– Не могла Анна по балконам лазить, – сказала Вера, услышав последние слова Холмса. – Она высоты боялась. – Интересная информация! – живо отреагировал Холмс. – Да, она сама рассказывала, когда была маленькой, начинала заниматься спортивной гимнастикой, но после того, как увидела свою мать висящей с петлей на шее, в ней что-то сломалось и у нее развился страх даже небольшой высоты. Пришлось бросить занятия, – пояснила Вера. – Правда, совсем недавно благодаря уговорам Марины она возобновила тренировки, и время от времени занималась в амбаре, когда там не было очередной выставки. – Так, может, страх высоты уже преодолен? – спросил Ватсон. – Это вряд ли. Последние занятия принесли ей лишь отчаяние. – И все-таки, сдается мне, определенных результатов она могла достичь, – задумчиво произнес Холмс. Заметив, как Вера удивленно вскинула бровь, он поспешил сменить тему: – Скажите, Вера, а какую картину вы выносили перед началом перформанса из галереи? – поинтересовался Холмс. – «Черный ангел»? Мы ее в последний момент решили убрать, так как в зале был точно такой же ангел, только фарфоровый, он как раз висел над тем местом, где… – Женщина не договорила, и на глазах ее выступили слезы. – А правда говорят, что Анна – богатая наследница? – спросил вдруг Ватсон. – Вряд ли, – пожала плечами Вера. – По словам Виктора, миллионами там и не пахнет. – Стало быть, этот молодой человек готов жениться на бесприданнице? Да еще и не совсем психически здоровой, – сказал Холмс. – Кстати, вы что-нибудь знаете о ее душевном состоянии? – Марина всем рассказывала, что у Анны шизофрения, которая начала развиваться еще в детстве после того, как она увидела мать в петле. Тут дверь в гостиную отворилась, держась рукой за сердце, вошла Ольга Ивановна. Взгляд пожилой женщины был потухшим. Следом зашел Виктор. – Ольга Ивановна, давайте я вам помогу присесть, – подскочил Ватсон. – Скажите, а это правда, что все считают Анну, ну как бы это сказать, не вполне адекватной? У нее действительно шизофрения? Лицо Ольги Ивановны омрачилось. – Это все сплетни, – решительно проговорила она. – Моя внучка не сумасшедшая, нет у нее никакой шизофрении. Не знаю, зачем Марина про нее такое говорила. В это время Вере позвонили. – Приехали рабочие, которые занимались монтажом и установкой конструкций для выставки, – сообщила она. – Полезете наверх с ними? Все тут же поспешили в амбар. Ватсон вышел первым, за ним проследовал Виктор. Холмс чуть задержался, помогая Ольге Ивановне встать. В это время ему тоже позвонили. Ватсон и рабочие осматривали техническую часть экспозиции: специальные конструкции под крышей, металлические канаты и крюки, помогавшие закрепить инсталляции. В левую стену перед кулисой, в закутке, где во время перформанса сидела Вера, была встроена деревянная лестница, ведущая прямо под крышу амбара. Ватсон, не дождавшись Холмса, полез наверх. Виктор бесцельно бродил по опустевшему залу, оглядываясь по сторонам. Спустя пару минут, в амбар вошел Шерлок, он сразу проследовал к правой кулисе, где находился пульт управления. Сыщик застал там Виктора, который рассеянно рассматривал рычаги и кнопки. – Никогда не разбирался в технике, – зачем-то сказал Виктор, когда Шерлок подошел к нему. – Марина была умной женщиной, столько всего умела, многого добилась. Кто бы мог подумать… – Наверное, она была хорошо обеспечена, если могла все это себе позволить. Содержать огромный дом – недешевое удовольствие, – сказал Холмс. – Ее творчество приносило прибыль? – Несомненно! Я в этом абсолютно уверен, – кивнул Виктор. – Уж в чем-чем, а в деньгах она не нуждалась, могла себе многое позволить: талантливая художница, красивая женщина. – Вы намекаете на богатых ухажеров? Может, знаете, с кем конкретно она встречалась? – Нет, Марина была скрытной. – Ну, думаю, когда полиция доберется до ее документов, хранящихся в сейфе, ее жизнь перестанет быть тайной, – задумчиво произнес Холмс. И тут к ним заглянула Вера: – Уважаемый Холмс, Ватсон просит вас залезть к нему наверх, говорит, это важно. – Я тогда тоже пойду, – сказал Виктор. После его ухода Холмс заметил на полу под пультом какой-то крошечный круглый предмет. Он наклонился, не без усилия, дотянулся, внимательно рассмотрел, и по его лицу скользнула тень улыбки. Когда Холмс забрался под крышу, он увидел, что Ватсон изучает толстое бревно, проходящее между балок и перекладин вдоль всей крыши. – Ого, да тут полно места, – воскликнул Холмс, осторожно ступая по бревну, – надеюсь, оно надежно закреплено. Ты обратил внимание, что сверху можно видеть всех, кто находится внизу. А самому при этом оставаться незамеченным. Да что ты там рассматриваешь? – Взгляни-ка. – Ватсон направил фонарь на бревно и осветил небольшое бурое пятно. – Это кровь. Видимо, кто-то поранился. И кому понадобилось сюда забираться? – Вопрос, Джон, в том, у кого была возможность незаметно сюда залезть? Идем со мной, нам нужно еще кое-что выяснить. – И Холмс так же осторожно пошел назад. Когда сыщики спустились, внизу их поджидала Вера. – Вера, почему вы переоделись после перформанса? – неожиданно спросил девушку Холмс. – Где ваш серый костюм, в котором вы встречали гостей? – Он испачкался, пришлось переодеться. В доме у меня есть своя комната, – растерялась Вера. – Там хранится часть моего делового гардероба, на всякий случай, – такой, как сегодня, например. – Проводите нас туда, будьте так добры, и покажите, что же случилось с вашим костюмом. Вера хотела что-то возразить, но Холмс заверил ее, что иначе это сделает полиция. – Чего мы хотим от нее добиться? – шепотом спросил у Холмса Джон, когда они поднялись в комнату Веры. Девушка стала рыться в корзине для грязного белья, и в этот момент в дверь вошел следователь. – Терпение, Джон, – так же шепотом ответил Холмс. Вера уже протягивала им светло-серые брюки. Когда десять минут спустя оба сыщика в сопровождении Веры, полицейского наряда и следователя вошли в комнату Анны, та безучастно сидела на кровати. Рядом пристроилась бабушка и гладила ее по голове: – Только начала приходить в себя, – шепнула она Холмсу. – Мне жаль, но я вынужден кое о чем вас попросить, – обратился Холмс к девушке и заметил, как она вздрогнула. – Анна, покажите ваши ноги выше колен. Ольга Ивановна в недоумении глянула на Холмса. В этот момент в комнату вбежал Виктор с криком: «Что тут происходит?» Не обращая на него внимания, Холмс повторил просьбу. – Вы не имеете права, – возмутился Виктор, но Анна, не слушая его, встала и подняла подол платья чуть выше колен. На внутренней стороне правого бедра виднелась крупная царапина, с коркой запекшейся крови. – Обработайте ей рану, а то еще занесет инфекцию со старого ржавого гвоздя, – обратился Холмс к Ольге Ивановне. Женщина отправилась за аптечкой, а Холмс кивнул Ватсону: – Джон, помогите Ольге Ивановне. – После того как вам, Анна, обработают рану, вам придется проехать в отделение, – поставил девушку перед фактом Холмс. – Вам будет предъявлено обвинение в убийстве Марины. – Не могу поверить в это! – воскликнула Вера, но Холмс строго взглянул на нее: – А вас могут обвинить в соучастии, – сказал сыщик. – Я только помогла ей спуститься с лестницы, видимо, тогда и запачкала свои брюки ее кровью, – занервничала Вера. – Я понятия не имею, что она там делала. – Аннушка, что ты молчишь? – Виктор погладил девушку по голове. – Ну скажи, что ты не забиралась наверх. Скажи, что ты все это время просидела у себя в комнате? Я стучал, ты не открывала, но я чувствовал, что ты там, внутри. – Молодой человек, не трудитесь, у меня еще есть одна любопытная вещица, которую я нашел в амбаре рядом с пультом. – Холмс вытащил из кармана платок, аккуратно его развернул и показал всем присутствующим. В платке лежала крошечная серо-голубая пуговица. И все посмотрели на Анну. На ее платье не хватало именно такой пуговки. Девушка молчала, смотрела в пол и теребила кончик ниточки, торчавший на месте оторванной пуговицы. Вдруг все услышали, как из бабушкиной комнаты послышался крик Ватсона: «Ольга Ивановна, что с вами?» Все вздрогнули, и лишь Холмс оставался спокоен, с едва уловимой улыбкой на лице. Анна кинулась к двери, но путь ей преградил полицейский. Девушка заметалась, Виктор попытался схватить ее за руку, но она выскользнула, кинулась к балконной двери, распахнула ее, выскочила наружу, ухватилась за балконное ограждение, чтобы перелезть, посмотрела вниз и вдруг замерла. Бледная и испуганная, она без сил опустилась на корточки и закрыла лицо руками. И тихо завыла. Когда полицейский уводил Анну, ей вслед печально смотрела Вера. Когда Анну увели, в комнату вернулся Ватсон, который под руку вел Ольгу Ивановну, а доведя до кресла, помог ей сесть. – С вами все в порядке, Ольга Ивановна? – Та лишь замотала головой, закрыв лицо руками. – Не понимаю, зачем Анне все-таки было убивать Марину? – промолвила Вера вполголоса. – Анна – душевнобольной человек, что вы от нее хотите? Смерть матери оставила след в ее сознании. Возможно, она с детства ненавидела сестру, считая ее виновной в том, что мать решила покончить с собой, – размышлял Холмс. – Посудите сами. Взрослая женщина увлекается другим мужчиной – Штольцем, уезжает с ним из России. А Марина, которой на тот момент лет двенадцать или около того, бунтует и предпочитает остаться с отцом в России. Мать оставляет дочь, и чувство вины не покидает ее, даже когда рождается Анна. И маленькая девочка постоянно ощущает это. Она растет и понимает, для мамы всегда важней оставленная Марина, а не она. И культивирует ненависть к сестре. И когда она приезжает жить сюда, ненависть становится сильней. Результат мы сегодня увидели. – Но как Анна все это осуществила? – вздохнула Вера. – Во время перформанса она находилась наверху, на бревне, возможно, ждала подходящего случая или наблюдала. А когда Марина оказалась на стуле с петлей на шее, поняла, что это ее шанс отомстить сестре за мать. Перешла под крышей, по бревну на другую сторону зала, спустилась по лестнице за правой кулисой, где и расположен пульт. А поскольку она знала, как здесь все устроено, легко нашла кнопку, запускающую механизм подъема троса с крюком, на который привязали веревку с петлей. И точно так же забралась назад по крыше, чтобы незаметно спуститься с другой стороны, где Вера ей и помогла. Но вот беда: возле пульта в спешке обронила пуговку да еще и оставила следы крови, поранив ногу о гвоздь. – Ну, а вы что скажете, молодой человек? – обратился Ватсон к Виктору, который, после того как увели Анну, отстраненно стоял у стены. – Вы по-прежнему хотите на ней жениться? – Даже если она и совершила… это, то в помутнении рассудка, – замотал головой Виктор. – Я буду добиваться психиатрической экспертизы, и она не сядет в тюрьму. – Лечебница – не лучшая альтернатива, вас никто не осудит, если вы оставите девушку, – отметил Холмс. – Послушайте, я люблю Анну! К тому же, я в состоянии оплатить ей самое лучшее лечение. – Ну конечно, и от Марины она наверняка унаследует что-нибудь, – добавил Холмс. – Полиция, кстати, проверила ее сейф. Пока ничего, но расследование продолжается. – Как жаль! – Отнюдь! Как выяснилось, в этом доме есть тайник, о существовании которого никто, кроме Марины, не знал, а теперь вот знаем мы. – Холмс довольно потер руки. – Жаль, специалист придет только утром, чтобы вскрыть его. Но мы готовы подождать.