- Он встречался с вашими сестрами во время того визита? - Конечно. Вы, наверное, уже об этом знаете, раз полностью купились на его версию. Он сказал, что хочет с ними поговорить, и я, как идиот, рассказал, где работает Анна. Он тоже пришел пьяный и окончательно опозорился. Анна так разозлилась, что месяц со мной не разговаривала. Теперь нас вычеркнули из завещания, как будто мы что-то ему сделали, а не наоборот. - Итон, честно, я ни в чем вас не обвиняю. - Зачем бы вам? Вы тут ни при чем. Вот что я скажу. Он умер для меня, когда отправился в Соледад. С тех пор я вычеркнул его из своей жизни, и Анна и Эллен тоже. Черт с ним. Мне не нужны его деньги. Может их засунуть в свою дохлую задницу. Я решила, что будет мудрым держать дальнейшие комментарии при себе. Все, что я скажу, только подольет бензина в костер. Итон уставился на меня. - Так это все? Мы закончили? Неуверенно, я сказала: - Там есть некоторые личные вещи, которые он хотел передать вам. Они еще в его депозитном ящике, к которому у меня нет доступа до слушаний в декабре. Я могу прислать их вам, когда будет можно. - Личные вещи? - Он написал и иллюстрировал альбом для каждого из вас. Съедобные растения Калифорнии и полевые цветы. Я снова покраснела, потому что это звучало совсем глупо. - Как книжка-раскраска? Не могу дождаться. Кстати, куда пойдут деньги? Забыл спросить. Он их раздал? Пожертвовал на благородное дело, чтобы хорошо выглядеть за наш счет? - Он оставил их мне. - Что? - Он оставил мне деньги. - Все? Кивать было излишним. Он прочел подтверждение на моем лице. За моей спиной открылась входная дверь и вошла старшая девочка с огромным рюкзаком. У нее были темные глаза, а длинные темные волосы, наверное, были аккуратно причесаны, когда она уходила в школу утром. Теперь некотрые пряди торчали, остальные спутались. Я была так благодарна девочке, что мне хотелось ее расцеловать, хотя я и не помнила, как ее зовут. - Привет, Аманда, - сказал Итон. - Привет, папа. - Как в школе? - Нормально. - Хочешь перекусить, возьми печенье, но поделись со Скотти и Бинк, ладно? - Ладно. Она исчезла в кухне и появилсь с коробкой печенья. Достала печенье с финиками и зажала в зубах .Села за детский столик, открыла рюкзак и вытащила домашнюю работу.Бинки подтянулась, держась за ножку стола, и хлопнула ладошкой по тетради. Потом начала возить ее туда-сюда. - Папа, Бинки рвет мою тетрадку. - Она ничего не делает. - Она ее помнет, и я получу плохую отметку. Казалось, Итон не слушает, но Скотт поднялся и обхватил Бинки сзади за талию. Он приподнял ее и понес в нашем направлении. Я боялась, что он надорвет себе спину, но может быть, в таком возрасте он был настолько гибким, что поднятие половины его веса не причиняло вреда. Он прислонил ее к кофейному столику и вернулся к своим делам. Она ухватилась за край, моментально отвлекшись на открытый синий фломастер, который прихватила по дороге. Меня поразило, как Итон управляется с ними, со знанием дела, но особо не вмешиваясь. Надо признать, что ни одна из собак не залаяла и не прыгнула на меня, и никто из детей не плакал, не кричал и не визжал. Мне уже они нравились. Пока что я заметила, что фломастер раскрасил губы и язык Бинки в цвет голубики. Конечно, производители использовали неядовитые чернила, поскольку фломастеры были предназначены для детей. Я взглянула на Итона. - Это ничего? Он протянул руку и отобрал фломастер. Я ожидала рев, но девочка переключилсь на дверную ручку. Я вытащила из сумки конверт. - Здесь копия завещания и пара форм, которые я заполнила. Слушание будет в декабре, если вы захотите оспорить условия завещания. Итон обхватил голову руками, слегка раскачиваясь. - Это слишком. Господи, я не могу поверить. Я положила конверт на столик. - Еще кое-что, пока я здесь. Итон посмотрел на меня, поморщившись. - Что? - Я хотела узнать, что вы собираетесь делать с его останками? - Его останками? Вы имеете в виду труп? Вы шутите. Мне наплевать! - Я подумала, что вы захотите принять участие в решениях о его похоронах. Я отложила распоряжения, пока не поговорю с вами. - Делайте, что хотите. Только не думайте, что я дам хотя бы паршивый цент. - Вы не хотите сначала поговрить с Анной и Эллен? - И вывалить все это на них? Звучит весело. - Если вы скажете, как с ними связаться, я сама им все объясню. - Я не собираюсь вам ничего говорить. Почему я должен вам помогать? Вы — крутой детектив. Сами найдете. - Моя визитка в конверте... - Леди, может вы уже прекратите? Дайте мне отдохнуть. Это и так унизительно. - Спасибо за ваше время, - пробормотала я, вставая. Бинки уже ухватила конверт, пытаясь засунуть его в рот, без особого успеха. Она разглядывала его, будто примеряясь для следующей попытки. Итон отнял его и толкнул в мою сторону. - Заберите эту чертову штуку. На этот раз лицо девочки сморщилось, и она заревела. Я оставила конверт на полу, где он очутился. - Я остановилась в Трифти Лодж, если понадоблюсь. - Не понадобитесь. Просто уходите, и не выпустите собак. 16 Я постояла на крыльце, давая нервам успокоиться. Можно было поздравить себя с поразительной эффективностью. Еще только 3.10, а мне уже поднесли мою задницу на тарелочке. Обычно я сажусь в машину и делаю заметки, пока разговор свеж в памяти. Вместо этого я села в «мустанг», проехала полквартала, свернула за угол, а потом остановилась. Глубоко вздохнула и выдохнула. Встреча явно не прошла удачно. Прокрутила в голове разговор, обдумывая альтернативные ответы, но не могла придумать такие, которые сослужили бы мне лучшую службу, чем те, которые я озвучила тогда. Я надеялась узнать у Итона, как связаться с Анной, но теперь это было невозможно. Произнесла цепочку проклятий, призывая совершить нехорошие действия из четырех букв. Слова с таким удовольствием слетели с языка. Не помогло. Я не знала, что еще можно сделать, поэтому направилась назад, в мотель. Это была моя вторая ошибка, в числе многих. Трифти Лодж, будучи дешевым, был жалким местом. Когда я подъехала, моя машина оказалась единственной на стоянке. Может быть, прошел слух, что что-то здесь не так? Почему никто другой не остановился в этом мотеле? Значит, они все знали что-то, чего не знала я. Отперла дверь и вошла в комнату. Я не стала включать свет, и даже в это время дня в комнате было темно. Частично это объяснялолсь тем, что шторы были задернуты, закрывая выдающийся вид на автомобильную стоянку. Я подошла к окну и дернула несколько раз за шнур, но шторы отказывались открываться. Зашла в ванную, включила свет и уставилась на себя в зеркало. Почему я чувствовала себя такой виноватой? Почему я упрекаю себя, когда невозможно было «по-хорошему» собщить те новости, которыми меня призвали «поделиться». Я знала, что у меня ничего не получится, еще до поездки в Бэйкерсфилд. Итон не смог признать, что он хоть в какой-то степени ответственен за боль и разочарование, которые причинил отцу, и не был готов признать роль, которую сыграл в изменении завещания. Я понимала его негодование. После лет унижений, которые он испытал, это было последним ударом. Во время последнего визита отец говорил о деньгах, и хотя Итон говорил себе, что ему нет дела, идея задержалась на периферии его сознания. Когда на вас сваливается такая удача, вы обязательно начнете фантазировать, что сможете сделать. Даже если разделить деньги на три части, он все равно мог ожидать около двухсот тысяч. Я могла понять это, но меня удивил цинизм, который проявил Итон по поводу освобождения отца из тюрьмы. Видимо, несмотря на реальные факты, он до сих пор верил, что его отец был причастен к похищению и убийству девочки. Что бы то ни было, я должна была пострадать от такой же сцены еще дважды, с Эллен и с Анной. Я предполагала, что Итон поделился с ними новостями при первой возможности, но не могла быть уверена в этом. У меня была возможность уведомить обеих по почте, но я до сих пор лелеяла надежду, что смогу смягчить удар, если поговорю с ними лично. Не то, чтобы мне пока это удавалось. Но, проделав 250 километров, я решила, что стоит попробовать. Если повезет, я не увижу этих троих больше никогда в жизни.