. К тому же, моя жена разговаривала с ней. Не удивительно, могли говорить обо мне». Улыбающиеся её глаза изучающе продолжали смотреть на меня, явно наслаждаясь своей осведомлённостью. — Вы, вероятно, удивлены, как я узнала Ваше имя, отчество? — быстро проговорила она, не спуская своего заинтересованного взгляда с меня. Я машинально кивнул головой в знак согласия. — Очень даже. — Это сделать было легко и несложно. Много разговоров я слышала о Вас на свадьбе. Вы, оказывается, знаменитость в нашем городе! О Вас городские газеты печатают. И Вы свои рассказы печатаете в них. Знаете, я честно признаюсь, что тоже восхищалась вами, когда Вы танцевали вальс. Это было удивительно красиво! Прекрасно танцуете! Я принудительно сделал скромный вид и потупил глаза. — Очень приятно, конечно, услышать комплимент из уст такой красивой девушки. Спасибо! Не отрицаю, что люблю танцевать вальс, это верно. И жена любит танцевать вальс. Вальс — это судьбоносный танец для нас с женой, если можно выразиться так. Он сыграл в нашей жизни очень значительную, можно сказать, важную роль. Он соединил наши судьбы… — Ой, как всё это романтично, возвышенно и восхитительно! — воскликнула Ирина, и в глазах её вспыхнули задорные искорки. — Я бы с величайшим удовольствием послушала рассказ о вашем романе. Могу ли надеяться? — Надеяться нужно всегда. Человек живёт с надеждой. Человек, живущий без надежды, теряет себя в жизни, и жизнь для него становится бессмысленной, пустой, конченной. Такая жизнь убивает человека. Надо всегда помнить три слова: Вера, Надежда и Любовь. Вот символ и путеводитель для любого человека. Что-то меня на философию потянуло. Простите! Впрочем, Вас, Ирина, природа тоже не обидела. Красота и ум — всё у Вас есть, Вам ли обижаться! Будучи на свадьбе, я заметил, как Вы постоянно находились в окружении молодых поклонников, и я уверен, что Вы многим из них ранили, разбили сердца… — Простите! Может, я поступаю не совсем тактично, перебивая Вас, Рудольф Васильевич, но поступить иначе не могу. Вы ещё подумаете, какая негостеприимная хозяйка. Я хочу предложить вам, ну, хотя бы угостить чаем. Не возражаете? Вы сами сказали, что умираете от голода! Первым откликнулся Бобов. — Лично я не возражаю, — воскликнул Бобов и мельком взглянул на меня. Ирина лёгким движением тела поднялась со стула и быстро направилась в кухню. Не успели мы с Николаем переброситься несколькими словами о своих впечатлениях, Ирина с подносом, на котором находились печенье, сахарница с сахаром, три чашки для чая, подошла к столу. Сказав: «Угощайтесь», — вернулась в кухню. Я и Николай взяли по одному печенью, и в один миг они очутились в наших желудках. После печенья ещё сильнее захотелось кушать. Во время чаепития мы узнали, что родители Ирины — медицинские работники, и сама она учится в медицинском институте. — Значит, я не ошибся. Мои предположения подтвердились, — как бы между прочим проговорил я. — О чём это Вы, Рудольф Васильевич? — спросила Ирина с некоторым беспокойством. — Простите, Вы неправильно восприняли мои слова, Ирина. Я хотел сказать, когда я увидел полки с книгами и среди книг заметил достаточное количество книг по медицине, и я подумал, что в этой семье кто-то работает в системе здравоохранения. Вот и всё. — Вы не ошиблись, Рудольф Васильевич. Мама работает терапевтом в больнице, а отец — фельдшером на шахте. Вот теперь и я в недалёком будущем — медицинский работник. Династия медработников. Звучит, правда? — Отлично! Звучит действительно прекрасно — династия медработников! Великолепно! Пожалуй, раз мы формально познакомились и как будто бы нашли общий язык, подошло время поговорить о цели нашего визита к этой прекрасной, гостеприимной хозяйке и к тому же, не давшей нам умереть с голоду. Премного благодарны! Ирина засмущалась и поспешила начать разговор. — Я слушаю Вас. О чём же Вы хотите поговорить со мной? Я пристально посмотрел на Ирину и с серьёзным видом проговорил: — Ирина, Вы на свадьбе были в очень красивом платье. Вы были великолепны! К тому же — это платье очень шло Вам. Не поделитесь ли Вы снами со своим секретом, где могли приобрести такое прекрасное платье? Мы сегодня с Николаем Никифоровичем перед тем, как посетить Вас, обошли все магазины, универмаг, ателье нашего города, потратили уйму времени, а результата никакого. Не нашли подобного платья и даже ткани похожей. Что нам делать? Как быть? Выхода никакого. Вся надежда на Вас. Проявите жалость, милосердие, ну, хотя бы маленькое, крошечное сочувствие? Мой хитро выдуманный вопрос-просьба, как показалось мне, не разжалобил Ирину, а наоборот, насторожил. — Простите, я не понимаю Вас, — в тоне её голоса прозвучали нотки недовольства и отчуждённости. — О каком милосердии и сочувствии говорите Вы! Какое отношение имеет к этим понятиям моё платье? Вы, вероятно, решили пошутить надо мной! И зачем? Как мне видится, Вы, обладая такой властью, не могли достать своей жене платье из кримплена? Простите, у меня подобное не укладывается в голове. Чушь какая! Кстати, на свадьбе, Ваша жена спрашивала у меня насчёт этого платья: где купила или шила? Я ей тогда ответила, что купила в магазине. Как я понимаю, покупать или шить ведь никому не запрещено. И Вы теперь спрашиваете о том же! Тогда постарайтесь пояснить мне, почему у Вас такой огромный интерес к моему платью? Может, Вы хотите его купить у меня? Я заранее разочарую Вас, платье не продаётся! По выражению её лица и по тому, с каким недовольством говорила она, я понял, что она теперь не так уж гостеприимно и доверчиво будет настроена к нам. Вряд ли теперь будет откровенна с нами. «Я, кажется, не с того края начал действовать, — мысленно поругал себя. — Чего было крутить вокруг да около. По-моему, с ней надо обращаться просто, прямо и — что важно — честно. Она, как я чувствую, быстрее так поймёт нас». Я сделал серьёзный вид и деловым тоном проговорил: — Ирина, простите меня, может, я не совсем правильно поступил, задавая Вам не совсем понятные и, может, даже никчёмные, не совсем разумные вопросы. Я решил признаться и открыто и честно поговорить с Вами. Я понял, Вы человек искренний, понимающий, и, в конце концов, я надеюсь, мы найдём общий язык и понимание! Скажите мне честно, Вы ведь солгали тогда на свадьбе моей жене, сказав, что платье купили? Так ведь? Я прямо и требовательно посмотрел ей в глаза. Она не отвела своего взгляда от меня, продолжала смотреть, но лицо её постепенно стало превращаться в румяный комок. «Значит, солгала», — подумал я, продолжая смотреть на неё. — Если Вы просите говорить честно, то — да, солгала, — смущённо, тихо проговорила Ирина. — Как я предполагаю, у Вас на то была особая, важная причина, а может, и тайна. Не так ли? Она совсем засмущалась и вполголоса проговорила: — Вы правы. — Ирина, может, Вы всё же раскроете нам эту тайну? А мы с Николаем Никифоровичем, со своей стороны, пообещаем сохранить эту тайну под честное слово офицера милиции. Вы согласны? Ирина взяла паузу. Через некоторое время она заговорила: — Если слово чести для вас не пустой звук, и оно совокупляется с такими понятиями, как мужество, достоинство, благородство, то я, не раздумывая и с чистой совестью, откроюсь перед вами. — «Какая чистая душа у этой девчонки!» — мысленно воскликнул я. — Мы безмерно будем рады выслушать Вас, — произнёс Бобов, до сих пор молча слушавший мой диалог с Ириной, и весёлая, довольная улыбка заиграла на его лице. — Перед тем, как открою свою тайну, я просила бы вас не судить меня строго. Мне и вправду не совсем приятно и удобно рассказывать об этом платье. Всё как-то нелепо и, можно сказать, случайно всё получилось. В этой истории с платьем совершенно нет никакой моей вины. Но, однако же, так случилось, и от истины никуда не денешься. Моя подруга, однокурсница по институту, выходила замуж. Я, естественно, как подруга её, была приглашена на её свадьбу. Моя старшая сестра, Люба, накануне, вернее будет сказано, за день до свадьбы пошла к своей давней подруге в гости. Я говорю давней, потому что они много-много лет дружат. Они дружили и до замужества, и дружат теперь, семейно. Вернувшись от подруги, она подала мне платье и попросила примерить. Платье было совершенно новое. Я вначале отказалась примерить. Подумала, может, кто-то это платье уже надевал. Я не могу чужие вещи носить. Такова моя натура. Сестра стала уговаривать. Вначале я не соглашалась, но под напором сестры уступила. Я, чтобы не обидеть сестру, согласилась примерить, только и всего. Я надела его. Платье так подходило мне, как будто сшито было для меня. Сестра, осмотрев меня со всех сторон и убедившись, что платье очень подходит мне, сказала, чтобы я в нём пошла на свадьбу. У меня, конечно, было что надеть, но переубедить сестру не смогла. К тому же мне самой платье понравилось. У самой в голове возник вопрос, где же сестра взяла это платье, и я, не удержавшись, спросила. Сестра сказала, что взяла у подруги, как бы взаймы для меня. Мне стыдно, и я чувствую неуютность по сей день. Сама рассказываю, а в душе кошки скребут. — Ирина перестала говорить, и опустила голову. Я, чтобы как-то поддержать и успокоить Ирину, решил преподнести комплименты. — Вы были в этом платье очаровательны, великолепны. Украсили своим присутствием свадьбу. На Вас было приятно смотреть и получать при этом огромнейшее удовольствие. Это было прекрасно! Вы даже не представляете, какую важную, ценную пищу дало мне Ваше платье для размышления по одному, очень запутанному делу. — Простите! — неожиданно встревожилась Ирина и резко вскинула голову. И вопрошающие её глаза моментально устремились на меня. В них, как я заметил, отразились испуг и растерянность. — Вы в чём-то подозреваете меня, так можно воспринимать Ваши слова, Рудольф Васильевич? — Боже упаси, Ирина! Разве можно! Как Вы могли подумать о таком? У нас, то есть у меня и у Николая Никифоровича, и в мыслях не было в чём-то подозревать Вас. На такой нехороший поступок, как преступление, сам Всевышний не допустит такой очаровательной девушки. И тем более, нарушить закон. Я отвечу однозначно — нет! Хорошо. Чтобы рассеять Ваши сомнения, я расскажу Вам о цели нашего визита, чтобы Вы успокоились и не казнили себя. В ночь на Новый год неизвестные лица ограбили пошивочную мастерскую, которая расположена на площади, напротив административного здания металлургического завода. Похищено много дефицитного товара и, в том числе, несколько готовых платьев. Было похищено точно такое же платье, какое было на Вас на свадьбе. — Я сделал вынужденную паузу. Открыл папку свою, достал оттуда кусок материи и положил на стол. — Видите, — обратился я к Ирине, — этот кусок материи? — Да. — Из такой материи было сшито платье. Как я помню, Ваше платье точно такой расцветки. Не находите? — Да, пожалуй! — согласилась Ирина. — Увидев на Вас такое платье на свадьбе, я был шокирован. У меня тут же возникла подозрительная мысль. Она заключалась в том, каким образом это платье появилось у Вас. Простите, у нас такая работа. Была кража, а наше дело — раскрыть данное преступление. Понимаете, на свадьбе на многих женщинах были платья из кримплена, но у них были другие расцветки. Те платья меня не интересовали. Честно признаюсь, я не мог глаз оторвать от Вас. Вы загипнотизировали меня. Даже моя жена заметила, что я загляделся на Вас. Да, кстати, где в данный момент Ваше платье? — У меня дома. — Если Вы не будете возражать, я попросил бы принести сюда Ваше платье. Проверим, не ошибся ли я в расцветках. Я сам на свадьбе близко не видел платье, а только издалека. — Ирина, не проронив ни слова, встала из-за стола и ушла в другую комнату. Через небольшой промежуток времени она принесла платье и положила на стол. — Видите, — сказал я, сравнивая платье с куском материи, — разницы никакой. Из такой ткани шито платье. Вы не находите, Ирина? — Да, — охотно согласилась она. — Отлично! — воскликнул я, посмотрев на Бобова. — Ирина, Вы уж, пожалуйста, помогите нам, скажите, где живёт подруга Вашей сестры? Ирина не заставила долго ждать. Но, как успел заметить, она слегка замешкалась. — К сожалению, огорчу вас, — с виноватым видом проговорила она. — Точного адреса я вам не скажу. Если честно, то не знаю. Знаю только, где-то на улице Татищева, что на Юркином Куту. Сестра моя никогда меня с собой не брала. Я там ни разу не была. Это сестра знает. — Мы можем поговорить с Вашей сестрой? — вступил в разговор Бобов. — Где она сейчас? — Тут уж вам точно помочь не могу, — быстро откликнулась на вопрос Бобова Ирина. — Это почему же? — Её в данный момент нет в городе. Она сегодня утром со своим мужем уехала в другой город к его родителям. Они в отпуске. — И когда же они вернутся домой? — продолжал допытываться Бобов. — От родителей они должны ехать в Москву. Дней на десять, а может, больше. Когда вернутся, затрудняюсь вам ответить. У них отпуск почти тридцать дней. — Жаль, очень жаль и не вовремя, — проговорил Бобов с расстроенным видом. — Николай Никифорович, успокойся. Не переживай. Не всё потеряно. — Закончив говорить, я свой взгляд обратил на Ирину. — Ирина, Вы, может, знаете фамилию подруги сестры? — на всякий случай спросил я, не надеясь получить положительного ответа. Но я ошибся. Ирина не совсем уверенно ответила: — Фамилия… Сестра как-то называла… Кажется, Лопатина. — Постойте, постойте! Как Вы сказали, Лопатина? Я не ослышался? — переспросил я, а у самого вдруг кровь стукнула в голову. «Лопатин! — повторил я в мозгу. — Лопатин — канавный! Отпросился с работы по случаю рождения ребёнка», — вдруг вспомнил я рассказ сменного инженера Скиднова. — Вера Лопатина. Рудольф Васильевич, я что-то не так сказала? — услышал я голос Ирины. — Вы задали вопрос, асами о чём-то задумались. Вы даже изменились в лице. Что с Вами? Вы её знаете?