– Нестыковка, – пробормотал он, разглядывая руки девушки. – Обратите внимание на маникюр. Гелиевый лак отрос, и отросшая лунка закрашена другим лаком. Педикюр отсутствует. – И что из этого следует? – удивленно уставился врач на ногти девушки. – Познакомитесь с ее мамашей и поймете, что деньгами в этой семье и не пахнет. – Согласен, – утвердительно кивнул Холмс, изучая лежавшие на тумбочке вещи. – Дешевое нижнее белье. При этом костюмчик, в котором она появилась на вечеринке, тянет на пару среднестатистических зарплат. Да и вообще, как могла девушка из малообеспеченной семьи попасть на день рождения дочери Мелехова? Не дожидаясь ответа, Холмс сделал несколько фотографий и зашагал к выходу. Молоденькая медсестра не спеша подвешивала на штатив пластиковый пакетик с лекарством. Уже вся больница была в курсе, что к Татьяне Паламарь, матери убитой девушки, пришел сам Шерлок Холмс. Медсестра битый час что-то поправляла, устанавливала и явно не спешила покидать палату. Татьяна лежала на спине, вперив взгляд в потолок. Маленькие светло-зеленые глаза, картофелеобразный нос, почти бесцветные губы… Ничего общего с красавицей-дочкой. – Моя Наташенька всю жизнь была такая везучая, – наконец прошептала женщина, вытирая скатывающиеся к вискам слезы. – С самого рождения. Сама-то я из маленького городка. Когда на педагогический в питерский университет поступила, мама чуть с ума не сошла от радости. Потом работать пошла в школу. В физрука влюбилась, забеременела. На том любовь и закончилась. А я решила рожать. В роддоме Наташеньку первый раз принесли, я чуть в обморок не упала. Чернущая, глаза раскосые. Бросилась к главврачу, реву, кричу: «Не мой ребенок». Я белобрысая, Сашка, отец Наташи, тоже. Но доктор такой вежливый попался. Полчаса мне про какие-то иксы-игреки, про каких-то кроликов черно-белых рассказывал. Получалось, что у кого-то из нас в роду были предки с Востока. Своих-то я до седьмого колена знаю, а вот с Сашиной родней познакомиться не успела. Наверное, там были азиаты. – Женщина перевернулась на бок, и Холмсу показалось, что слезы стали скатываться еще быстрее. – В тот день, когда нас с Наташей выписывали, клиника юбилей отмечала и разыгрывали призы. Вот нам с Наташей главный приз и достался. Мы тогда на эти деньги квартиру купили. – Ничего себе приз, – изумленно хмыкнул Ватсон. – И многие такие призы получили? – Понятия не имею, – пожала плечами Татьяна. – Когда мне на выходе бумажку с номером вручили, я ее в книжку засунула и забыла. А через пару недель пришла представительница клиники. Что-то рассказывала про выигрыш, просила билет показать. А я, честно говоря, такая уставшая была, что не сразу поняла, о чем она. Еле вспомнила, куда этот билет засунула. Девушка настойчивая оказалась, уговорила меня поехать с ней в банк. Она сама что-то там решала, куда-то бегала. Я только бумажки подписала, и мне выдали книжку с вкладом. Домой приехала, как увидела, какая там сумма, бросилась в банк, думала, ошибка. Но там подтвердили, что все точно. С полгода я даже трогать эти деньги боялась, все ждала, что придут и скажут вернуть. Но потом начались конфликты с квартирной хозяйкой. В общем, плюнула на страхи и купила себе небольшую квартирку. Но и это еще не всё. Лет через десять, заходим мы с Наташей в супермаркет, который у нас на первом этаже, а там считают миллионного покупателя. Наташа оказалась миллионной. Нам карточку подарили на бесплатное обслуживание. Да что старое вспоминать. Главный выигрыш к нам недавно прилетел. Голос у Наташи чудесный, да только у меня времени не было заниматься ею. В июне позвонили, сказали, что кто-то из руководства консерватории услышал, как она поет, и пригласили на прослушивание. Представляете, взяли. Без экзаменов. Голос женщины слабел, глаза постепенно закрывались, и наконец по палате понеслось сонное сопение. – Ей бы денек полежать здесь под присмотром, – прошептала медсестра, поправляя капельницу. – Только мы оформить не можем, страхового полиса нет. Пациентка сказала, что полис лежит дома, в серванте, вместе с документами. Может, вы съездите, привезете? – Скажите, пожалуйста, юная леди, – проигнорировав вопрос, обратился Холмс к девушке, – история с выигрышем может быть реальной? – Что вы, – засмеялась «юная леди». – Чтобы хватило на квартиру? Это где же у нас такие призы разыгрываются? Я о таком в первый раз слышу. Взяв ключи и адрес, Холмс задумчиво направился к стоянке такси. Квартира в старой пятиэтажке, казалось, застряла в прошлом веке. Выцветшие шторки прикрывали вымытые до блеска окна, а на подоконнике цвели в горшочках анютины глазки. Открыв дверку серванта, Холмс долго разбирал документы. Вернув на место бумаги, он положил в борсетку медицинский полис. – Что же получается, – задумчиво пробормотал он, выходя из квартиры, – Паламарь Татьяна Петровна действительно жила в Киришах, а восемнадцать лет назад купила эту квартиру. Интересно, откуда у матери-одиночки появилось столько денег? – И что ты об этом думаешь? – спросил Ватсон, выходя вслед за другом. – Не было никаких розыгрышей и подарков. – Татьяна врет? – Нет, не врет. Скажем так, заблуждается. Как я понимаю, карточка на бесплатное обслуживание в супермаркете не что иное, как обычная бонусная карточка, на которую кто-то скидывает деньги. Скорее всего, все эти лотереи и розыгрыши разыгрывались, прости за тавтологию, специально для Татьяны. – А как можно «разыграть» целый магазин? – Да как угодно. Например, под видом съемок фильма. Какой супермаркет откажет киношникам? В машине стояла тишина. Ватсон расстроенно хмурился, глядя, как подрагивает во рту Холмса глиняная трубка. В какой-то момент Холмс даже вынул кисет и Ватсон испугался, что сейчас друг закурит по-настоящему. Но нет. Открыв небольшой кожаный мешочек, Холмс наощупь размял щепотку дорогого табака. Потирая кончик носа, он долго вдыхал запах. Такси остановилось у входа в государственную консерваторию. Эхо шагов в пустом коридоре отскакивало от стен и растворялось где-то под потолком. Без стука распахнув дверь, Холмс поморщился. В предбаннике кабинета декана висела неприятная смесь запахов канцелярских товаров и тяжелого женского парфюма. Высокая худая дама, восседавшая за столом, резко повернулась. Пустая чашка в ее руке звонко стукнулась о блюдце. Услышав вопрос, она достала из шкафчика еще две чашки и указала посетителям на стулья. Обычно Холмс вежливо отказывался от приглашений на чашечку чая, но, увидев знакомую коробку «Twinings», изменил своим правилам. Закрыв глаза, Холмс вдохнул знакомый аромат и изложил цель визита. Выслушав фантастическую историю поступления Наташи Паламарь, собеседница едва сдержала смех. – Что вы, мы никому не звоним. Здесь от желающих и так отбоя нет. А Наташу я знаю. Незадолго до экзаменов позвонили на кафедру камерного пения с просьбой прослушать девочку. Наши педагоги, конечно, не отказали Тимуру Исроиловичу. Прослушали и приняли. Голосище-то сильный. Конечно, работать с ней и работать, но гены-то чувствуются. – А чьи гены? – прервал женщину Холмс. – Не хотелось бы сплетни повторять, – женщина покосилась на кабинет декана и, понизив голос, продолжила: – Но в данном случае другого варианта быть не может. Девочка – вылитый Абдуллаев. Тимур Исроилович закончил нашу консерваторию. Сейчас в Мариинке ведущие партии поет. А вот, кстати, его фотография. Фотография, висевшая на стене, была сделана много лет назад. Но при этом качества была безупречного. Лица молодых людей можно было отчетливо рассмотреть. Ватсон не сдержал улыбку. Убитая девушка действительно оказалась очень похожа на стоявшего в центре черноглазого курчавого парня, с ярко-выраженными азиатскими чертами лица. Рядом с Тимуром, доверчиво положив голову ему на плечо, стояла субтильная, очень красивая блондинка. – А кто эта девушка рядом с Тимуром? – спросил Холмс, доставая из кармана лупу. – Регина. Фамилии, к сожалению, не помню, – брезгливо скривилась секретарша. – Она в Мариинке артисткой балета была. Ну как артисткой… Пятый ряд седьмая слева. Голову Тимуру морочила, а как на горизонте Липский появился, так куда вся любовь и делась. Выйдя из консерватории, Ватсон растерянно тер ладонью идеально выбритый подбородок. – Что же это получается? Регина встречалась с Тимуром Абдуллаевым и забеременела от него. Но тут на нее обратил внимание Липский и девушка, недолго думая, поспешила к престарелому ловеласу. Естественно, Регина уверяла всех, что это ребенок Липского. Но понимала, что если родится маленький узбечонок, то трудно будет объяснить мужу, как такое могло получиться. Можно было, конечно, ссылаться на генетику, если бы в бэкграунде девушки не было Абдуллаева. Сложив два и два, Регина решила подменить ребенка и нашла глупенькую Таню. Но и отказываться от своего ребенка она не хотела. Поэтому организовала всю эту историю с призами в роддоме и обеспечила семью Наташи квартирой, а впоследствии и продовольственной корзиной. Но вот пару месяцев назад умирает Липский и все свое состояние оставляет жене. В то же время Пэгги узнает нечто странное о смерти своего отца и, возможно, начинает шантажировать мать. Регина знала, что Пэгги будет на вечеринке в костюме с короной. Логично предположить, что именно она наняла киллера. – Логично, – согласился Холмс, скучающе рассматривая окрестности. – Но твоя версия не дает ответа на некоторые важные вопросы: как оказалась Наташа на закрытой вечеринке? Какой смысл Регине убивать Пэгги на глазах у Наташи? Ну и еще пару моментов. На вид парню было не больше пятнадцати лет. Серое угрюмое лицо терялось в длинных, грязных дредах. – Ну ладно, – весело бросил лейтенант, отходя к окну, – на десять минут придурок по имени Клим ваш. – Че сразу придурок? – угрюмо прошептал парнишка, пытаясь соскрести грязь с крышки стола. – А это ты у своей мамы спроси. Че она тебя таким родила? Это надо же придумать такое: дать объявление в Фейсбуке. Ты бы еще на лбу написал: убиваю на заказ. И телефончик. Парень снова тяжело вздохнул и продолжил еще тщательнее ковырять стол. – Что, действительно в Фейсбуке? – удивленно выдохнул Ватсон. – И как? Звонили? – Ну, в основном хи-хи. Я ведь написал, что помогу избавиться от врагов. Радикальным методом. Ну и пошли звонки, типа, а вы только крыс и мышей или и по клопам тоже специалист. В общем, ничего интересного, я уже и забыл об этом объявлении, а пару недель назад женщина позвонила. Спросила, беру ли я заказы на убийства. Я подумал, что очередная приколистка. Ляпнул, мол, киллер со стажем. Она предложила встретиться. Хотел послать ее, а она вдруг такие бабки предложила. Ну я и пошел. – Телефон пробили, – не дожидаясь вопроса, бросил лейтенант. – Пару месяцев назад его украли у школьника. Скорее всего, после звонка женщина его выкинула, потому что больше он нигде не всплыл. – А как Клима взяли? – спросил Холмс, поворачиваясь к лейтенанту. Лейтенант глухо всхлипнул и спрятал покрасневшее от смеха лицо в рукава кителя. Наконец, справившись с приступом, он официальным тоном сообщил: – Позвонили в отдел, рассказали, что рядом с рестораном «Мельница» бегает молодой человек с винтовкой. – А че вы смеетесь? – вспылил юноша. – Она сказала, что меня будет ждать машина. Вот я и выскочил на дорогу. Откуда же я знал, что эта дура продинамит. Лейтенант снова не сдержался и захохотал в полный голос. – А оружие где взяли? – В клубе. Я из наших парней стреляю лучше всех. – В каком клубе? – оживился лейтенант, всем телом разворачиваясь к парню. – В каком клубе? Кто сказал, что в клубе? – побледнел Клим, испуганно пряча глаза. – Нет никакого клуба. – Клим, вы на допросе упомянули, что на запястье заказчицы есть татуировка. Вот такая? – Холмс что-то быстро набрал в смартфоне и протянул выведенную на экран фотографию. Парень отбросил назад дреды и внимательно присмотрелся к изображению увеличенной женской руки с набитым светло-сиреневым иероглифом. – Точно она. И платье то же, что и в тот день. Убрав в карман телефон, Холмс вышел из комнаты. Попрощавшись с лейтенантом, Ватсон вышел следом. Холмс стоял у окна, разглядывая нескончаемый поток машин на центральном проспекте. Ватсон молча наблюдал, как пальцы друга нервно постукивали по стеклу. В такие моменты к Холму лучше было не подходить. Это значило, что при всех очевидных доказательствах, что-то не клеилось. – Что тебя напрягает? – начал Ватсон. – На фотографии Регина Липская. Татуировка ее, даже платье ее. Значит, именно она заказала убийство Пэгги. – Платье, – медленно повторил Холмс. – Тебя удивляет, почему богатая дама надела одно и то же платье на пляж и на встречу с киллером? Ну, бывает. – Меня удивило другое. Платье тонкое, летнее. Вполне естественно смотрится на пляже. Но деньги киллеру она передавала в середине сентября, а платье надела то же. Резко развернувшись, Холмс снова влетел в кабинет следователя. Клим что-то старательно читал, стоя у окна. – Это она? – Холмс сунул парню под нос телефон с фотографией. На фотографии Регина Липская была изображена в полный рост. – Нет, – уверенно покачал головой Клим. – Что значит нет? – не удержался Ватсон. – Это же та же самая фотография. Просто в прошлый раз мы показали тебе увеличенный фрагмент руки, а сейчас фото целиком. Вот, та же татуировка на руке. То же платье. – При чем тут платье и татушка? Платье переодеть можно, татушку нарисовать, но жоп… – Клим тут же осекся, бросив косой взгляд на лейтенанта, но тот сделал вид, что занят заполнением бумаг. – Извините, вид сзади не переоденешь. Эта – элитный товар. Порода. А у той, что деньги принесла, костяк сталевара.