– Ясно. В этом смысле четыре часа – достаточно долгий период. Он просмотрел заметки, слегка хмурясь, чтобы показать, как неудобно ему задавать следующий вопрос. – Что показал осмотр гениталий? – Я осмотрела кожу вокруг вульвы и ануса, хотя потребовалось время, потому что мисс Тейлор лежала на кушетке в состоянии, которое внушало беспокойство. Когда она была готова, я произвела осмотр. Видимых травм не было. Но когда я спросила, можно ли осмотреть внутри, она вся сжалась и несколько раз повторила «нет». Ее слова оказались эхом тех, что были сказаны мной. Сердце у меня подскочило от радости, да так и застряло где-то в горле. – Такое поведение соответствует тому, как ведут себя другие жертвы в течение нескольких часов после предполагаемого изнасилования? – Да. – Доктор Окендо кивнула. Кит бросил на меня странный взгляд, и я поняла, что киваю вместе с ней. Я сделала над собой усилие и села ровно, хотя никто из присяжных на меня не смотрел. – Наверняка вы понимаете, что это крайне травматично и физически больно для человека, только что пережившего нечто подобное. Нам необходимо согласие жертвы, чтобы произвести обследование. В конце концов, после уговоров, она разрешила мне ввести тампон в вульву. Я вздрогнула и сжала колени. – Вы нашли следы эякулята на этом тампоне? Меня не было в момент проникновения, но я видела, как парень в панике вытаскивал свой член, я видела, как лопнула белесая нить. Кит подался вперед. Теперь и он заинтересовался, так как на передний план вышла наука. – Да, – подтвердила доктор. Полглейз многозначительно взглянул в сторону присяжных, но даже я не поняла, на что он намекает. – Можно ли сказать, что травмы, которые вы видели, получены в результате насилия? Доктор немного поколебалась, затем нерешительно ответила: – Думаю, да. – Сколько времени заняло обследование? – Полглейз был в своей стихии. – Назовите, пожалуйста, минимальный срок, необходимый для такой процедуры. С учетом того, что потерпевшая отдает себе отчет и не сопротивляется обследованию. Слово «сопротивляется» вызвало в воображении наручники и смирительные рубашки. В голове возник образ Бесс в больничном халате, вынужденной раздвинуть колени второй раз за день. Горло сдавило спазмом. – Около полутора часов. – А сколько заняло обследование мисс Тейлор с учетом времени, потраченного на уговоры, необходимые после полученной травмы? – Я пробыла в полицейском участке в общей сложности восемь часов. Семь из них были затрачены на обследование потерпевшей. – Спасибо, доктор. Больше вопросов нет, ваша честь. Четыре часа ждать доктора, восемь часов на обследование. Мы с Китом давно уже спали в палатке, а Бесс терзали незнакомцы. Надо было поехать с ней. Фиона Прайс непринужденно поднялась на ноги. – Правильно ли я поняла, что истица отказалась от внутреннего обследования? Вы пояснили, для чего это нужно? – Да. – И тем не менее она отказалась? – Да. Спроси почему. Пусть доктор расскажет, в каком Бесс была состоянии. Но это не укладывалось в ту линию, что гнула Прайс, и она не спросила. – То есть нельзя определить, наличествовали внутренние повреждения или нет? – Нельзя. Из ее прически выбилась прядь и упала на лоб. – Доктор Окенедо, когда вы получили квалификацию? – В 1997-м, – ответила она и заправила прядку за ухо. – Мои поздравления, – сказала Прайс таким тоном, будто вручала ей аттестат зрелости. – Вы проходили обучение в Службе столичной полиции? – Да. – С тех пор как вы переехали в Корнуолл, скольких пострадавших от изнасилования вам довелось осмотреть? – Семерых, считая мисс Тейлор. – А если не считать, шестерых? – Да. Прайс просмотрела какие-то бумаги на столе, позволяя присяжным проникнуться мыслью о неопытности доктора. Из кипы бумаг в папке она вытянула фотографию. – Царапины на коленях истицы могли появиться просто от того, что женщина с лишним весом энергично занималась сексом? – Да, – неохотно подтвердила доктор. Фиона Прайс гнула свое: – Вы видели синяки на руках или что-то подобное, что позволило бы предположить, что истицу удерживали против воли? Вокруг моей головы снова сомкнулся обруч. – Нет. Но многие жертвы впадают в ступор и не могут оказывать сопротивление, это стандартная реакция. Я взглянула на присяжных в поисках признаков сострадания. Ничего. Впрочем, у них было мало времени осознать слова доктора, так как Фиона Прайс снова ринулась в бой. – Вы доктор, дающий показания о травмах, верно? – Да. – Вы не являетесь экспертом в области психологии жертвы? – Нет. – В таком случае прошу держаться в рамках вашей компетенции и опыта. Трехлетнего, если я не ошибаюсь? Да как она смеет так разговаривать с человеком, который решил посвятить жизнь тому, чтобы помогать жертвам насилия?! – Для того чтобы уложить женщину лицом на землю, что, по ее утверждению, произошло с мисс Тейлор, необходимо применить силу, верно? – Да. – Все мы видели мисс Тейлор. Она физически развита и энергична, разве не так? Клуша закивала. Видимо, энергичность не входила в список одобряемых ею качеств. – Даже здоровый молодой мужчина не смог бы управиться с ней без борьбы. Вы обнаружили какие-нибудь признаки подобной борьбы? – Нет. – Нам сказали, что для того, чтобы стянуть брюки, нужна сила. Из нижнего белья на истице были стринги. Мой коллега предположил, что следы того, что их сдернули насильно, могли исчезнуть к тому времени, как вы начали осмотр мисс Тейлор. Но если их сдернули так сильно, как утверждает мисс Тейлор, полоски должны были остаться? – Наверное. Мое терпение подошло к концу. Даже я смогла бы отвечать более уверенно. – Такие травмы не смогут исчезнуть за четыре часа, правильно? – Нет. Ирен Окенедо оперлась о трибуну, как будто вот-вот грохнется в обморок. Встань ровно, посылала я ей мысленный сигнал. Выпрямись. – Вы обнаружили подобные следы на теле потерпевшей? – Нет. Полглейз разочарованно покачал головой. Его чудесный новый парик закачался.