Волков вопросительно поднял рыжие брови. – Его преследовали, запугивали, – продолжил Холмс. – Он боялся за свою жизнь. Расскажу подробности позднее, если позволишь осмотреть… поляну. В дверном проеме возникла серая, ничем не примечательная, как и положено сотруднику ФСБ, фигура помощника Волкова. – Найди жену Брагина и дуй с ней на опознание, – крикнул ему Волков. – Джон, дуй-ка тоже на опознание, – сказал Холмс и чуть тише добавил: – И сразу сюда. Волков, смягчившись после проглоченной наживки, делился с Холмсом наблюдениями: в сейфе кое-какая наличность; компьютер без пароля на вход, напичкан шахматными программами; на всех окнах решетки с замками, ведь последний этаж – от воров, так сказать; а выпал Брагин отсюда – из кухонного окна. Холмс, вполуха слушая Волкова, сунул нос в тесную, с тусклой лампочкой на потолке кладовку. Осмотрел кухню, потрогал чайник – тот был еще теплый, однако чашки вымыты и аккуратно сложены на сушилке. У принтера лежала распечатка шестой партии матча Фишер – Спасский за звание чемпиона мира 1972 года. Волкову позвонили по телефону. И Холмс, воспользовавшись моментом, положил распечатку в карман, пошарил в компьютере. Холмс изучал содержимое книжных полок, когда в квартиру вбежал запыхавшийся Ватсон. – Это он, наш Брагин! Который с загаром, – с жаром зашептал Ватсон на ухо Холмсу. – Нам надо поспешить, Джон! – В Пулково, – пропыхтел Холмс с заднего сиденья водителю, пытаясь уместить в салоне свои длинные ноги, словно негабаритный багаж на полку самолета. – Итак, куда летим? – спросил Ватсон. – Джон, настоящий чемпион психически болен. Именно он жил в этой квартире. Решетки на окнах говорят о тяжести заболевания – чтобы не выпрыгнул. На стенах в кладовке – нацарапанные (видимо, ногтем) записи шахматных ходов и в нескольких местах имя Лейла. Фамилия и имя адресата на конверте, а также текст записки были распечатаны на домашнем принтере. Сравни, – Холмс протянул Ватсону конверт, переданный Брагиным, и унесенную в кармане распечатку партии Фишер – Спасский. – Чернила в принтере на исходе, поэтому буквы по левому краю пропечатаны одинаково слабо. В коробке на полке не хватает четырех фигур (коня, ладьи, ферзя, короля – все черные) из стаунтонского комплекта. Ухоженные цветы в горшках (женская рука чувствуется), сережка из белого золота – нашел на полу за ножкой кухонного гарнитура, много фотографий в рамках с видами Грузии, отдельная полка с книгами грузинских авторов. Кто-то очень любит Грузию и скучает по ней. – А почему мчимся в аэропорт? – Я успел посмотреть в компьютере содержание последнего поискового запроса – искали ближайшие авиарейсы в Тбилиси. Джон, мы спешим в аэропорт, чтобы задержать улетающих преступников. Чемпиона мира Петра Брагина и девушку, присматривающую за ним, с чудесным грузинским именем Лейла. Ту самую, кавказской внешности, застывшую у стекла аквариума в эллинге и не спускающую глаз с гения за доской. – Думаешь, они сбросили нашего клиента с тринадцатого этажа? За что? – Наш клиент выдавал себя за брата-чемпиона, пока тот сидел взаперти, как в тюрьме. Брагин-лжец выводил брата с помощью Лейлы на игры матча. Он знал, что Петр выиграет матч и не хотел упускать куш от победы. Деньги для него – это главное. Куча долгов, ставки на скачках. Он настоящий сукин сын, черный король! И помешан он не меньше на азартных играх. У Лейлы, по всей видимости, лопнуло терпение. Именно она подбрасывала фигуры и подстраивала напасти, запугивая Брагина-лжеца. Осталось одно темное место, которое нужно прояснить. Лейла не хотела убивать этого Брагина. Если бы хотела – сделала бы это сразу, без спектакля с фигурами. Что-то пошло не так, Джон, не по плану Лейлы. – Знаете, кто изобрел шахматы? – Брагин покачивался из стороны в сторону, как маятник. Его глаза были устремлены в потолок зала ожидания, но обращался он явно к Ватсону. Ватсон потер лоб, напрягая память. – Кажется, индусы. Так? – Нет. Инопланетяне. Ватсон изучал бульдожьи складки брагинского лица, пытаясь отыскать в них улыбку. Но нет. Собеседник был непроницаем и, кажется, не шутил. – Откуда такая версия? – Они сами мне об этом сказали. – А-а-а, – протянул Ватсон. – Ясно. На соседних стульях Холмс беседовал с Лейлой. – Петр болен шизофренией. Болезнь начала прогрессировать два года назад, когда он стал чемпионом мира. Ему была назначена терапия, – тихо рассказывала Лейла. – Кем назначена? – спросил Холмс. – Частным доктором. Фамилия… вроде бы, Рейман. Да, Рейман. К вам, мистер Холмс, приходил не Петр, а его брат Марк. Так вот, Марк заметил, что таблетки не позволяют Петру играть так же гениально, как раньше. Марк же пользовался всеми доходами Петра. И не хотел упускать призовые от победы в предстоящем матче. Он отменил лечение, заточил Петра в квартире. Приставил меня ухаживать, а заодно и следить за Петром. Велел ему усиленно готовиться к матчу, мол, «только твоя победа позволит освободить мир от злодеев». Свои документы Марк держал в сейфе, а жил по документам Петра. – И вы решили отомстить? – Я полюбила Петра, – еще тише продолжила Лейла. – Однажды Петр отказался выходить на игру, получил техническое поражение. Марк рассвирепел и на пару часов запер Петра в темной кладовке. Так же наказывал и за проигрыш партии. Зверское испытание для больного. Петр плакал и скребся в дверь. Это было невыносимо. У меня постепенно созрел план побега в Грузию. Мой отец врач, он поможет подлечить Петра. Да, вы правы, я хотела отомстить Марку, чтобы жизнь под именем брата обернулась для него кошмаром. Но, поверьте, я не убивала. Под черным королем я замышляла не смерть Марка. Хотела напоить его снотворным, взять ключи от сейфа с документами и сбежать с Петром хотя бы по паспорту брата. Очнувшись, негодяй понял бы, что источник доходов исчез. А сегодня Марк приехал к нам в квартиру взвинченный, напуганный, собирался срочно улететь на Мальдивы. Я поняла, что откладывать задуманное нельзя, и пошла на кухню – готовить чай со снотворным… Лейла минуту молчала. Холмс задумчиво смотрел на снующих туда-сюда пассажиров. – Мне никто не поверит… Что меня ждет? Тюрьма? – Лейла еще больше выпрямилась, как будто принимая удар судьбы. – А Петр? Он все равно не сможет доиграть матч. Без меня. Он сильно ко мне привязан. И… знаю, он меня тоже любит. Его отправят в психушку, да? Ведь любой, кто с ним пообщается, поймет, что его место там. А родственников у него нет – они с братом сироты. Холмс бросил взгляд на Петра, перевел на Лейлу. Долго оценивающе рассматривал ее лицо – выразительные черные глаза, смуглые скулы, упрямые губы, выдающие твердый характер. – Преступник должен сидеть за решеткой, а псих – в психушке. Таковы правила. – Холмс отбарабанил пальцами по сиденью железного стула несколько тактов из «Триумфального марша» Верди. Затем резко встал. – Если не ошибаюсь, посадка на ваш самолет заканчивается. Вам следует поторопиться. Холмс кивнул Ватсону, приглашая к выходу. Ватсон удивленно поднял брови, но все же поднялся, долго тряс руку чемпиону и, неодобрительно взглянув на Лейлу, поспешил за Холмсом. – Шерлок, что с тобой? Почему мы даем упорхнуть этим голубкам? – Ватсон семенил за Холмсом. – Что на тебя нашло? А-а, я понял, это Ольга на тебя так подействовала. Совсем свихнулся! – Дорогой Джон, жизнь поправит, если я неправ. А пока у меня ощущение, что, по крайней мере, одну больную душу я спасаю. – Чью же? – Петра. Никто лучше Лейлы о нем не позаботится. – Ты поверил ей? Что заставило тебя поверить? – Сережка. Дорогая сережка, из белого золота семьсот пятидесятой пробы. Ее обронил тот, кто тащил уснувшего Марка Брагина к окну. И у кого не было времени на поиски упавшего украшения. Когда я поднял ее, эту сережку, в меня закралось подозрение, что она Лейле не по карману. А тот факт – заметил? – что у Лейлы не проколоты уши, заставил меня искать убийцу в другом месте… Двери аэропорта раздвинулись, и на сыщиков обрушились пронзительные гудки спешащих такси. Холмс и Ватсон шагнули из объятий прохладного помещения в пропахшую потом и зноем пассажирскую толчею. – …А сейчас надо снять подозрения с нашего талантливого соотечественника Найджела Скотта. Джон, будь добр, набери Волкова. Пусть приезжает в Стрельну к Ольге. Мы тоже скоро будем там. Помнишь прекрасный шотландский виски? – Ольга, где вы были, пока мы с мистером Ватсоном считали прутья на вашем заборе? Вы же вовсе не заявлением о расторжении брака занимались, так? – Холмс стоял напротив Ольги, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Ольга сидела на подоконнике, курила и смотрела на Холмса сквозь дым. Волков предусмотрительно встал у входных дверей. Ватсон прохаживался по гостиной, разглядывая книжные и барные полки. – Вы оставили улику на месте преступления, – продолжил Холмс. – Какую улику? – быстро спросила Ольга. – Сами знаете какую. Потому что вы пытались ее найти. Уже после того, как сбросили спящего мужа с тринадцатого этажа. А найти не успели. Говоря шахматным языком, у вас был цейтнот – надо было срочно покинуть квартиру. Ольга, отпираться бесполезно. Думаю, мистер Волков легко сможет по камерам наблюдения восстановить сегодняшние маршруты вашей машины. – Без проблем, – с довольным видом крякнул Волков. – Да и Лейла, которую вы хотели подставить, узнала сережку. Эти серьги были на вас во время свадьбы с Брагиным. Ваш муж показывал свадебные фотографии Лейле и брату. – Я не пыталась ее подставить. – Голос Ольги стал резким, ее глаза сузились и сквозь щели отдавали стальным блеском. – Мне пришлось закончить то, на что этой малодушной не хватило силы воли. Я давно обо всем узнала. Что есть брат, настоящий чемпион. И что за ним ухаживает эта слабачка. Но мне, честно говоря, на эту историю было плевать. – Что же вас задело? – спросил Холмс. – Брагин прошелся по мне катком. А со мной так нельзя. Ой, нельзя! – Ольга покачала головой. – Я выросла в нефтяной империи отца, в его бизнесе. В бизнесе жестком. За базар, за поступки надо отвечать – это я уяснила еще в детстве. Если бы я рассказала отцу, как меня унизил Брагин… женитьбой из-за денег, изменами направо и налево… Отец бы его растоптал, стер в порошок. Но я уже большая девочка и решила, что справлюсь сама. А тут стали приходить эти конверты. Конечно, я их вскрывала, прежде чем отдать Брагину. И сразу выяснила, кто отправитель. Лейла! – И вы включились в игру, – буркнул Ватсон из угла гостиной. – Да, я стала играть на стороне Лейлы – за белых. Только жестче. Она хотела напугать Брагина этими фигурами и фразочками из Шота Руставели? «Верни то, что тебе не принадлежит…» Ха-ха! Наивная. Она присылает коня – делает слабый ход. Я же этот ход превращаю в сильный. Как в шахматной нотации – знаете? – ход с восклицательным знаком. Я угощаю лошадь Брагина отравленной тыквой. Она присылает ладью – опять слабый ход, со знаком вопроса. А я поджигаю дачу Брагина – два восклицательных знака. Вот! Вот что стало доводить его до белого каления – предчувствие наказания, страх! Мне доставляло огромное удовольствие – видеть, как с каждым конвертом, с каждой фигурой он все больше паникует. Я уже знала, чем все это должно закончиться. Я разгадала план Лейлы. И просчитала на несколько ходов вперед. Ферзь! Конечно! Я его ждала. У меня давно были на руках фотографии с любовными похождениями Брагина – хорошо поработал нанятый мной частный детектив. Сделала вид, что компромат мне подбросили, устроила мужу сцену, припугнула разводом. Адреналин у меня в крови закипал. Понимала – последним будет черный король. Но возникли сомнения – сможет ли Лейла сделать заключительный, правильный ход? – Правильный – это убить, – подсказал Холмс. – Разумеется. – Ольга пожала плечами. – Это логичный конец. И, полагаю, у Лейлы были серьезные мотивы это сделать. Записка с соответствующей угрозой – что-то про копье смерти – была прислана вместе с королем. Но я не была уверена, что Лейла не ошибется в конце партии. И я уже не упускала из виду Брагина, следила за ним. Точный адрес Лейлы, куда наведывался муж, дал мой детектив. В кармане Брагина нашла связку ключей и сделала дубликаты. Я не знала, когда и где Лейла нанесет решающий удар, но была во всеоружии… – У вас при себе было оружие? – вкрадчиво спросил Волков. Ольга бросила быстрый взгляд на Волкова и продолжила: – Я сидела в машине, когда Лейла и ее чемпион выбежали из подъезда с большой дорожной сумкой. Поднялась на тринадцатый этаж, толкнула входную дверь – не заперта. Брагин сидел за кухонным столом, уткнувшись в скатерть. Подошла, нащупала пульс – живой. В мусорном ведре увидела упаковку от сильнодействующего снотворного. Лейла смалодушничала, она просто объявила Брагину шах. Я поняла, что заканчивать партию придется мне. В дубликатах брагинских ключей нашла нужный – от оконных решеток… И нанесла поражение, поставила точку. Мат. – Ольга погасила сигарету. Небо было бледным, задумчивым, словно в легком забытьи – сезон белых ночей. Со стороны Финского залива доносился запах свежей корюшки. Холмс и Ватсон провожали взглядом машину Волкова. «Ford Focus», выдающий свою принадлежность к спецслужбам только хронической чистотой и нештатной антенной, увозил арестованную Ольгу. – Остался вопрос – кто из персонажей этой истории самый сумасшедший. Боюсь, это вовсе не Петр Брагин, – ухмыльнулся Холмс. – М-да, – протянул Ватсон. – Что теперь? Не пора ли нам в Лондон, Шерлок? Поверь, среди англичанок тоже есть немало привлекательных особ. – Посмотрим. Впереди нас ждет интереснейшая партия, с жертвами и комбинациями! – Какая еще партия? – насторожился Ватсон.