— Нет, не знаю. Я начал сомневаться в его желании быть правдивым. — В таком случае, может, вы знакомы с Николаем Николаевичем Селиверстовым? — Это был один из опытнейших немецких разведчиков. — Вы употребили слово «был»… — Его, видимо, передал в ваши руки радист по кличке Вощина. — Нет, — возразил я, — радист здесь ни при чем. С Селиверстовым произошла банальная история: его ударила скалкой жена Сугонюка, которого вы называете Вощиной. Это случилось в то время, когда мужа не было дома. Причину убийства мы выясняем. Где у Крутого тайник, в котором вы отсиживались с десантниками? — В его доме. Вход через контору лесничества, выход — в дождевом колодце. — Рация у фон Креслера есть? — Да. Но она осталась у лесничего. Больше вопросов я задавать не стал, надо было спешить. Нянькой возле Иванова-Бекенбауэра остался Князев, мы с Копейкой, прихватив с собою одного из бойцов, поехали в Лесной хутор. По дороге капитан рассказывал о своих впечатлениях от бомбежки. — Первая. Сколько летало — и все мимо. А тут застукали, можно сказать, врасплох. Воздушную тревогу объявили, а людей в убежище не увели. Ну и результаты отсюда. — Больше Светлово стороной облетать немцы не будут. А эта первая бомбежка, возможно, была организована в поддержку десантной группе, которая сумела ускользнуть от нас. Капитан Копейка вспомнил последний ответ Бекенбауэра. — Если верить этому толстяку, то фрицы оставили у Крутого рацию. Не подождать ли, когда они за нею вернутся? Заманчивая идея. Но как ее осуществить? Крутой сразу же узнает о постах. Расположить их в лесу на дальних подступах? Что от них толку! И потом нет гарантий, что фон Креслер вернется. Рацию может вывезти Крутой или кто-то другой. Поручит любому: «Отвези этот мешок или ящик». Исполнитель и подозревать не будет ни о чем. — На пассивные мероприятия нет времени, гитлеровцы рвутся к Харькову. Будем искать. Чтобы не возбудить у Крутого подозрения, мы с капитаном Копейкой решили действовать так: я остаюсь в эмке, он заходит в лесничество. Если застанет Крутого, скажет: «Мы спешим. Дубов просил на минутку подойти к машине». Мою фамилию Крутой знает. Официально ему ее сообщил Сомов, когда нас знакомил. Вне сомнения, лесничий принимает участие в осуществлении плана гитлеровской контрразведки «Выход на полковника Дубова». И вот теперь моя фамилия для него должна была послужить своеобразным магнитом. Расчет был правильный. Крутой, убежденный, что дело минутное, вышел к машине в пиджаке, не надев ни пальто, ни фуражки. Заботливо открываю дверцу: — Что же вы, Никифор Васильевич, без головного убора? — А меня простуда не берет, — отвечает браво он. — Зайдите в мою «хату», разговор есть. Ничего не подозревая, он сел на заднее сиденье, прижав собою нашего бойца к дверце. По другую сторону от него мгновенно оказался капитан Копейка. Шофер тронул машину с места. Говорю Крутому: — Не хотелось о таком деле говорить в присутствии ваших подчиненных… Позвонил Караулов, сообщил, что нашли тело Сегельницкого. Вот ведь какая история. А я-то грешил на него: и землянку-де приготовил, и десантников вывел. Представил их как работников лесничества, включил в общую цепь, прочесывавшую лес. Кстати, Никифор Васильевич, кажется, вы тоже были вместе со всеми? Он начал понимать, что разговор у нас с ним далеко не минутный. Заерзал, завозился. Но в машине тесно, да и прижимают его с двух сторон. — Ну, был, — осторожно подтвердил он. — А сколько человек из ваших принимало участие в операции! — Точно не помню. Кого мог — выделил. Дело спешное, ночное. — И в этой спешке не заметили, как включили в число работников лесничества девять малознакомых людей? Крутой рванулся было к дверце. Но Копейка перехватил его руки, а я быстро накинул на запястья «браслеты»— специальные наручники. Крутой рванул их, пытаясь высвободиться. Чем яростнее сопротивлялся задержанный, тем крепче сжимали запястья наручники. И вот наступил момент, когда задержанный взвыл от боли. — Кости! Что вы делаете! — Никто ничего, уважаемый гражданин Крутой, — говорю ему, — с вами не делает. Перестаньте беситься, и боль пройдет. Крутой притих. Я ослабил наручники. — Доктор фон Креслер, — говорю, — просил через нас вернуть ему рацию. Крутой опять взбунтовался. Он попытался боднуть капитана Копейку, но тот уклонился от удара. Тогда Крутой начал биться затылком о спинку сиденья. Она была мягкая. Наручники вновь сделали свое дело. Крутой заскрипел зубами, завыл: — Да ослабьте, не мучайте! — Нет уж, Никифор Васильевич, — возразил капитан. — Вначале научитесь вести себя. Крутой был из буйных. Он кричал и матерился, сыпал на капитана Копейку проклятия и угрозы. Нас остановил партизанский дозор. Вскоре подлетел на своем иноходце Караулов. — Вот, — говорю ему, — и виновного привезли. Где труп? — С полкилометра отсюда, — пояснил Иван Евдокимович. — Семья знает? — Нет еще. Сомов предупредил, что до твоего приезда — никому ни слова. — Сообщите семье и приведите ее на место убийства. Рядом с Карауловым неотступно находился Леша Соловей. — Слыхал? — спросил его Иван Евдокимович. — Живо! Леша поднял жеребца на дыбы, затем наметом ускакал выполнять приказание. Иван Евдокимович, глядя на Крутого, покачал головой: — Ну и ну… За что же он своего лесника? А ведь в друзьях ходили. — Хотел, чтобы мы подозревали Сегельницкого в том, что он сам делал: приготовил землянку, принял десантников, вывел их из леса. — Как — вывел? — воскликнул Караулов. — Чрезвычайно просто: под видом работников лесничества включил в цепь, прочесывавшую лес. Караулов выругался: — Вот скотина! Капитан Копейка и боец, поддерживая Крутого под руки, повели к тому месту, где находилось тело Сегельницкого. Крутой вдруг оттолкнул обоих и бросился в лес. Но уйти далеко не успел. Его нагнал на лошади Иван Евдокимович и сплеча рубанул арапником. Удар был так силен, что сбил Крутого с ног. Подоспели бойцы. Смерть близкого всегда вызывает у родственников чувство невосполнимой утраты. Плакала жена Сегельницкого и обе дочки с невесткой, стояли хмурые сыновья и тесть. Подвели Крутого. — Вот, — говорю, — человек, который убил вашего мужа и отца. Глаза у женщины расширились. Шагнула к Крутому: — Или мало ты тянул с него деньгами и добром? За что же ты кормильца-то нашего? — За то, что дурак был! — крикнул Крутой. Взяв с собой Караулова и шестерых конных разведчиков, мы с капитаном Копейкой отправились в Лесной хутор — надо было произвести обыск в доме Крутого. Кроме рации и пистолета мы там ничего не нашли. Так ставилась западня