Я хотела предупредить ее, чтобы не подпускала Бесс слишком близко, но у меня не хватает духу. Что ж… Диктую свои номера: домашний и мобильный. – Перезвоните. Мой взгляд опять падает на карту затмений Кита. После этой поездки он поменяет красную нитку на золотую, протянет небольшую дугу на север к одному из этих островов. Он уже отрезал ее и положил на принтер. Во мне возникает порыв самой закрепить ее, просто чтобы чем-то заняться, но потом я решаю, что лучше не надо. Исполнить ритуал за Кита – то же самое, что лишить ребенка вожделенной конфеты. Вопреки злости меня наполняет нежность, и все еще больше запутывается. Мне хочется наорать на него и хочется, чтобы он меня обнял. А еще хочется спустить его с лестницы. В холле относительно чисто, но вонь от мусорного ведра невыносима – непередаваемый аромат ягодного напитка смешивается с запахом стухшего бульона из мозговой косточки, который идет от бумажного стакана. Чуть жалею о том, что во время беременности чутье так обострилось, затем волоку мусорный пакет по коридору на улицу. Это занимает секунд пять. Я стою спиной к улице – и вдруг ощущаю чужое дыхание и жар, исходящий от чужого тела. – Лора! – Она толкает меня с неожиданной силой, я спотыкаюсь о порог и лечу животом прямо на минтоновскую плитку. Глава 55 КИТ 8 мая 2000-го В день суда я проснулся с глубоким протяжным вздохом, как будто с лица сняли подушку, которой душили. На мгновение я растерялся, обнаружив, что нахожусь в дешевой комнате над пабом. Лора спала рядом, разметавшись – живое воплощение того, что я мог потерять. Накануне мы погуляли по центру Труро. Город выглядел вымершим – ни автомобильных гудков, ни грохота грузовиков, ни людских воплей. Я маялся без сна в комнате, напичканной цветочным орнаментом так, что у меня грозил начаться приступ сенной лихорадки, и страстно мечтал оказаться в Лондоне. Оставить брата было нелегко. Смерть отца почти принесла облегчение, если бы не Мак – он словно принял запойную эстафету. Я волновался за него, за Лин и крошку Джуно, но больше всего я волновался за себя. Когда я был маленьким, мой мир состоял из семьи, телескопа и сборника рассказов Филипа Дика. Я днями напролет грезил о путешествиях во времени. Тогда я фантазировал о том, чтобы убить Гитлера или купить выигрышный лотерейный билет; если бы способность перемещаться во времени я обрел сейчас, я бы вернулся в август прошлого года и перехватил Бесс на пути в Лизард-Пойнт. Стоило мне один раз потерять голову, и все понеслось под откос. Я прошел все возможные проверки на инфекции, которые передаются половым путем, потому что до дрожи в коленях боялся заразить чем-нибудь Лору. Тем утром в рассветных сумерках я смотрел в стену и думал о Бесс. Интересно, где она? Удалось ли ей сомкнуть глаза? Наверное, ужасно вновь и вновь переживать тот жуткий момент, который разыгрался в моем воображении, – Джейми грубо берет ее силой. При этой мысли я застонал, Лора заворочалась рядом во сне. Я положил руку ей на плечо, и она утихла. В душе теплилась надежда, что Бесс промолчит о проведенной вместе ночи. Хорошо, что я еще не знал, до чего она импульсивна, а то скончался бы на месте. Десять месяцев подряд я ждал звонка из полиции. Я боялся, что в последнюю минуту Бесс не выдержит, и они обо всем узнают. Если это выплывет на суде… Существовало бесконечное множество опасных вариантов. Что, если Бесс признается во время перекрестного допроса? Что, если кто-то видел нас вместе? Если они обнаружили у нее следы моего ДНК? Волосы, частички кожи: мы были единым целым всю ночь. Сперма, опять же. Конечно, мы оба принимали душ, однако следы физиологических жидкостей можно обнаружить и спустя несколько суток. Конечно, у них в базе нет образцов моего ДНК, но я был уверен: если речь зайдет о следах ДНК неизвестного мужчины, я так или иначе себя выдам – если не суду, то Лоре. Ночью мне снилось, будто во сне ко мне пробрались адвокаты и взяли все мазки, а потом вызвали на допрос, объявив свидетелем, – и заставили выдать мельчайшие подробности измены. Только в Корнуолле я сообразил, что обнаружение следов ДНК неизвестного будет иметь последствия не только для меня, но и для Бесс. Ее попытаются выставить девицей легкого поведения. Лора настаивала на том, чтобы сидеть в зале суда с первого дня. Сущая пытка. Единственное, что хорошо, – она так погрузилась в процесс, что едва замечала мою отстраненность. Чтобы не вызвать подозрений, я заставлял себя обсуждать дело, но эти беседы напоминали игру в теннис с гранатой вместо мяча. С той недели я жил, будто удерживая на голове стакан с водой: нужно соблюдать равновесие и не расплескать ни капли. Я так привык защищать Лору, что научился (разумеется, в эмоциональном плане) выплясывать и даже кувыркаться с пресловутым стаканом на голове. Я постоянно следил за собой, жил в напряжении, которое стало такой же частью меня самого, как, скажем, голова или рука. На третий день слушания я чуть не признался во всем, когда Фиона Прайс поднялась с места, чтобы начать перекрестный допрос. Мне хотелось упредить ее. Но я взял себя в руки, и это помогло. На самом деле она всего лишь хотела косвенно подтвердить историю Джейми с пакетиком травы. Чуть позже я чуть было себя не выдал, когда доктора спросили, обнаружила ли она следы спермы во время осмотра Бесс. Я подался вперед, едва не выпрыгнув из кресла. В моем воспаленном мозгу этот порыв был равноценен признанию, но Лора только посмотрела на меня и вновь повернулась к свидетельнице. Глава 56 КИТ 31 мая 2000-го Я не сталкивался с Бесс до того дня, когда она во второй раз пришла к нам в Клэпхем, и даже тогда нам удалось поговорить лишь украдкой, пока Лора принимала душ. Моя постыдная маленькая тайна сбросила серебристые кеды на пороге и стояла босиком у плиты, заливая взбитыми яйцами кусочки копченого лосося. Вся ее поза была такой естественной, непринужденной… Ничего похожего на мое непрестанное напряжение – когда я умывался по утрам, из зеркала на меня смотрел какой-то зомби. Я отчаянно надеялся, что после суда все закончится. Я вложил туда все свои душевные резервы за целый год, но все продолжалось. Я не мог спать. Студенты, которым я должен был преподавать, не видели меня несколько недель; деканат уже вынес мне письменное предупреждение. Мама от забот об умирающем муже плавно переместилась к заботам о спивающемся сыне. Мак таскал деньги у нее из кошелька, подделывал чеки и продал ее компьютер. Я занимал ему деньги – просто потому, что не вынес бы, укради он что-нибудь у меня. – Бесс. – Хотя в ванной жужжала вытяжка, шумела вода и распевала Лора, я понизил голос. Только тайные любовники способны оценить важность таких улученных моментов. – Сто процентов, они приговор не пересмотрят. Никаких шансов, что апелляцию вообще примут, тем более после суда присяжных. (Я прочел в Интернете, что судьи терпеть не могут апелляции, потому что это ставит под сомнение их вердикт, а если его отменят – зачем они тогда вообще там сидят.) Бесс стукнула яйцом о край сковородки. Сперва я решил, что она не хочет отвечать, затем она отодвинула сковородку в сторону и повернулась ко мне, скрестив руки на груди. – Ты имеешь в виду, что мне лучше убраться отсюда и оставить вас в покое? Злость в ее голосе напомнила, что я должен действовать очень осторожно. – Вовсе нет, – сказал я, хотя имел в виду именно это. За ее спиной полыхали синие струйки газа, но она не обращала на них внимания. – Ты боишься, что я все ей о нас расскажу. Я поморщился, услышав «о нас». Лучше бы «о том, что мы сделали» или даже «о твоем поступке». – А ты расскажешь? Бесс вытерла руки о фартук усталым жестом служанки из старых времен. Даже если она играла со мной в кошки-мышки, удовольствия ей это не доставляло. – Лора сейчас у меня – единственный друг в целом мире. Без нее мне со всем этим не справиться. Если я расскажу о нас, вряд ли она будет и дальше со мной дружить. А мне необходимо, чтобы кто-то был рядом, ясно? Какое право я имел препятствовать их дружбе? Просто мне в сотый раз захотелось, чтобы на месте единственной подруги Бесс оказался кто угодно, только не Лора, а еще – в сотый раз, – чтобы у Бесс тогда не было причины пойти за нами. – Мне очень жаль, – пробормотал я. – Еще бы. – Она попыталась выдавить из себя улыбку. – Знаешь, что самое ужасное? Ты – единственный человек в мире, с кем можно говорить открыто. Только ты знаешь всю историю целиком. А ты меня на дух не переносишь. Она наконец выключила газ. – Если что, ты мне больше не нужен, не волнуйся. Как ни странно, любовника я не ищу. Я промямлил что-то невнятное. Честно говоря, эта мысль даже не приходила мне в голову. Я уж точно не думал о Бесс в таком ключе. Риск, может, и возбуждает, но реальная угроза отбивает всякое желание. – Я не это имел в виду. На самом деле я хотел сказать: если ты являешься без приглашения, делаешь нам безумно дорогие подарки, беззастенчиво пользуешься нашим гостеприимством, если ты не чувствуешь границ, можно ли на тебя положиться? Все это Лора сформулировала бы куда более четко, а я выдавил из себя только какую-то невнятицу: – Слушай, ты ведь понимаешь, почему мне не по себе. Все обязательно выплывет во время этих ваших бесед под бокал вина. Бесс пожала плечами: – До сих пор же не выплыло. Она немного замялась. – Послушай, я вижу, что вы почти одно целое. Я тебе сразу сказала, наутро: я ни за что не полезу в чужие отношения. Отменить случившееся я не могу, но буду держать рот на замке. Она окинула меня взглядом с ног до головы. – Тебе придется просто мне поверить. Я знал на собственной шкуре, что она пыталась сделать. Замолчать проблему. Обойти ее. Жить, словно ничего не произошло. Даже для меня, разумного и контролирующего себя человека, это было неимоверно трудно, что там говорить об импульсивной Бесс, к тому же пережившей столь травмирующий опыт. – Кит, – терпеливо сказала Бесс, – люди всю жизнь хранят секреты и похуже. – Только не я. Такие люди, как я – нет. – Я стукнул себя кулаком в грудь и чуть не задохнулся. – Как раз такие люди, как ты. – В ее голосе зазвучал металл. – Именно такие люди. Приличные, воспитанные мальчики постоянно творят что-то, а потом лгут всем вокруг. Никогда не замечал? У нее на глазах выступили слезы. Мы снова были в зале суда и на том проклятом поле. Что я мог сказать? – Прости. Мне очень жаль. – Мне тоже. Она отвернулась к сковородке. Вытяжка умолкла, Лора вышла из ванной. Над сковородкой поднимался душистый пар. – Вкусно пахнет, – бросила на ходу Лора. Она выпорхнула в одном полотенце и побежала в спальню. Вся нежность, что пробудилась вдруг во мне по отношению к Бесс, устремилась на Лору.