— Ммм, — он потянул носом около моей шеи, и по коже пронёсся целый табун мурашек. — Как соблазнительно эта ведьма пахнет! Я обязан попробовать её. Он говорил всё это таким тоном, что я и впрямь почувствовала себя лакомым кусочком, в который он собирался впиться зубами. В глубине его тёмных омутов, обрамлённых длинными ресницами, я увидела странный блеск, который отчего-то заставил меня затрепетать. Затем он рукой отвёл назад мои волосы, оголяя шею, и склонился ближе ко мне. Я стояла, будто находилась под гипнозом, будто он и впрямь вампир, лишивший меня способности ясно мыслить и двигаться. Иначе я никак не могу объяснить своё заторможенное состояние. Его горячее дыхание опалило мне ключицу, а потом его тёплые губы коснулись моей кожи. Нежно, едва ощутимо, но во мне словно пламя вспыхнуло, необузданное и обжигающее. Не получив сопротивления, он стал покрывать мою шею влажными поцелуями, заставляя каждый нерв в моём теле дрожать. Моё дыхание сделалось частым и тяжёлым, и в какой-то момент я прикрыла веки, отдаваясь во власть его губ. Мне было хорошо. Я и сама не заметила, как руки Паши легли мне на талию, прижимая ближе к себе. Моё тело было одновременно лёгким и тяжёлым, непонятные, неизведанные ранее эмоций переполняли меня. Его губы уже переместились на мои скулы, а потом я почувствовала их невесомое прикосновение к своим губам. В голове будто засигналили красные лампочки, оповещая меня об опасности. Почему я вообще здесь стою и позволяю ему касаться себя? Я наверно совсем из ума выжила! Оттолкнув Пашу, я бегом побежала оттуда, и мои торопливые шаги гулким эхом отдавались в пустом коридоре. Я выскочила в зал, где грохотала музыка, словно за мной гнались все демона ада. Лицо пылало, сердце рвалось наружу, а с губ едва слетали вразумительные слова, и, найдя Лизку, я с большим трудом сообщила ей, что мне срочно нужно домой. — Что-то случилось, Алён? У тебя такие глаза безумные, — всполошилась Лиза. — Может, пойти с тобой? — Нет, — заверила я её, — не стоит. Всё в порядке, просто мама… В общем, мне нужно домой. Я тебе завтра всё расскажу, — пообещала я подруге, и покинула шумный зал, ощущая на себе взгляд Лизки, в котором тревога перемешалась с удивлением. Взяв свою куртку из раздевалки, я вышла на улицу и достала телефон, собираясь вызвать такси. На улице было по-осеннему холодно, но мне нравилось. Это остудило мои разгорячённые щёки, которые просто пылали. Кожа на шее в тех местах, где её касались губы Паши, продолжала гореть, а меня затопил стыд. Почему я не остановила его раньше? Стояла и таяла от его прикосновений, как дура! Скольких он вот так прижимал к стене в том самом коридоре? Скольких целовал так же, как и тебя? Дура ты и есть, Алёна! Самая настоящая дура! Пока я искала в списке контактов нужный номер, рядом со мной притормозила уже знакомая чёрная БМВ, и нехорошее предчувствие охватило меня, а стоило из салона выйти Паше, оно лишь усилилось. Да что ему снова нужно? — Я подвезу тебя, — сказал он, и даже не спросив моего разрешения, усадил меня на пассажирское сидение рядом с водителем. Уверенными движениями рук он пристегнул ремень безопасности, и захлопнул дверь. Оказавшись в салоне, Паша нажал на кнопку блокировки, отрезая любые пути к отступлению, и машина плавно тронулась. — Замёрзла? — обеспокоенно спросил он, а смогла лишь растерянно моргнуть. — Куда тебя везти? — Я вообще-то могу сама добраться, — сказала я, словно оттаяв в тепле салона, — не нужно было так делать. — Хм, — усмехнулся Паша, неторопливо ведя машину, — могла, но уже поздно. Вдруг тебя кто-нибудь обидит. — Слушай, Паш, чего ты хочешь? — смочив губы кончиком языка, спросила я, разглядывая чёткий профиль водителя. Прямой нос, чувственная линия губ, волевой подбородок. Он был в той же чёрной рубашке, даже куртку не накинул. — Тебя, — совершенно серьёзно ответил он, вдавливая педаль газа в пол, — тебя, Алёна. 9 Алёна. Шесть лет назад. Я стояла перед преподавателем истории, разглядывая его отвратительную лысеющую голову, прикрытую с одной стороны ещё имеющимися остатками тонких волос. Бордовая рубашка, которую он носил, не снимая, отвратительно пахла потом, и этот запах наполнил собой всю аудиторию. — Вы же умная девушка, Алёна, должны всё понимать, — складывая тонкие губы в отвратительной улыбке, проговорил историк. — Без зачёта вас не допустят к сессии. Он постучал указательным пальцем по своему столу, смотря прямо мне в глаза, а затем закрыл тетрадь, где была написана сумма, которую Пешков запросил у меня за экзамен. — Пока можете быть свободны, Алёна, и жду вас на следующей неделе. Надеюсь, к тому времени вы подготовитесь лучше, — протянул мне Пешков, и кивнул в сторону двери, намекая на то, что разговор окончен. На негнущихся ногах я поплелась в сторону выхода, желая поскорее оказаться как можно дальше от Пешкова. Моя голова гудела от напряжения и разочарования. Этот вонючий гад запросил за свой экзамен деньги! Вот мразь! Когда я услышала его намёки, то не поверила своим ушам. Вот так, без стеснения требовать деньги со студентов. И я ведь знала, что смогу сдать сама, но он разрушил все мои иллюзии, заявив, что завалит меня на экзамене, если я откажусь платить. Я кипела от возмущения, злости и обиды, сворачивая в сторону женского туалета. Сейчас шли пары, и в коридорах было пусто. Я брела вперёд, вспоминая наш разговор с Юлей. А ведь она нас с Лизкой предупреждала на счёт Пешкова, но тогда я не восприняла её слова всерьёз. А теперь этот гад решил нажиться на новых студентах. Откуда у меня такая сумма? Даже если мама отдаст всю свою зарплату медсестры, мне всё равно не хватит. Да и не стану я у неё ничего просить! Я просто не могу! Но Пешков прав. Без его экзамена меня не допустят к сессии. Нужно что-нибудь придумать. Может, мне устроиться на работу? А куда? Куда меня возьмут без образования? Да и работать я смогу только после учёбы. Сумма нужна не маленькая. Где мне заплатят такие деньги? Я предполагала где, но этот вид заработка был для меня совершенно не приемлем. Размышляя на ходу, я добралась, наконец, до туалета. Войдя внутрь, я проверила наличие здесь посторонних, но в кабинках было пусто. Подойдя к раковине, я открыла кран на полную мощность, и плеснула себе в лицо прохладную воду. Она стекала по моему лицу, остудив разгорячённую кожу. Шум воды успокаивал. Постояв так некоторое время, приходя в себя, я закрыла кран. Подняв голову, я взглянула на своё отражение в зеркало, и едва не закричала от испуга. Позади себя я поймала отражение Белякова. Он стоял, заложив большие пальцы рук в карманы, и смотрел на меня. Да он издевается! — Что-то ты зачастил в женский туалет, — сказала я ему, когда оцепенение прошло. — Да, приходиться, — ответил он, и уголок его чувственных губ пополз вверх. Я вытерла руки салфетками, краешком глаз наблюдая за ним, а он всё так и стоял, пялясь на меня. Я до сих пор не могла забыть нашу совместную поездку ко мне домой после той вечеринки. К счастью, Паша просто подвёз меня, не предпринимая никаких попыток вновь поцеловать. Минус в том, что теперь он знал, где я живу. И это немного настораживало. Выбросив использованную бумагу, я пошла на выход, но он не сдвинулся с места, преградив мне дорогу своим телом. — Мне нужно на пару, Паш, — устало проговорила я. У меня не было настроения играть с ним в его глупые игры. Не сейчас. — Я видел, как ты выбегала из кабинета историка, — сверля меня проникновенным взглядом, выдал он. — И что? Ты теперь вознамерился следить за мной? Хотя о чём это я? Ежедневная слежка ведётся с сентября! — Уверен, что он намекал тебе на взятку за зачёт, — сделав шаг ближе ко мне, сказал он. Я замерла на месте, теряясь под пристальным взглядом его карих глаз. Он склонился ещё ниже, сократив и без того крошечное расстояние, что разделяло нас, и теперь его лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего лица. — Думаю, я могу тебе помочь, голубоглазка, — проговорил он, обдав меня горячим дыханием. Ага, как же! Тоже мне помощник нашёлся! Хотя, вроде Юля говорила, что он уже помогал кому-то с Пешковым. Поймав себя на этой мысли, я тряхнула головой. Уверенна, взамен он что-нибудь обязательно попросит. — Мне не нужна твоя помощь, — ответила я, и, обойдя его, направилась в сторону выхода. — Неужели собираешься платить? — донеслось мне в спину, и, закусив губу, я остановилась. — Сумма ведь не маленькая. Без обид, но не уверен, что она у тебя есть. А без его экзамена тебя отчислят, это ясно как день. Что тогда? Мне не хотелось признавать, но Паша был прав. Прав во всём. Этот Пешков мог подпортить мне жизнь основательно. Что я скажу маме? Она так хотела, чтобы я закончила университет. Разве я могла подвести её? Я знала ответ на этот вопрос. Нет. Не могла. Засунув гордость поглубже, откуда её было не так заметно, я медленно повернулась к Белякову. — И что ты предлагаешь? — спросила я хриплым голосом. Его губы растянулись в дьявольской улыбке, и в тот момент я поняла, что ввязываюсь во что-то нехорошее, в то, что мне точно не понравиться. Я словно продавала сейчас свою душу, и покупатель был не самым честным. По крайней мере, так мне казалось. — Я улажу вопрос с Пешковым, — ответил Паша, а я всё ждала продолжения его фразы. Я была уверенна, что она точно последует, но он отчего-то молчал, и тогда я не выдержала. Вскинув вверх бровь, я спросила: — И что я должна буду сделать взамен? — Да сущий пустяк, — заявил он с совершенно невинным видом. Я продолжала смотреть на него, ожидая, когда он озвучит цену за свою «бескорыстную» помощь. — Я решу вопрос с Пешковым, а ты сходишь со мной на свидание, — сказал Паша. — По-моему, ничего сложного в этом нет. — Я так и знала! — усмехнулась я, и рванула в сторону выхода, но Паша схватил меня за руку. Пальцы сжались на моём запястье, и кожу под ними закололо. — Пусти! — отрезала я, пытаясь высвободить руку. — Неужели ты не согласишься? Это ведь всего лишь свидание, Алён, — увещевал он меня, поглаживая голубоватую венку на запястье. Мой пульс взлетел вверх, разогнавшись до безумной скорости. — На кону твоя учёба здесь. Соглашайся, голубоглазка, — словно змей-искуситель уговаривал он меня. Да, моя учёба. Для меня сейчас только это и было важно. Может, согласиться? Да разве я не смогу вытерпеть пару часов общество Беляева, пока мы будем торчать в какой-нибудь кафешке? Смогу. Наверно. А он мне поможет с Пешковым. Это ведь такая ничтожная плата, правда? — Хорошо, Беляев, я согласна, — высвободив свою ладонь, сказала я. — Но без твоих шуточек, ясно? — Разумеется! — он поднял вверх большие пальцы. — Для тебя я сделаю исключение и побуду паинькой. Ты не пожалеешь, Алён, обещаю! Что-то мне подсказывало, что всё будет как раз наоборот, и, смотря на довольную физиономию Беляева, я уже жалела, что ввязалась в эту сомнительную авантюру. 10 Алёна. Наши дни. Сегодня была пятница, и впереди, как манна небесная, маячили долгожданные выходные. Я облегчённо выдохнула, предвкушая два дня, которые смогу провести вместе с Вадимом. Я давно обещала сводить его в парк аттракционов, и видимо настала пора осуществить задуманное, тем более синоптики прогнозировали, что завтра нас ожидает солнечный денёк. Приятным бонусом шло ещё и то, что целых два дня мне не придётся видеть пренебрежительное выражение лица главного редактора, и, положа руку на сердце, я даже не знала, что меня радовало больше. Эта рабочая неделя, напоминающая жуткие каникулы в аду, оказалась самой длинной на моей памяти, а уж сколько нервных клеток за это время я сгубила и подумать страшно! И всё благодаря стараниям Беляева Павла Андреевича. Он словно задался целью извести меня, и с рвением приступил к её исполнению. На каждом утреннем совещании, где мы обсуждали текущие вопросы издательства, он намеренно игнорировал меня и все выдвинутые мной идеи, поэтому уже в четверг я сидела молча. Что толку надрываться? Как же, Господин Главный Редактор не соизволит даже повернуться в мою сторону! Я так злилась, что порой мне хотелось вцепиться ему в горло, и держать там руки до тех пор, пока его лицо не посинеет. Но хуже всего мне приходилось, когда мы сталкивались с ним в коридоре. Пронзительный взгляд его тёмно-карих глаз заставлял моё бедное сердечко отбивать чечётку где-то в горле, а уж если он случайно подходил ко мне ближе, чем на полметра… Ух, и так продолжалось всю неделю. Наверно, только слепой не заметил «особого» отношения, которого я удостоилась, а уж Лена, у которой, казалось, был нюх на такие вещи, смекнула сразу что к чему. Как-то с утра, зажав меня в углу кафетерия на нашем этаже, она выдала: — Слушай, Алён, ты, конечно, можешь и дальше отмалчиваться, но меня не проведешь, — она отхлебнула ароматный напиток. — Признавайся, что между тобой и Павлом Андреевичем было? Вас же явно связывает не только учёба в одном университете. Я едва не застонала, проклиная Лену за её прозорливость.