Словно в густом и непроницаемом тумане я обернулся, наткнувшись на парочку: около сверкающей витрины стоял чёртов додик, а рядом с ним девушка. Присмотревшись, я узнал в ней подругу Алёны — Лизу. Причём живот Лизы явно указывал на то, что со дня на день она собиралась родить. Я так и застыл, сжимая в руках коробочку. Какого хрена? Он что у них один на двоих? Будто почувствовав на себе мой слишком пристальный и ошарашенный взгляд, Лиза повернулась. Всего через секунду радость на её лице сменилась неприязнью, а губы брезгливо скривились. Несомненно, она узнала меня. — Беляев? — практически выплюнула она. — Ну надо же! Вот так встреча! Тон её голоса был враждебным. Тут же повернулся додик, и, окинув меня внимательным взглядом, слегка приобнял Лизу за гигантских размеров талию. — И тебе привет, Лиза. — Я кивнул на её живот. — Поздравляю! А рядом, я так понимаю, счастливый папаша? Я перевёл взгляд на белобрысого, заметив кольцо на безымянном пальце. Выходит, они женаты. Неожиданно. Лиза же сощурила глаза, которые метали молнии. В меня. — Ты не поверишь, но есть отцы, которые не бросают своих детей! Не уезжают в Лондон! В общем, не поступают, как скоты! — её слова так и сочились ядом, что я попросту не знал, как на них реагировать. И почему она мне это говорила? Дурдом! — Успокойся, солнышко! Тебе нельзя волноваться! — зашептал ей на ухо белобрысый, ведя её на выход. — Давай мы заедем за серьгами в другой раз? Когда здесь будет поспокойнее. Я же стоял, продолжая смотреть им вслед. Какого хрена Лиза здесь нагородила? Каких детей? Кто их бросал? Причем здесь Лондон? И кого она назвала скотом? Меня? Явно же меня! Может, это беременность так на неё повлияла? И всё же её слова поразили меня не так сильно, как осознание того, что додик-то оказался семьянином. Да ещё и мужем Лизы. Как так вышло? Выходит, тогда, шесть лет назад, Алёна не соврала мне про этих двоих. 28 Паша. Шесть лет назад. — Па-ашка! — послышалось откуда-то сбоку, и наш разговор с Петром Николаевичем был вероломно прерван Аней. Она сразу же беззастенчиво повисла у меня на шее, вцепившись тонкими пальцами в плечи, и будто невзначай потёрлась об меня своей грудью, выглядывающей из глубокого декольте. — Вот я тебя и поймала! Ты так редко приезжаешь к родителям! Аня капризно надула свои губки, поглаживая мою руку чуть выше локтя. — Ладно, не буду вам мешать, молодёжь! — многозначительно усмехнулся Пётр Николаевич, и отошёл в сторону, оставив нас вдвоём. Я чуть отстранился от Ани, увеличивая расстояние между собой и её грудью, но Аня, словно клещ, снова вцепилась в меня. Запах её духов ворвался в лёгкие, заполонил собой рот, оставляя на языке горечь. — А скоро вообще ведь уедешь, да? — она растянула губы в обворожительной улыбке, снова ткнувшись в меня своей грудью. — Расскажешь, что там с твоей стажировкой в Лондоне? Я усмехнулся про себя. От меня она об этом не слышала, значит, ей рассказала мать. Ну разумеется! Они же с матерью выступали единым фронтом! — Рано об этом пока говорить, — уклонился от ответа я. — А ты знаешь, что осенью я тоже еду в Лондон? — слегка поглаживая пальчиками по моей груди, спросила она, а мне захотелось сбросить её руку. — Меня позвали на съемку для одного журнала. Сможем часто видеться. Здорово, правда? — Не то слово, — ответил я, лишь бы она больше не приставала со своими дурацкими вопросами. — Это судьба, Паш! Ты так не думаешь? — никак не унималась настырная девица. — Я не верю в судьбу, Ань. — Вот как? — Аня прищурила глаза, напоминая сейчас хищницу во время охоты. — Не ожидала, что снова увижу здесь эту Алёну. — Привыкай, — я перевёл на неё многозначительный взгляд. — Теперь она часто будет бывать здесь. — Неужели у вас всё так серьёзно? Не верю! — хихикнула Аня, покосившись в сторону голубоглазки, которая в этот момент разговаривала с Оксаной, и потягивала какой-то коктейль через трубочку. — А она знает, что ты уезжаешь? Не уверена, что эта новость обрадует её. — Я пока ещё не уехал, Ань, — ответил я, чуть скривившись. — Не торопи события. Ты позволишь, я оставлю тебя? Убрав с себя её пальцы, я вышел на улицу, и втянул через нос морозный воздух, который заставил меня взбодриться. В чём-то Аня была права. Мне и самому не давал покоя предстоящий отъезд, но я старался гнать эти мысли прочь, наслаждаясь обществом голубоглазки. Наверно, следовало поговорить с Алёнкой, и всё рассказать ей. Как она на это отреагирует? Расстроиться? Я усмехнулся, вместе с дыханием выпуская в воздух беловатые клубы. Несколько самонадеянно. С чего я так решил? Может, она пожелает мне счастливого пути и на этом всё. Ведь я совершенно не представлял, что она ко мне испытывает. Безусловно, я нравился ей, но хватит ли этой симпатии, чтобы она согласилась ждать меня? Стылый воздух бодрил, а тишина успокаивала, но побыть долго одному мне не удалось. Вскоре я услышал, как отворилась входная дверь. Кто-то вышел вслед за мной. Я уже решил, что эта Аня, и собирался уйти, но к счастью, увидел перед собой лицо матери. — Сынок, — проворковала она. — Ты не замёрзнешь здесь? — Я уже собирался обратно. — Знаешь, пока мы с тобой вдвоём… — начала мать, и мне совершенно не понравилось начало этого разговора. — Зачем ты привёл сюда эту Алёну? Мои брови удивлённо поползли вверх. — Потому что эта Алёна моя девушка! — Да брось ты, сынок! Не верю, что ты сейчас говоришь всерьёз! — мать отмахнулась от моих слов, словно от надоедливой мухи. — Неужели ты и правда считаешь, что она составит тебе достойную партию? — Да, считаю, — искренне ответил я. — А что не так с Алёной? — Нет, с ней всё хорошо, только… — Только что? Я начинал терять терпение. — Ну не пара она тебе! Не пара! Я понимаю, ты увлёкся. Да, она молодая, красивая, но я не вижу, что у вас с ней есть будущее. Ты пойми, не нашего она круга! — А это не тебе решать, мам! Мать цокнула. — Ты же знаешь, как давно я мечтала о вашей свадьбе с Анюткой! Вот кто станет тебе достойной женой! Ты подумай об этом, сынок! Взяв мать за руку, я улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз. — Мам, если тебе так сильно нравиться Аня, то и женись на ней сама! Секунду я позволил себе насладиться замешательством на её лице, а затем вернулся обратно в дом, где меня со всех сторон охватили музыка, разговоры и громкий смех. Алёна. Шесть лет назад. Уже давно перевалило за полночь, и я немного устала. Гости продолжали веселиться и танцевать. Возле бара разместились молодые девушки, которых развлекал Стас, двоюродный брат Паши. Елена Игоревна танцевала очередной медленный танец со своим мужем, крепко прижимаясь к нему. Паша куда-то исчез, хотя каких-то пять минут назад был рядом со мной. Весь вечер он не отходил от меня, всем вокруг демонстрируя наши далеко не дружеские отношения. Он делал это так открыто, что порой смущал меня. Я ещё раз окинула взглядом зал, с трудом подавляя зевоту. Решив, что он догадается, где меня искать, я поднялась из-за стола и под протяжное пение приглашённой певицы направилась в сторону лестницы. Мне почти удалось подняться на второй этаж, как неожиданно кто-то схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела рядом с собой Пашу. Он хмурился, поглядывая на меня. — Почему не сказала, что уходишь, голубоглазка? — Тебя не было рядом, а я устала, — ответила я, и снова зевнула. — Могла бы меня дождаться, — упрекнул он, продолжая идти рядом. Мы дошли до комнаты, и толкнув двери, я прошла внутрь. Паша зашёл следом. — Откуда мне знать, может, ты ещё собирался оставаться внизу, — а потом не удержалась и всё-таки добавила: — с Аней. На лице Паши промелькнуло замешательство, но вскоре его губы тронула нагловатая ухмылка. — Неужели ты ревнуешь, голубоглазка? — Вот ещё! — фыркнула я, но сама чувствовала, что моё лицо заливает краска. Да я же и впрямь ревновала. Стоило только вспомнить, как она тёрлась об него своими… Ухмылка моментально слетела с его губ. — Не волнуйся, Алёна, у тебя нет ни одного повода для ревности, потому что… Он замолчал, взглядом лаская моё лицо, и от этого взгляда мне стало невероятно жарко, а в горле пересохло. Я смочила губы кончиком языка, прежде чем продолжить разговор. — И почему же? — Какая-то неведомая сила будто подтолкнула меня задать этот вопрос. Паша не произнёс ни слова, но это и не было нужно. В его глазах я ясно видела ответ на свой вопрос. В груди стало разливаться тепло, томительное и волнующее. Сердце загрохотало, а когда Паша опустил руку на мою талию, я забыла как дышать.