За доли секунды до того, как начался ад кромешный, Первый не то почувствовал, не то представил себе, какая, должно быть, вонь разносится от мёртвого тела. Смесь подпалённого мяса и духа разрытой могилы. Хотя Первый, вообще-то, не мог уловить это через фильтры брони. Нижней половины трупа в кресле не оказалось: верхняя была просто насажена на какой-то механизм, выраставший прямо из сиденья. От него во вспоротую брюшину тянулись трубки, заполненные светлыми и тёмными жидкостями. Да и рук-то у тела тоже по-настоящему не было: из развороченных плеч торчали две нелепо короткие стальные клешни – клеммы, которыми оно закусило предплечья Вика, не дав ему вырваться. А вот с головой «существа» творился полный кошмар. Она представляла собой отвратительную смесь механизмов и остатков человеческого лица. Вместо глаз в глазницах поблёскивали встроенные туда линзы камер, из ушей торчали грибки маленьких спутниковых антенн. Нос у тела ещё был на месте, но он будто слегка стаял вниз, нависнув крючковатой сосулькой над тем, во что превратился рот. Там красовался большой зарешеченный динамик, который так грубо впихнули трупу между челюстей, что кожа вокруг порвалась, обнажив красно-бурые мышцы, а потом её ошмётки спеклись, вплавив динамик в жуткое подобие уплотнителя. И этот динамик взвыл, заглушая автоматную очередь: – Внимание, внимание! Нарушители защиты среднего контура! Немедленное обезвреживание! Внимание!.. Остальные три кресла развернулись, явив группе во всей красе трёх таких же чудовищ. Только у одного из них не было нижней челюсти, и трубки с проводами пронзали череп снизу-вверх. А другой был, похоже, слепой: верхнюю часть его головы прикрывал стальной барабан. Все они, как по команде, вращая антеннами и клацая вытянутыми клешнями, ринулись вперёд вместе с креслами, волоча за собой связки проводов. Первый только сейчас увидел в полу тоненькие пазы – незаметные, если точно не знать, где искать. Кресла двигались по ним, укреплённые на телескопических стойках, и взвились теперь в воздух на добрые полтора метра. Они издевательски медленно, грациозно и плавно скользили к выходу – к остолбеневшим людям – в унисон изливая в зал оглушительный монотонный вой. Спецы шарахнулись от них, и только Леонид замешкался, схватившись за сердце. Его под руки оттащили от двери Айджан и Фёдор. – Назад! – орала Ханни. – За мной! – пятясь, но не обратно к рубке, а наоборот дальше по коридору, и Саня увлекал группу туда же, подталкивая окаменевших спецов. Но для Буки уже было поздно. Он попятился, пытаясь отстреливаться от мертвецкого кукольного театра, без толку целясь в «летающие кресла» из винтовки, в которой давным-давно закончились патроны. Первый рванулся к нему. И на этот раз Ханни была тут как тут, дёрнув его обратно – за спасительный срез проёма. А в глубине зала лязгнула отскочившая от стены заслонка. Взвизгнула автоматическая турель. Бука уже пришёл в себя и бросился к выходу. Но вдруг хор некро-голосов заглох, слившись с уханьем тяжёлых выстрелов. Выстрелов отнюдь не винтовок. Нет. Это было что-то мощное, страшное, оставляющее глубокие борозды от пуль в полу коридора, выбивающее из его стен крупные «брызги» бетона и столбы белой пыли. Первый и Ханни спокойно отступали спиной вперёд, защищённые срезом проёма, ну а Саня и спецы вовсю драпали, волоча за собой Леонида. Бука уже был в дверях, когда глупая пуля, до того как будто нарочно летевшая вкривь и вкось, отыскала и поразила цель. В сознании Первого словно кадры замедленной съёмки отпечатались вереницы моментов. Вот свинцовый снаряд входит Буке в затылок, бросая его тело вперёд. Вот выходит с другой стороны, разбивая забрало шлема на мириады осколков, и те на миг замирают радужным облачком в воздухе. В центре облачка, в янтаре замёрзшего времени, застыл бисерно-алый всплеск. Мельчайшие капельки, брызги и целые бусины крови, а также осколки кости и какие-то серые хлопья. Ещё чуть-чуть, и всё это окажется на стене, взрытой пулями. Ещё миг, и в неё тяжело впечатается сам Бука. Удивлённый, ничего не успевший понять и такой же безнадёжно мёртвый, как Вик. Больше не на что было смотреть. Ханни рванула Первого к себе с отчаянным воплем. Между её двумя попытками утащить его прошло не больше секунды. Но для Первого та секунда растянулась в целую вечность. Потом они с Ханни вместе, плечом к плечу шустро пятились, прикрывая отход спецов. Не зная, чего ещё ждать, глядя на распростёртое у стены тело. На вяло оседающую на пол взвесь цементной пыли. На крошку бетона, сбрызнутую красными каплями. *** В тюрьме Нира шли четвёртые сутки. А возможно, и пятые, шестые… Федич как-то подозрительно быстро сбился со счёта, хотя носил на запястье отличные часы с календарём. Вообще все они, все четверо мужчин из отряда вдруг начали реактивно дуреть. Сперва всё было нормально. Они просто лежали, сидели или в очередной раз проводили ревизию своих рюкзаков. Не хотели попусту болтать, опасаясь загадочного слова «конструктив», да и вообще мрачнея с каждым часом. Ясно было, что Нир слышит их и может видеть, хоть и не удосужился об этом сообщить. Поэтому, если какие-то планы и строили, то лишь у себя в голове. Очнулась Мико. Поначалу она была дезориентирована и мучилась от боли. Болело сердце, голова, ожоги на руках. Пальцы-то ей замотали, дали какие-то лекарства… Вскоре она очухалась и опять поползла к компу. Федич пытался остановить её в страхе возмездия Нира (ещё один разряд тока мог её просто убить). Но всё равно портативный компьютер у неё не включился. То ли окончательно села батарея, то ли не выдержал электрической экзекуции процессор. Федич даже слегка пожалел. Мелькнула мысль, что они бы могли переписываться в текстовике. Впрочем, мысль-то была бредовой. Если Нир и не располагал достаточно мощной оптикой, то всё равно этакую явную конспирацию зачислил бы в «стратегический конструктив». Короче, они экономно подъедали сухие пайки, очень сдержанно пили воду из фляг и угрюмо молчали. Однако в какой-то момент Мико стала играть с Бугаём в Города. И надо сказать, что Бугай показал неожиданное знание географии мира. Постепенно в игру включились и все остальные. Она продолжалась долго. Члены группы могли на часы умолкать, а потом кто-то вдруг вспоминал очередное название, подходившее начальной буквой к конечной предыдущего города, и всё начиналось по новой. Кажется, всё замерло, только когда Умник озвучил некую экзотическую деревеньку или морской порт в Суринаме. Группа стала готовиться спать, разложив спальники прямо на полу. Для Мико тоже постелили внизу, а не на стульях, опасаясь, что она может с них скатиться в припадке. Теперь уже не выставляли часового. Их неусыпным часовым и надсмотрщиком был Нир, который даже любезно приглушал им свет на время сна. Проснулся Федич от невнятного шума. До него доносились стоны и какая-то возня. Сев на спальнике, он повернулся и увидел в тусклом свете ламп гнусную картину. Умник навалился на Мико. Одной рукой он закрыл ей рот, а другой прижал её правую ладонь к спальнику, придавив и вторую весом своего тела. Кажется, он против воли Кумико целовал её в шею, а она отчаянно извивалась, пытаясь вырваться. Федич тут же вскочил на ноги, но Бугай был ближе. Он стиснул огромной ручищей шею Умника, оттащив того назад буквально за шкирку. Вздёрнув Умника в воздух, он встряхнул его пару раз и отшвырнул в сторону. Умник приземлился на задницу, ударившись затылком о край угловатого сиденья напротив. Бугай просто стоял и печально смотрел на него сверху-вниз, выражая всем своим видом жгучее неодобрение. Сзади шмыгнула носом Мико, сгорая от ярости и стыда. Затем к Умнику подскочил Серый. Почему-то он вдруг решил добавить Гику и от себя. Кулак врезался Умнику в челюсть. Несильно – зубы не полетели на пол, но лопнула нижняя губа. – Хватит! – рявкнул Федич. И оттаскивать пришлось уже Серого от Гика. А Гик, кажется, просто веселился, распластавшись на железных сиденьях и оскалившись в кровавой ухмылке. «Странно, – подумал Федич. – Странно, что Умник вообще полез к Мико, ведь раньше он на неё поглядывал с откровенной брезгливостью. Странно, что уравновешенный Серый тоже бросился защищать её честь». Вскоре мысли эти уступили место сонному бреду. А на следующий день Федич начал задумываться о том, что Кумико – очень даже ничего. *** – Что… Что это было… Что… – бормотал Леонид в полубреду. Его положили на пол, и Айджан склонилась над ним, успокаивая: – Ничего, ничего… Просто куклы… Манекены… Саня сидел рядом на корточках, укладывая аптечку в рюкзак. Пахло какими-то лекарствами, спиртом. – Ну как? – тихо спросила Ханни, склонившись к уху последнего из уцелевших наёмников. – Кажется, сердечный приступ… Вколол ему миорелаксант. Посмотрим… Сразу на ноги не встанет, но… Ханни едва ли не вслух чертыхнулась и отошла. Первый побрёл за ней, чувствуя, что так надо. Они забились в какой-то аппендикс между дверями лифта и лестницей, ведущей вниз. На площадке, пусть это и было не самым выгодным тактическим положением, остановился отряд. Выбирать не приходилось. Они сволокли Леонида сюда, на другой этаж, но вот дальше нужно было сделать привал и дать ему отлежаться. Фид и Рейко на свой страх и риск копались в панельке лифта, которую аккуратно помог сковырнуть им со стены Джон. Если хакеры и не доберутся до системы управления подъёмником, то хотя бы заблокируют двери, чтобы из-за них не дождаться новых неприятных гостей. Фёдор взял винтовку и принялся бродить взад-вперёд по коридору, не отходя далеко от группы, пытаясь её охранять. Минус третий этаж их ждал, разверзнув перед отрядом свои тёмные недра. И был по крайней мере ещё один, минус четвёртый этаж, мимо выхода на который пробирался Первый, корячась в мусорной шахте. И в худшем случае оставался подвал. Если им совсем не повезёт, и они ничего не найдут. А они ведь уже потеряли четверых из пяти наёмников. Да и один из «мирных» не держится на ногах. – Бронебойные, мать их… – шёпотом ругнулась Ханни, почувствовав, что Первый стоит у неё за спиной. – Ага… – буркнул он, не поднимая глаз. – И какой антураж! – всё злилась она. – Зачем? Им бы такие поставить в коридоре, и всё!.. Кажется, позади до сих пор выли некро-сирены. Но и те уже затихали, выключаясь одна за другой. Тут Фид кашлянул в рацию: – Командир… Ханни… Слушайте, я не гарантирую… Фигня какая-то. Лифт уже отключен. Не могу прорваться к его управляющей схеме. Простите… – Ясно, – мрачно отозвалась Ханни. – Снимаемся через полчаса. И на вопросительные взгляды Сани и Айджан она бросила: – Если надо, соорудите носилки. Идём дальше. Оставлять его не с кем. Но Леонид вскоре воспрянул духом. Сидел теперь, привалившись к стене и пытаясь потирать сквозь кевлар левый бок. – Я… в порядке… – пропыхтел он, тяжело ловя воздух ртом. – Ещё… чуть-чуть посижу… и… Ханни глянула на него сквозь линзы шлема, натянуто улыбнувшись. Потом повернулась к Первому и тихонько шепнула, даже не переключив рацию на закрытый канал: – А ты как? – Да норм. Это не… – Не он? – Думаю, нет. Это просто… шутка здешней системы защиты. Злая шутка. Если бы он и был здесь на самом деле, то… Нет, понимаешь… Его голос такой… настоящий. Не могу объяснить… – Ладно, – шепнула Ханни. – Верю, конечно. Но ты ведь повёлся, как все… Даже хуже. Я ведь чуть… не оставила тебя там. Прости… – Да ничего… Спасибо. – И тебе. *** Через полчаса группа поднялась и отправилась вперёд по коридору. Шли они очень медленно. Леониду не понадобились носилки, но его всё же крепко поддерживала под руку Айджан. А другой рукой она сжимала винтовку, свисавшую с плеча на ремне. Группу вёл за собой Первый. Ханни шла следом за ним. Саня с Фёдором замыкали процессию. Фид и Рейко пока оставались в положении охраняемых «ВИПов» – так и не прикасались к своим пистолетам в кобуре у бедра, полностью сосредоточившись на составляемых картах и датчиках. А коридор всё менялся. По его бокам появилось множество ответвлений. Открытые двери чернели неизвестностью, а иногда светились зеленоватым заревом, добавляя обстановке накала и усложняя выбор, куда группе идти. Но главный коридор всё равно оставался легко узнаваем. Он привычно, подозрительно просто увлекал группу вдаль по спирали, не оставляя сомнений, что они на верном пути. Иногда Рейко тихонько шептала в рацию: «Левее – слабый сигнал сети…» или «За правым поворотом – тепловое излучение». Тогда Ханни сжимала поднятую руку в кулак или голосом давала команду группе замереть. Первый с Саней осторожно осматривали боковые проёмы, прежде чем позволить кому-либо пройти мимо них. Но пока они не обнаружили там ничего особенного, кроме очередного машинного зала. И совершенно неясно, какую конкретно функцию выполняли все эти механизмы: какие-то железные будки, кожухи отдельно стоящих турбин, даже некие развалюхи вроде старых гидравлических прессов. Всё это было покрыто слоем пыли и пятнами соли, исключая мысль, например, о работающей трансформаторной станции. Группа перебегала цепочкой от проёма к проёму. Только ради Леонида Айджан приходилось замедлять шаг. Саня и Первый прикрывали их на линии огня. Но всё пока обходилось, и отряд упорно продвигался вглубь Объекта. Возможно, к очередной точке связи, как подсказывали приборы Рейко. А вскоре они наконец увидели нечто необычное. Очередную трафаретную надпись на стене возле открытого портала. Отряд остановился. Спецы задрали головы, изучая надпись. А вот Первый и Саня на неё не смотрели, удерживая на прицеле проходы справа и слева. Голос подала Айджан: – Я не специалист… Но вроде здесь английские буквы… – Латиница, – мягко поправил её Фёдор. – И, кажется, я догадываюсь, что́ написано. Он выжидающе глянул на лингвиста, как будто сомневаясь, что тот ещё может думать и говорить. Но лингвист, хоть и выглядел смуро, тут же впился в надпись въедливым взглядом, гневно щурясь и потирая виски. – Чушь… какая-то… – пробормотал он сквозь одышку. – У этой… фразы… есть чёткий перевод. Но в этом нет никакого смысла! Я думал… здесь такого не должно быть… – Да колись уже! – брякнула Ханни. – Что там? – «Festina lente», – тихо выговорил он. – «Поспешай не торопясь». Латынь.