- Я принесу вам лимонада, - сказала Элис. - Ты можешь рассказать Кинси про сад. И мне: - Лолли придумала дизайн для клумб, когда переехала жить со мной, и мы стараемся поддерживать их в форме. Я сейчас вернусь. Она вернулась в дом, оставив меня наедине с Лолли, которая выглядела на все свои восемьдесят шесть лет, костлявая и худая, с широкими плечами и широким животом, который исчезал в районе талии. Ее глаза были похоронены в мягких складках. На ней было хлопчатобумажное платье со старомодным выцветшим рисунком в голубых и розовых тонах. На ногах были непрозрачные бежевые чулки и сандалии с широкими ремешками. На коленях у нее стоял дуршлаг, и она лущила горох, хотя результатом была смесь из разорванных и сломанных стручков, с редким проблеском ярко-зеленых горошин. Иногда она бросала взгляд вниз, озадаченная видом, но неспособная исправить ошибку. Ее выражение было таким, которое она, наверное, использовала для большинства случаев: приятное, но сосредоточенное, как у человека, который путешествует в чужой стране, не зная языка, и поэтому надеется избежать разговоров. Она бросила беспокойный взгляд на дверь и наклонилась ближе. - Кто эта женщина? - Ваша кузина, Элис. Ваша мать и ее были сестрами. Лолли выглядела обеспокоенной. - Элис молодая. Эта женщина старая. Она вселилась в мой дом и теперь мной командует. Какое она имеет право командовать? Я отстранилась от происходящего, быстро обдумывая ситуацию. Мой сосед Гас оказался в руках нечестной сиделки, которая действовала тем же способом, заявляя о психологических проблемах там, где их не было. Если бы Гас пожаловался кому-то на плохое обращение, слушатель приписал бы это его ментальному состоянию. Я не знала, говорит ли Лолли правду. С другой стороны, если Элис действительно посторонний человек, который злоупотребляет положением пожилой женщины, она бы не разрешила мне навестить Лолли, разве нет? - Я только что с ней познакомилась. Я позвонила и спросила, можно ли мне прийти, и она согласилась. - Я никогда раньше ее не видела. А вы? - До сих пор, нет. Вы помните Терренса и Эвелин Дэйс? - Конечно. Вы подруга Эвелин? - Нет, но я разговаривала с ее детьми, Итоном... - Анной и Эллен. Я подумала, хорошо, она на верном пути. - Вы помните имя Карен Коффи? - О, да. Она пропала в феврале, а потом ее нашли в кювете, в двух километрах от Дэйзи лайн. Ее изнасиловали и задушили проводом. Мне так жалко ее семью. Они ходили в мою церковь. - У вас хорошая память. - Правда? - спросила она, потом добавила: - Вы не видели мою дочь, Мэри? - К сожалению, я незнакома с Мэри. Вы были в доме Терренса и Эвелин в ту ночь, когда пропала Карен? - Была. Мы с Дэвидом пошли к соседям на ужин в складчину. Я принесла салат из трех видов бобов и домашние рулеты. Эвелин приготовила свою запеканку из цветной капусты со сметаной и сыром. Я четыре раза просила у нее рецепт, но она так и не дала. Я сказала Дэвиду, что это типично для нее. - У вас был приятный вечер? - Да. Там еще был пастор из нашей церкви с женой. Мы поужинали, а потом обсуждали, как собрать деньги на строительство воскресной школы. - Дэвид, это ваш муж? - Да, но вы знаете, он куда-то ушел, и с тех пор не возвращался. Он расстроится, когда узнает, что эта женщина мной командует. Вы знаете, кто она такая? - Я думаю, что это ваша кузина, Элис. - Приходящая медсестра сказала то же самое, но я знаю Элис, и это не она. - Вы помните, где был Терренс в тот вечер? - Дома, вместе с нами. Жена пастора принесла мясной рулет, по-моему, слишком сухой. Только, пожалуйста, не говорите, что я это сказала. Когда Терренс пошел в магазин за мороженым, пастор прервал обсуждение, подумал, что Терренс сможет что-нибудь добавить, когда вернется. Эвелин сказала купить ванильное, а он принес мятное. Она огорчилась? О, боги. Эту женщину лучше не огорчать. Вы ее подруга? - Я с ней не знакома. Какая она? - Сумасшедшая, как лунатик. Она свела глаза, высунула язык и покрутила пальцем у виска. - Лолли, вы можете сказать, кто президент Соединенных Штатов? Она наклонилась вперед и приложила палец к губам. - Я за него не голосовала. Никому не говорите. - Как его зовут? - Ричард Никсон. Я пробыла достаточно долго, чтобы выпить полстакана лимонада и поучаствовать в пустом разговоре. Незаметно поглядывала на часы и в 9.45 извинилась, сказав, что мне нужно выписываться из отеля. Поблагодарила Лолли за ее время. Поблагодарила Элис за разрешение прийти. Когда она провожала меня назад через дом к передней двери, я не увидела никаких признаков цветов и коробки конфет, которые я принесла. Я надеялась, что Лолли что-нибудь достанется. Доверяла ли я ее воспоминаниям? Совершенно точно, да. * * * Я пересекала лобби в Холидей Инн, направляясь к лифту. Я собиралась выписаться до прихода Мэйми и Эвелин, но потом сообразила, что лучше пока оставить комнату за собой, тогда я перед отъездом смогу позвонить Генри. У меня было как раз достаточно времени, чтобы упаковать вещи и сосредоточиться перед встречей. Я еще могла воспользоваться возможностью быстро сделать несколько записей. Женщина окликнула меня: - Кинси? В ту же минуту, как я повернулась, я поняла, что смотрю на жену Итона. Мэйми нельзя было назвать толстой, но она была плотная. Она была выше меня и килограммов на двадцать тяжелее.Темные глаза, темные волосы, зачесанные назад и закрепленные заколкой на затылке. Ее лицо было круглым и таким загорелым, будто она проводила все время на воздухе. Она была упакована в черные слаксы и ярко-белую блузку навыпуск, под поясом. В ушах у нее были большие серебряные кольца, а в руках она держала конверт с документами, который я оставила Итону. Я знала, что это был тот же конверт, потому что на уголке был виден отпечаток маленьких зубок Бинки. Позади Мэйми на диване сидела Эвелин Дэйс, чье выражение лица можно описать, как горестное. На ней был легкий твидовый светло-коричневый костюм и белая блузка с большим бантом. Мэйми протянула руку. - Мэйми Хейзерман. Ее голос был звучным и глубоким. Я послушно пожала ей руку, бормоча вещи, которые принято говорить в такой ситуации. - Давайте я представлю вас Эвелин, - сказала она. - Надеюсь, вы не возражаете, что мы пришли раньше. - Вовсе нет, - ответила я, хотя возражала.Это было сделано, чтобы застать меня врасплох, что и получилось. Пока что, я не могла удержаться, чтобы не думать, что Мэйми и Итон были самой неподходящей парой, которую я видела. Она демонстрировала силу и авторитет. Он казался вовлеченным в себя и не имеющим понятия, как к нему относятся другие. На меня произвело большое впечатление его выступление, но не он сам. Интересно, Мэйми имела представление о том, как он ведет себя в ее отсутствие? Конечно, у любой женщины, которая замужем за музыкантом, имеются свои подозрения. Я прикинула, что Эвелин Дэйс примерно такого же возраста, как ее муж, которому на момент смерти было пятьдесят три. Ее глаза были голубыми, но не такого яркого оттенка, как у Анны. Ее глазницы казались провалившимися, обведенными тенью. Ее улыбка была скромной, как будто жизненные лишения отняли у нее юмор и надежду. Мы обменялись рукопожатием. Анна говорила мне, что Мэйми и Эвелин не ладят, так что они, должно быть, отложили в сторону свою вражду, чтобы выступить единым фронтом. Я могла чувствовать себя польщенной, но нашла лучшее объяснение: они объединили свой антагонизм, чтобы направить его на меня. - Я поговорила с менеджером, и он сказал, что мы можем использовать конференц-зал до двенадцати часов, - сказала Мэйми. Я подумала: Два часа? Черт! - Нет проблем. Мне нужно ехать домой, так что у меня не очень много времени. Я бы хотела быть в дороге к одиннадцати часам. - Так вы сказали по телефону. Надеюсь, вы не думаете сократить дискуссию? Что, если мы не придем к согласию? - Насчет чего? - Ну, я вижу, вы уже спорите.