- Их не будет. Я уже устала говорить тебе. Они попрошайничают на дороге, потому что в это время люди едут с работы и рады дать пару долларов бродягам, которые заявляют, что у них сломалась машина. Как только они не поймут? Там нет машины. У бродяг не бывает машин. - Мне нравится ваша уверенность. - Ладно. Ты мне не веришь? Мы можем сначала проверить дорогу, чтобы убедиться, что все три боггарта там. Лагерь пустой, мы идем туда и забираем вещи. Десять минут, и все. Я почувствовала, как беспокойство поднимается у меня в животе, как тошнота. - Это плохая идея. - У тебя есть получше? Когда я не ответила, она продолжила предупреждающим тоном: - Ты не поможешь, мы найдем кого-нибудь другого. Я хочу этот рюкзак и я его получу. - Да ладно тебе, Перл. Может, перестанешь? Это просто смешно. Если тебе так нужен рюкзак, можешь купить в армейском магазине. - Не такой, как этот. - И почему? Она отвела глаза. - Тебе не нужно знать. - Что, там есть секретное отделение, где Терренс хранил свое волшебное кольцо? - Смейся, смейся. Этот рюкзак ценный. - Я не сдвинусь на миллиметр, пока не скажешь, в чем дело. Феликс перевел взгляд с меня на Перл и обратно. - Ее уста запечатаны. Но мои — нет. Перл покосилась на него. - Ты заткнешься, или нет? У нас тут разговор, который тебя не касается. Феликс наклонился ближе ко мне с гордой улыбкой, как маленький ребенок, который клянется направо и налево, что может хранить секреты. Перл стукнула его по голове, но было уже поздно. - В рюкзаке Терренс спрятал ключ от своего депозитного ящика. - Депозитный ящик, - повторила я. - Как в банке, - объяснил Феликс, чтобы уточнить, что не в прачечной. Я закрыла глаза и дала своей голове погрузиться в отчаяние. Если у Терренса было завещание... которое, как заявил Данди, у него было... он, наверное, хранил его в депозитном ящике. В котором может еще содержаться информация о его бывшей жене и детях и последние пожелания о том, как поступить с его останками. Это было именно то, что я разыскивала последние четыре дня. - Не знаю, как я умудрилась вляпаться в такое дерьмо. - Молодец, девка! Теперь дело говоришь, - сказала Перл. 8 Я села за руль. Феликс проскользнул на заднее сиденье, а Перл потушила сигарету о подошву и устроилась впереди. Я чувствовала трепыхание в груди, как будто проглотила колибри. Отъехала от тротуара, свернула направо, на Милагро и поехала по полосе, идущей параллельно шоссе и позволяющей машинам вливаться в движение на юг. Чтобы все проверить, я свернула на первом съезде, который был недалеко от птичьего заповедника. Никогда не видела, чтобы попрошайки работали именно в этом месте и сейчас поняла, почему. Этот съезд с шоссе был слишком близко к их дому. Если поблизости покажется патрульная машина, нельзя было исчезнуть, не рискуя привлечь внимание к своему лагерю. Когда позволило движение, я развернулась и въехала на дорогу, ведущую на шоссе, которая была чиста от попрошаек, как и остальные подобные въезды. Думаю, причина в том, что люди, въезжающие на шоссе сосредоточены на цели своей поездки и не склонны останавливаться для пожертвования, в то время как съезжающие с него должны останавливаться у светофоров и имеют больше времени для чтения умоляющих о помощи плакатиков и поэтому больше склонны полезть за кошельком. Я проехала по вытянутой восьмерке, километра полтора в длину, изучая съезды с шоссе, где обычно стояли боггарты. Я заметила, что легко переняла термин Перл, обозначающий попрошаек, который казался подходящим и точным. Я не верила в то, что они были «злыми феями». Я даже не была уверена, что они были злыми, но слово «боггарты» хорошо подходило, чтобы описать минибанду головорезов. Разъезжая туда-сюда, мы заметили двоих из них. Я вернулась через съезд на бульвар Кабана и притормозила на выезде. У подножия склона, совершенно точно, стоял третий боггарт, с потрепанным картонным плакатом в руках. Грубо написанный карандашом, он гласил: Обездоленный и голодный Благодарен за любое скромное пожертвование Благослови вас Бог - Это тот, который забрал рюкзак, - сказала Перл. Я отдала ему должное за отсутствие ошибок. Только мельком взглянув налево, я уперлась взглядом в машину впереди. Я его уже запомнила. Он был высоким, с мышечной массой атлета, чьи лучшие дни уже позади. Я прикинула, что его рост был чуть больше метра восьмидесяти, а тело в свое время накачано не без помощи стероидов. Его голова была обрита, и он носил красную бейсболку, которую время от времени снимал, приглаживал свою лысую макушку и надевал обратно. На нем были джинсы и красная фланелевая рубашка, потертая на локтях, но в остальном выглядевшая как подходящая защита от холода. Его лицо ничего не выражало, никакой негативной реакции на тех, кто проезжал, не сделав взнос. Может быть, в следующий раз эти жмоты почувствуют себя достаточно виноватыми, чтобы протянуть доллар. Пока что он был готов стоять там без жалоб, пока какой-нибудь праведный водитель не подаст ему деньги через окошко. И Перл на переднем сиденье и Феликс на заднем повернули головы вправо, как будто изучали вид из окна. Краем глаза я видела, как взгляд боггарта скользнул в нашу сторону и остановился на Перл, бросающейся в глаза своими размерами и подозрительной черной вязаной шапочкой. Он поморщился при взгляде на нее. У него не было совершенно никакой причины считать, что мы задумали что-то дурное. Но, опять же, как для любого параноика, у него не было причины считать, что не задумали. Он смотрел вслед нашей машине, когда я свернула на бульвар Кабана. Может быть, он восхищался голубым «мустангом» 1970 года, но я сомневалась. Я проехала дальше и повернула направо у первого светофора. Улица вела к зоопарку, который был уже закрыт. Въезд был загорожен деревянным шлагбаумом. Стоянка была пуста, и даже на расстоянии мне было видно, что металлические ворота заперты. Турникеты за ними были в тени. Феликс наклонился вперед, облокотился на переднее сиденье и сказал мне в ухо: - Поезжайте дальше по этой дороге, в сторону Милагро. Я сделала, как велено, размышляя, так ли чувствует себя участник ограбления банка, которму поручили вести машину при побеге с места преступления. Через пару кварталов на углу располагался овощной рынок. Он работал семь дней в неделю, с большой парковкой в дальнем конце. Я проезжала мимо него много раз. Я даже иногда покупала там что-то, привлеченная щедро разложенными овощами и фруктами. Проезжая мимо, я почувствовала запах сельдерея — клянусь, я могу унюхать сельдерей за полквартала - и пожелала съесть миску домашнего овощного супа, вместо того, чтобы сидеть в машине с парочкой бездомных, от которых воняло табаком. Я свернула на Милагро, а потом — на стоянку. Рельсы тихоокеанской железной дороги пролегали между шоссе и дальним краем стоянки, которая была покрыта смесью гравия и асфальта. Десяток машин стоял поближе к рынку, но остальная часть стоянки была пустой. Я проехала в дальний конец, где увидела, как тротуар переходит в узкую дорогу, которая змеилась вверх по склону и пропадала из вида. Я поехала по ней. Холм круто поднимался, деревья по обеим сторонам дороги образовывали навес над головой. Дорога была слишком узкой, чтобы разъехались две машины, но я не представляла себе здесь особого движения. Я ехала со скоростью, может быть, три километра в час, отмечая постройки зоопарка, которые появлялись справа. Было странно видеть их с этой стороны. В то время как места для публики были отмечены дорожками вокруг мест обитания животных, в тылу все было подчинено бизнесу: гаражи и склады, куски ограды, которые можно было передвинуть и закрепить там, где понадобится, грузовики, экскаваторы и погрузчики, искусственные тропические растения и искусственные валуны, которые можно использовать, чтобы создать иллюзию дикой природы. Ребенком я каталась на детском поезде вокруг зоопарка, так что видела кусочки этих внутренних работ. Перл указала мне место, которое она считала ближайшим к лагерю. - Ты лучше разверни машину, на случай, если придется сваливать по-быстрому. - Куда спешить? Парней нету. - А вдруг они придут, это все, что я хочу сказать. Прелестно, подумала я. Я бы хотела найти место, где пописать, но было уже поздно, и желание, наверно, было вызвано тем, что у меня расшалились нервы. Места для разворота было немного. Я смогла это сделать, только подав до предела назад и продвигаясь вперед по сантиметру, когда Феликс, стоя там, где я могла его видеть в заднее и боковое зеркала, подавал руками сигналы, налево, направо и стоп. Дать парню оранжевый пластмассовый жезл, и он смог бы подавать такие же знаки летчику, подводящему самолет ко входу. Развернув машину на 180 градусов, я выключила двигатель и вышла. Ограда была из прочной сетки, с залитыми в бетон столбиками через три с половиной метра. Кто-то воспользовался кусачками, чтобы разрезать часть сетки вверх вдоль столба. Секция сетки до сих пор была отогнута там, где ею пользовались. Я сразу вспомнила школьную геометрию, которая, как я думала, никогда не понадобится мне в реальной жизни. Земля и столбик составляли прямой угол, с гипотенузой 90 сантиметров. Перл явно была шире, и я сомневалась, как ей удастся просочиться в щель. Однако, все это проникновение было ее горячей идеей, и я не собиралась предлагать себя на ее место. Было похоже, что этим запасным выходом не пользовались долгое время.Трава была густой, а земля под ногами рыхлой, натуральный перегной из листьев и коры. Пахло гнилью, но не плоти, а растительности. Мы с Феликсом потянули вверх плохо гнущуюся сетку, а Перл встала на четвереньки, а потом легла на живот. Это поза не сделала ее меньше или компактнее. Ее куртка из фальшивой кожи добавляла объем. Грубо обрезанные края сетки образовали зубчатую линию. Некоторые зубцы смотрели вверх, некоторые — вниз, как зубцы на выезде с автостоянки, удерживающие тебя от желания передумать и вернуться назад. - Почему ты не снимешь куртку? - спросил Феликс. - Почему бы тебе не закрыть свою пасть и не дать мне делать, как я хочу? Мы с Феликсом обменялись взглядом, и он пожал плечами. Ей удалось с трудом протиснуться в щель, а мы предпочли воздержаться от советов. Она поднялась на ноги по другую сторону ограды и отряхнула землю и траву. Феликс оставил меня держать сетку, пока он проскользнул вслед за Перл. Они начали спускаться с холма, поскальзываясь на мягком грунте.Через несколько метров они исчезли в путанице из молодых деревьев, упавших стволов и травы. Некоторое время я слышала шуршание и топот. Перл пыхтела и ворчала, но потом звуки стали приглушенными и неинформативными. Она сказала, что рюкзак Терренса повешен на дерево, а его книги сложены в водонепроницаемый ящик. Как бы она смогла нести и то и другое? Остальные его вещи, видимо, были сложены в мешки, и я представила себе, как она тащит их в гору. Конечно, они с Феликсом могут сделать больше, чем одну ходку. Ее заявление, что работа займет десять минут, было явным абсурдом. Почему планы других так часто кажутся нам дурацкими, в то время как наши собственные всегда имеют смысл? Я взглянула на часы. Еще не прошло и минуты, а ощущалось, как десять. Дорога, где мы видели ближайшего попрошайку, была в десяти минутах ходьбы, если он решит оставить свой пост и вернуться в лагерь. Со своего наблюдательного поста я могла видеть часть бульвара Кабана и часть стоянки напротив кафе Кальенте. Я видела, как подъехала и остановилась машина. Вышла женщина со складной коляской и посадила в нее ребенка. С такого расстояния она казалась размером в сантиметр, как эльф. Я встала поближе к ограде, прильнув к ней, как узник, желающий освободиться. Всматривалась в заросли деревьев на склоне холма, но ничего не видела. Дорожные звуки не нарушали тишину. Сверху и сзади служил буфером зоопарк, приглушая шум океана. Склон передо мной спускался метров на двести. Потом следовал другой подъем, до рельсов железной дороги, которых не было видно за кустами и деревьями. Бессознательно, я пыталась прикинуть вероятность преждевременного появления ближайшего бродяги. По мне, шансы были неопределенными. Я представила, что раньше боггарты видели Терренса с Данди, Перл и Феликсом, сидящих на траве с сигаретами, или передающих друг другу бутылку вина. Бездомные были разделены на небольшие группы, не обязательно дружелюбные друг к другу, но и не враждебные. При обычных обстоятельствах боггарты, наверное, не стали бы воровать тележку другого парня, но смерть нарушила баланс социального порядка, и они использовали это для собственной выгоды. Почему тогда им не пришло в голову, что приятели Терренса могут попытаться вернуть украденное? Как будто в ответ, я увидела красное пятно на стоянке внизу, точку с запятой из бейсболки и фланелевой рубашки, которые появлялись и исчезали так быстро, что я заморгала. Показалось? Я так не думала. Попробовала позвать: - Эй, Перл? Растительность была такой густой, что слова застряли в ней, приклеились, как плакат, возвещавший о моей тревоге. Насколько я могу судить, звук не преодолел даже метра.