– Придурок! – крикнул он вместо прощания. Чувствуя себя последним болваном, я смешал кипяток с холодной водой, чтобы помыть чашки, и уже собрался уходить, как вдруг понял, что кто-то за мной наблюдает. – Ваша? – Миловидная белокожая девушка с черными кудрями протягивала мне желтую кружку. – Какой-то мерзкий старик бросил ее прямо на поле. Попал мне в ногу. Не знаю, что с ним. Наверное, из-за затмения с катушек съехал. Влияние Меркурия, должно быть. – Да ну, просто кислота сильная попалась. Девушка рассмеялась, так что у нее изо рта вырвался пар, и протянула мне кружку. Я опустил ее в мыльную воду. – Можно мне чай, пожалуйста? Без сахара, но с молоком. Я сегодня никогда не закроюсь. – Сейчас сделаю. – Вся загвоздка с этими хиппи в том, – сказала она, опуская в кипяток чайный пакетик, – что они ведут себя совершенно не так, как проповедуют. Мир и любовь, ага. Аж двести раз. Не все такие, конечно. Вы, наверное, правда в это верите. Но самые большие лентяи и задиры, которых я знаю, без ума от этой атрибутики – бусы, татуировки, все дела. Она будто говорила о Маке. Наконец хоть кто-то сформулировал то, что давно вертелось у меня в голове. – Вы на всех фестивалях до конца лета работать будете? Я раньше вас не видела. – Почему на всех? – Ну, я вот на всех подрабатываю. По выходным в основном. За последние несколько лет на стольких побывала, что уже людей узнаю. Этот парень с бурито в прошлом году точно был. – Вполне может быть! – Только теперь я заметил, что Бурито-Джон закрывается на ночь. – А мы в первый раз приехали именно работать. Это мой брат придумал. Хотел и затмение посмотреть, и денег заработать. – Получилось? – Да нет, все равно мы в убытке. – Неудивительно. Вот и я никак устроиться не могу. Предложение в избытке, а спроса нет. Так что я жертва капитализма. – Она снова рассмеялась. – Хороший чай! Я улыбнулся. – А вы одна на фестиваль приехали? – Случайно вышло. Обычно я с подружками езжу, но в этом августе они все умотали на Ибицу, там поработать. Парочка знакомых поехали смотреть затмение в Девон; наверное, надо было с ними поехать. Внезапно подул ветер. Зашелестели деревья, зазвенел колокольчик на двери. – Жутковато здесь, да? Не только потому, что людей нет. Обычно фестивальные площадки в поле делают, а тут полно деревьев. Целые рощи. Я бы не удивилась, если бы столкнулась с троллем или с Красной Шапочкой. Она и сама смахивала на девочку из сказки. – Кстати, я Бесс. – Кит. Мы пожали друг другу руки. Ладонь у нее была нежная и мягкая, как мед, непохожая на сильную твердую ладонь Лоры с длинными пальцами. Воздух между нами заискрился, и я поспешил отдернуть ладонь, чтобы нейтрализовать опасный ток. – Ты тут вместе с братом? Прямой вопрос подразумевал прямой ответ, но моя рука еще горела от ее рукопожатия. Я удивился, обнаружив, что мы совсем одни. Я вдруг увидел себя со стороны, как в старом фильме, на одном плече сидел ангел – моя совесть, на другом черт – воплощение животного начала. «Расскажи ей о Лоре, – шептал ангел, – расскажи все сейчас». Я ускользнул от ответа. – Он где-то бродит со своей девушкой. Лучше я один буду, чем в компании придурков под кислотой. Бесс скорчила гримаску. – Ох, сама не люблю эту штуку. В девяносто четвертом в Гластонбери попробовала, так мне повсюду мерещились кресты. – Она пожала плечами. – На фестивале лучше не распускаться, быть в здравом уме. А чем ты вообще по жизни занимаешься? – Окончил Оксфорд. Буду писать докторскую по астрофизике. – Я на днях читала, что физики – самые религиозные из ученых. Остальные в большинстве своем атеисты. Но физики лучше всех понимают, сколь огромна наша вселенная, и склонны верить в Бога больше, чем представители других областей. Я еще подумала, надо же, как интересно. Не знаю, что отразилось на моем лице, но она снова улыбнулась. – Прости, я много болтаю. Просто за последние два дня ты первый, с кем можно поговорить о чем-то более или менее серьезном. – Аналогично. С Бесс было легко. Она понимала мои шутки, а я – ее. Мы рассказали друг другу о наших путешествиях. Я поведал ей все, за исключением самого важного. Расскажи ей о Лоре, призывал ангел, скажи, что у тебя есть девушка. А черт оперся на трезубец и молча ухмылялся. Я задрал голову – звезд так и не было. – Погода, видно, и завтра не наладится? – спросила Бесс. – Над западной частью страны плотный облачный покров. Хотя все может поменяться. Ветер сильный, так что есть шанс. – Кстати говоря, здесь адски холодно. Может, зайдем куда-нибудь? Я бы еще поболтала, но чувствую, что замерзаю. – Конечно. Я как раз собирался шатер закрывать. Бесс наблюдала, как я повернул табличку на двери на сторону «Закрыто» и застегнул молнию. Именно тогда я усвоил урок о разнице между задумкой и воплощением. Я уже представил, как все провернуть: пойдем в палатку, там тепло, нужно будет постелить, расстегнуть ремень на джинсах… Если начинаешь думать о том, как сделать, значит, ты на полпути к самому действию. В зоне отдыха горели лампы и лежали ковры. Обстановка как в каком-нибудь гареме. Я любил Лору, но желание, смешанное с запретом, искушает вдвойне. Я был невероятно возбужден и думал про себя, что сделаю это всего разок, а затем вернусь к Лоре. Я даже успел прийти к выводу – если в том состоянии можно говорить об умозаключениях, – что просто недогулял. У меня ведь никогда не было случайных интрижек на одну ночь, как у остальных парней. Красный спальный мешок в углу палатки был перехвачен ремнем. – Он чистый, – сказал я и расстегнул ремень. Мешок развернулся, будто красный ковер. Я сел с одного краю, Бесс с другого. – Ну вот. – Ее губы растянулись в улыбке, как при замедленной съемке. Если бы я знал, чем все обернется, сделал бы я то же самое?.. Я придвинулся к ней и поцеловал. Она пахла чаем с корицей и дымом. – Ты просто чудесный, – сказала она. Мы раздели друг друга, охая, когда холодные пальцы дотрагивались до горячей кожи. Ее кожа блестела от золотистой краски – танцующие солнца, я смазал их с ее груди. Я гладил крылья на ее спине, словно боялся, что она улетит. Бесс была такой нежной, наши ласки, казалось, будут длиться вечно. Мы медленно двигались, глаза в глаза, рот в рот. Я видел ее впервые в жизни, иначе назвал бы это фразой, которую Лора ненавидит: мы занимались любовью. Я прижался к ней ближе, она взяла меня за плечи и посмотрела в глаза. – Ты чудесный, – повторила Бесс. Теперь без улыбки. Я зарылся лицом в ее волосы и кончил, и даже черт на моем плече отвернулся, сплюнув от отвращения. Глава 51 КИТ 10 августа 1999-го Проснулся на рассвете, поспав пару часов, по-прежнему голый, продрогший. Меня тут же накрыло огромным чувством вины. Подумал, что бы чувствовал я на месте Лоры, и кишки свело от отвращения. Интересно, как такое умудряется проворачивать Мак? Почему он не рассказал о расплате, немедленной и неминуемой? Не предупредил о страхе разоблачения? Наверное, у него никогда не было таких отношений, как у меня. А мне было что терять. Бесс еще спала в ворохе одежды – ее и моей. Она лежала на боку, зажав грудь молочно-белыми руками, черные кудри разметались по шее, кожа поблескивала золотым от вчерашней краски. Перед моими глазами побежали стоп-кадры с ее лицом, сияющим от удовольствия. За чувством вины появилось приятное ощущение от того, что сумел сделать ей хорошо. Я стиснул кулаки, чтобы прогнать его. Я больше не согревал ее в объятиях, и она задрожала, глаза распахнулись. – Привет, – сказала Бесс, приподнимаясь на локтях. – Кажется, я в нужном месте. Не возражаю против чашечки чая. Я снова почувствовал вожделение. Еще раз, сказал дьявол. Еще один раз, пока не рассвело. Все равно ведь это последняя наша ночь. Переборов искушение, я натянул джинсы: все закончилось. – Бесс! Она услышала в моем голосе что-то такое, отчего завернулась в спальный мешок и прищурилась. – Звучит не очень… – Да уж, не лучшее время, чтобы сказать… У меня есть девушка. На секунду Бесс замерла, потом наклонилась ко мне, хотя я ожидал, что она в ужасе отшатнется.