– Неужели вы считаете ее преступницей? – Нет-нет, вовсе нет, – запротестовала Портер. – Просто мы все никак не можем понять, почему она не объявилась раньше, до того как попала в аварию? Хизер решила действовать в лоб: – Я вам не нравлюсь. – Я вас впервые вижу, – ответила Нэнси. – Я вас даже не знаю. – Когда вернется Кевин? Разве не он должен был со мной разговаривать? Я уже кое-что ему рассказала, не хочу снова все повторять. – Вы сами пожелали встретиться сегодня – и вот мы здесь. Давайте закончим то, что начали. – Это последние слова Гэри Гилмора[40], 1977 год. Вас тогда, наверное, еще и на свете не было? – Не совсем, как раз в этом году я и родилась, – сказала Нэнси. – А вам тогда сколько было? И почему же смерть Гэри Гилмора оказала на вас такое влияние? – Мне было четырнадцать человеческих лет. Но выглядела я постарше. – «Человеческих лет»? Звучит, как «собачьих лет». – Поверьте, детектив… я мечтала жить как собака. Глава 33 17:45 – Санни разрешила мне поехать вместе с ней в молл, но при условии, что я не буду путаться у нее под ногами. Вот только дух противоречия во мне не спал, поэтому я везде следовала за ней. Я пробралась за ней в кино, на «Побег на Ведьмину гору». Но Санни во время рекламы встала и куда-то ушла. Я подумала, что она отправилась в туалет, но потом кино началось, а ее все не было. И я пошла посмотреть, куда она делась. – Вы переживали за сестру? Думали, что-то могло случиться? Субъект – Уиллоуби пока не был готов называть ее Хизер, опасаясь, что его надежды будут обмануты, – продумывал ответы очень тщательно. Честер сразу понял, что она относится к той категории людей, которые сначала думают и только потом говорят. Быть может, она просто была осторожной, но Уиллоуби больше казалось, что все эти паузы и колебания – всего лишь часть представления. Эта женщина знала, что играет для более широкой аудитории, чем Нэнси и Глория. – Забавно, что вы спросили, – заговорила она наконец. – Да, я волновалась за Санни. Знаю, звучит странно, она ведь была старше меня. Но Санни была… не могу подобрать слово… Наивной? Тогда я об этом не задумывалась, просто мне хотелось ее защищать, поэтому я и начала переживать, когда она не вернулась. Не могла ведь она купить билет и не пойти на сеанс. – Она могла пойти в кассу и попросить вернуть деньги, – предположила Портер. Хизер нахмурилась, как будто обдумывая эту версию. – Да. Да. Об этом я не подумала. Мне ведь тогда было всего одиннадцать. К тому же я вскоре поняла, куда она делась. Санни тайком пробралась на «Китайский квартал» – его можно было смотреть только в сопровождении взрослых. В кинотеатре было всего два зала и один коридор, поэтому пробраться в соседний зал было сложно. Но если зайти в туалет, а через минуту выйти и сказать, что засорился унитаз, чтобы отвлечь билетера, можно было пробраться в зал. Мы раньше так делали и смотрели два фильма по цене одного. Правда, на взрослые фильмы мы не ходили, мне такое и в голову не приходило. Я была пай-девочкой. Ну, почти. Тайком пробраться на взрослый фильм… интересно, сейчас дети так делают? Впрочем, если ты идешь на «Китайский квартал», чтобы посмотреть какую-нибудь непристойщину, то будь готов к ужасному разочарованию. Уиллоуби стало интересно, поняла ли одиннадцатилетняя девочка, тогда, в семьдесят пятом году, тему инцеста или запутанную земельную сделку, на которых был основан сюжет. – Я увидела Санни в дальних рядах и села позади нее, – рассказывала тем временем предполагаемая Хизер. – Заметив меня, она жутко рассердилась и велела мне проваливать. На шум подошел билетер и вышвырнул нас обеих из кинотеатра. Санни очень сильно разозлилась. Настолько сильно, что я даже испугалась. Она сказала, что с нее хватит и что она даже не купит мне «Кармелкорн», как обещала. Сказала, что не хочет меня видеть до тех пор, пока за нами не приедет отец в половине шестого. – И что вы после этого делали? – Просто гуляла, шарилась по магазинам. – Вы кого-нибудь видели? Разговаривали с кем-то? – Нет, ни с кем не разговаривала. Честер сделал пометку в блокноте, который Ленхард любезно предоставил ему заранее. Это очень важный момент. Раз Пинчарелли помнил Хизер, то и она должна была запомнить его. В конце концов, это было чуть ли не единственное, что учитель музыки ему рассказал: Хизер стояла в толпе и слушала, как он играет. Нэнси Портер, благослови ее Господь, кажется, тоже об этом подумала. – Значит, вы ни с кем не говорили, хорошо. А видели кого-нибудь из своих знакомых? – Нет, не припоминаю. – Совсем ни одного знакомого лица? Может быть, соседа или друга ваших родителей? – Нет. – То есть вы целых три часа гуляли по торговому центру просто так… – Этим обычно и занимаются в торговых центрах все маленькие девочки с незапамятных времен. Просто гуляют, глазеют на витрины. Разве вы так не делали, детектив? Глория злобно посмотрела на свою клиентку. Ей не нравился ее воинственный настрой. Детектив Портер улыбнулась широкой искренней улыбкой, какую ее оппонентка в жизни не смогла бы из себя выдавить, и ответила: – Делала. Но я в основном зависала в ресторанчиках типа «Пицца мамы Илльярдо». – Милое название, – заметила Хизер. – Они готовили бесподобную пиццу. Нэнси склонилась над блокнотом и принялась остервенело строчить. Уиллоуби знал, что она делала это для пущего эффекта. 18:20 – Скажите еще раз, что случилось в конце дня, когда вы должны были встретиться с сестрой? – Я ведь уже говорила. – Скажите еще раз. – Нэнси сделала глоток из бутылки. Она несколько раз предлагала сделать перерыв и выпить содовой, но Хизер снова и снова отказывалась. Жаль. Иначе они могли бы снять отпечатки ее пальцев с банки и пробить их по своей базе. Интересно, она тоже это понимала? – Около пяти часов я пришла в атриум молла, где была еда – «Кармелкорн», «Баскин Роббинс» и тому подобное, – продолжала она свой рассказ. – Я решила, что Санни передумает и все-таки купит мне обещанную кукурузу. А если бы она не купила, я бы рассказала родителям, что она пробралась на взрослый фильм. Так или иначе, я добилась бы своего. В то время… в то время у меня отлично получалось добиваться желаемого. – В то время? А почему сейчас не получается? – Вы не поверите, если узнаете, как годы сексуального рабства ломают твою волю. Уиллоуби понравилось, как детектив кивнула, – как будто сочувственно, но в то же время не позволяя выбить себя этим из колеи. Ну-ну, годы сексуального рабства. Свежо предание… – Во сколько вы пришли к лотку «Кармелкорн»? – задала Портер новый вопрос. – Около пяти. Я ведь уже сказала. – Откуда вы узнали время? – У меня были наручные часы со Снупи[41], – ответила Хизер скучающим тоном. – Часы с желтым циферблатом и кожаным ремешком. На самом деле это были часы Санни, но она их не носила. А мне они нравились. Вместо стрелок там были его лапы, поэтому трудно было определить время точно. Могу сказать, что было где-то около пяти. – А где именно был «Кармелкорн»? – Не могу сказать вам с точностью до метра, если вы этого от меня хотите. В «Секьюрити-сквер» два главных коридора пересекались друг с другом, образуя своеобразный крест, один конец которого был намного длиннее, чем второй. Лоток «Кармелкорн» находился как раз в коротком коридоре, рядом с тогда еще закрытым «Пейни». Мне нравилось там сидеть. В той части всегда стоял такой запах… – Значит, там вы и сидели? – Да, на краю фонтана. Он не был фонтаном желаний, но люди все равно бросали туда монетки. Помню, как думала повылавливать их оттуда и будут ли у меня из-за этого проблемы. – Но вы ведь сказали, что были пай-девочкой. – Даже пай-девочки иногда думают о таких вещах. Я бы даже сказала, это наша неотъемлемая часть. Мы всегда думаем о том, чего никогда не осмелились бы сделать, всегда сначала рисуем границы, подходим к самому краю, а потом, притворившись невинными, отступаем обратно. – А Санни тоже была пай-девочкой? – Нет, она была кое-кем похуже. – В смысле? – Она всегда хотела казаться плохой, но не знала как. 19:10 «Джейн Эйр» закончилась – «Читатель, я вышла за него замуж, он был слеп, что еще ему оставалось делать?» – и Кэй поняла, что ей было больше нечем себя занять. В багажнике машины у нее валялась еще одна книга, но она боялась, что ее не пустят обратно в здание, если она выйдет. Она могла бы попросить кого-нибудь принести книгу, но подростковая застенчивость до сих пор ее не покинула, и поэтому она принялась просто изучать буклетики и брошюрки, прикрепленные к информационному стенду. МПН – «Против наркотиков». Нет, подождите, так не подходит! «Мы против наркотиков», так будет точнее. Не самая удачная аббревиатура, подумала Кэй. Ее можно расшифровать и как «Мы принимаем наркотики». Незапланированная поездка в «Секьюрити-сквер» до сих пор не давала ей покоя. Может, все-таки рассказать о ней кому-нибудь? Но если и рассказать, то кому? Может, лучше просто уехать? Но куда? Все, что ожидало ее этим субботним вечером, – это пустой мрачный дом.