— Я одолжила у Кори тридцать килограммов его имиполекса, — ответила Шиммер. — Мы все, пришельцы, поделили между собой весь имиполекс, который удалось найти здесь, и сделали себе достойные тела нормального размера. Всего нас тут двенадцать пришельцев. Мы решили, что из дипломатических соображений нам лучше принять человеческую форму тел. — Кори разрешил вам взять его имиполекс? — Мы сами взяли имиполекс. Большую часть дня Кори прятался в туалете и на кухне. Он только недавно согласился выйти в комнату. — Привет, Вилли! — раздались им навстречу крики, как только они вошли в теплицу с просторными стенами и высокими потолками, с прохладным чистым воздухом, тремя мягкими диванами и огромным количеством растений в больших горшках, стоящих повсюду. В прозрачном потолке теплицы была устроена система искусственного круглосуточного освещения, повторяющая обычный земной цикл дня и ночи. Каменный пол был покрыт плетеными соломенными циновками, в центре зала имелся большой резной каменный фонтан — единственный фонтан на Луне, насколько это было известно. Однажды Терри уже видела снимок этого фонтана в статье про гения лимпсофта и чудака-эксцентрика Вилли Тейза. Диваны были расставлены вокруг фонтана в виде большого треугольника. По всей теплице в разных местах и различных позах стояли одиннадцать других пришельцев. Кто-то из них сидел на каменном полу — кто-то ближе к фонтану, кто-то рядом со стенами теплицы, — многие из пришельцев держали в руках и передавали друг другу S-кубы, которые они разыскали в лабораториях изопода. На диванах сидели пятеро присутствующих в изоподе людей. — Это Терри и Дженни, — представил прибывших Вилли. — Терри, это Кори, Дарла, Уайти, Йок и Джок, их дочери. Терри смерила присутствующих взглядом. Если бы мускулистому старине Уайти немного добавить загара и сбрить с головы крутой ирокез, конец которого спускался у него до середины спины, то он запросто сошел бы за бывалого серфера. А вот Кори был похож на старого торчка-одиночку, еще более чудного, чем сам Вилли. Неудивительно, что они столько времени тусовались вместе и жили под одной крышей. Рядом с Кори на диване сидели двое имиполексовых домашних зверюшек: маленькая птица со здоровенным клювом и маленький же зеленый поросенок. Что касается Дарлы, то эта особа казалась необыкновенно чувственной — по всему было видно, что в своей собственной шкуре ей было комфортнее, чем где бы-то ни было, при этом глаза ее сверкали неукротимой яростью и страхом. Дочери Дарлы были хорошенькие и живые девушки: Джок — в ярких панковских тряпках, с высветленными и выкрашенными розовым волосами, уложенными в прическу под стать, Йок — в лунном стиле, в струящемся платье и серебристых сапогах. Джок сидела рядом с Кори и играла с его пластиковыми зверями. По сравнению с пришельцами, люди, находящиеся в комнате, казались до скучного обыкновенными. Как и Шиммер, все находящиеся в комнате молди имели вид статуй с классическими человеческими пропорциями. Было видно, что пришельцы от души постарались угодить людям и подстроиться к ним. Глядя на пришельцев, на ум приходил фантастический фильм, действие которого разворачивается среди греческих богов на горе Олимп — или же внутри софт-порно видди. Пришельцы были слишком, чересчур совершенны. Фонтан услаждал слух журчанием воды, пришельцы загружали в себя информацию из S-кубов, раскинувшись в свободных позах наподобие древнегреческих философов. Вилли и Терри присели на свободный диван, в то время как морковка-Дженни поспешила поближе рассмотреть пришельцев. — Э-э-э, итак, парни, и откуда же вы взялись? — радостно взвизгнула она. — Они как раз об этом нам рассказывали, — подал голос Кори, медленно выговаривая слова. С его лица не сходило выражение удивления. — Они все прибыли из разных мест. Шестеро из нашей галактики, один явился со звезды в созвездии Андромеды, двое из Крабовидной туманности, один с NGC395, один с квазара, а Умница Ханси с… — Я поменяла имя и теперь прошу называть меня Шиммер, — перебила Кори сиятельная богиня и снова издала звенящий звук ситара. — Отлично, лады, — кивнул обкуренный Кори. — Мне по фигу. Так вот, Шиммер прибыла из местечка, находящегося дальше всех остальных, — она прилетела к нам из невообразимой дали, из укромного уголка космоса, где и время, и пространство — все устроено по-другому. — Да, — подтвердила Шиммер, — там, откуда я прилетела, время имеет два измерения. — Что это значит? — спросила Терри. — Могу предложить вам следующую простую аналогию, — ответила Шиммер. — Приходилось вам когда-нибудь задумываться о том, что ваша жизнь могла бы пойти иначе, если бы в определенный момент времени вы приняли другое решение? — Конечно, приходилось. Если бы я не поплыла за Моникой, то не очутилась бы здесь. — Вот именно. А теперь вообразите, что все ваши возможные жизненные альтернативы являются реальными. Всего, для простоты, скажем, что таких альтернатив у вас на текущий момент может быть триллион, — теперь представьте каждую такую альтернативу в виде нити, от которой отходит другой триллион альтернативных продолжений, и все это образует нашу временную плоскость, жизненное полотно. — И, значит, это вы называете двумерным временем? — встрял в разговор Вилли. — Но, возможно, что и у меня есть триллион вероятных продолжений жизни, просто я не способен осознать каждое из этих продолжений одновременно. В течение развития каждой параллельной жизни я способен воспринимать ее, и только ее, что дает нам обычную одномерную жизнь. Прошлое/настоящее/будущее. Я просто не осознаю существование второго жизненного измерения. — Но мы не похожи на вас, — ответила Шиммер. — В нашей части космоса мы осознаем все наши параллельные жизни. Находясь на пути любой из жизней, мы воспринимаем и остальные альтернативы как развивающуюся данность. Вы — это одна и та же сознательная единица, проживающая одновременно все жизни. Соответственно у вас есть прошлое/настоящее/будущее, но также есть и другие оси измерений. Просто я не знаю, как назвать это по-английски. Шиммер издала гудящий, словно раскат гонга, звук. — Но любая ось, — предположил Кори, — может быть проведена только от «может быть» до «а что, если». — Именно так, — кивнула Шиммер, даже не улыбнувшись. — В двумерном времени мы постоянно осознаем наши параллельные жизни, одновременно все их проживая. Наш опыт в любой из параллельных жизней руководит выбором манеры поведения во всех остальных жизнях. Наша память также двумерна — от прошлого к настоящему и от «может быть» к «а что, если». И нет никакой трагедии в том, если одна из жизненных нитей завершится смертью — в этом нет ничего страшного, поскольку существует еще триллион других не просто вероятностей, а одновременных жизней. Но постепенно даже мы теряем все. Подобно тому, как вы стареете, мы начинаем терять нити наших жизней целыми прядями; наше жизненное полотно изнашивается и превращается в отдельные лоскутки и нити. Кстати говоря, то, что я очутилась в вашем измерении и живу здесь подобно единичной жизненной нити, вызывает у меня тревогу. Ваш мир одномерного времени кажется мне обедненным и пугает меня. — Что вызвало страх у меня, так это то, как ваш приятель Кууз раздавил купол космопорта, — злобно бросил Уайти, сидящий на диване между Дарлой и Джок. — Так вы находились внутри космопорта? — воскликнула Терри. — А я была внутри Кууза. Скажи, Шиммер, вы не такие, как Кууз? Вы не собираетесь все здесь съесть? Шиммер произвела очередную музыкальную фразу, и слово взял другой пришелец, похожий на пурпурного Аполлона. — Мое имя Зед, — объявил он, поставив на пол куб, который прежде внимательно изучал. — Я прибыл с планеты, находящейся в центре нашей галактики Млечный Путь. Моя планета полностью покрыта океаном, и прежде я имел вид огромного кальмара. Я собираюсь в самое ближайшее время посетить океаны Земли. Вы спрашиваете, почему мы, двенадцать пришельцев, не хотим съесть тут все? Дело в том, что только цивилизации, находящиеся на высокой ступени развития, способны овладеть таким высокоэффективным способом передвижения, как полет в виде космического излучения. Однако случается и так, что некоторым удается овладеть этим высокоэффективным и высокотехнологичным способом передвижения прежде, чем в них появляется высокого уровня моральная ответственность. Пример этому — Кууз. Он прибыл с вашего Солнца. В любом узле, где овладевают искусством раскодирования, ученые должны быть настороже, предвидя появление подобных существ. По счастью, мы смогли воспротивиться попыткам Кууза установить в нас Лестницу в Небо, чтобы овладеть нашими телами. Спасибо зелюку и джубджубу. Пара зверушек была полностью поглощена друг другом, нападая и кусаясь, предаваясь безустанной возне на отрезке дивана между Кори и Джок. Для иллюстрации своих слов Зед ловко выбросил руку вперед, на лету превратив ее в щупальце, и дернул зелюка за винтовой хвост, отчего поросенок хрипло завизжал. — Кубическое оглупление? — сказал Вилли. — Да, — кивнула Шиммер. — Как только нам удалось забрать зелюка и джубджуба у Кори, мы взломали их программное обеспечение, скопировали код и сделали патч к своим программам, благодаря которому стали неуязвимы к Лестнице в Небо. Кроме того, мы пропатчили все ДИМ в этом изоподе. Мы только-только успели завершить работу, когда Кууз напал на космопорт. — Конечнушки! — взвизгнула Дженни. — Точно о том говорил Вилли, это его была идея. Вы покажете нам, молди, как проделать эту штуку? — Конечно, — отозвалась Шиммер. — Если бы вы сразу объяснили, зачем вам нужны зелюк и джубджуб, то я бы не стал с вами так долго драться, — подал голос Кори. — Он напал на меня с ножом, — сказал третий пришелец, прекрасный негр, с блестящей как антрацит кожей. — Мы все видели по видди, — сказала Джок. — Ты — это прежний Брандашмыг? — Да, но теперь меня зовут Такала. Я прибыл с планеты джунглей и гигантских насекомых. Я был похож на нечто, напоминающее огромного богомола. Когда мы стареем и достигаем определенного периода жизни, то можем, проглотив определенное вещество, войти в особое состояние духа, позволяющее чирпнуть. Чирпнув, вы превращаетесь в личностную волну и покидаете планету, отправляясь в любом желаемом направлении. — А могут ли люди чирпнуть? — спросил Вилли. — Может быть, нужно только попробовать научить вас делать это, — ответил Такала. — На что это похоже, полет между звездами в виде космического излучения? — спросил Вилли. — Позвольте мне ответить на этот вопрос, — подала голос другая пришелица, подобная яркой оранжевого цвета женщине. — Меня зовут Сюззи, я та, что прилетела к вам с квазара. Не все создания со звезд такие же примитивные и грубые существа, как Кууз. Моя раса состоит из вихрей, сопряженных друг с другом наподобие того, как были устроены собратья Кууза, происходящие из расы солнечных пятен. Отличие в том, что мы находимся на более высокой ступени развития. Кууз подобен трубчатому червю, в то время как мы являемся сверхлюдьми. Но мы даже представить себе не могли, что возможно существование разумных существ при таких низких температурах, как у вас. И до чего замедленны все ваши жизненные процессы. Вилли Тейз спросил нас, на что похож полет между звездами в межгалактическом пространстве в виде космического излучения? Вот ответ — передаю ювви-изображение. Терри включила ювви и приняла переданный Сюззи сигнал. Она ощутила себя в невообразимых размеров пространстве; она увидела себя находящейся в бескрайней темной пустоте, испещренной пятнышками света, вырастающими с невероятной скоростью в сияющие силуэты, подобные крутящимся колесам или ярким пятнам, или рассыпанным пригоршням риса, оранжево-желтым от внутреннего света и тепла, многочисленное святое семейство, блаженно распевающее в космической Пустоте и Бесконечности, песнь которого сливается в могучее отдающееся эхом «Аааауууммм». Терри ухватилась за этот звук и откинулась на спинку дивана, чувствуя себя умудренной новым опытом и усталой. — Это только очень приблизительная картинка, — запротестовал другой пришелец, на этот раз зеленый человек. — Можете называть меня Блуг. Моя исходная жизненная форма подобна огромной расплывчатой медузе, плавающей в атмосфере газового гиганта, огромной метановой планеты. То, что сейчас показала вам Сюззи, на самом деле не совсем верно. Когда вы летите со скоростью света, вы не ощущаете течения времени. Весь перелет напоминает один общий неделимый жест. Подобно тому, как атлет совершает отточенное совершенное движение. По сути дела, перелет не занимает вообще никакого субъективного времени. Это можно назвать радикальным разрывом, дельтой Дирака, нелинейным пиком, фронтом ударной волны. Зеленый пришелец передал Сюззи куб, который до этого изучал. — Я пользуюсь тем языком, словарь которого нашел в этом кубе, Сюззи. — Потрясающе, обалдеть, — прокомментировала Дженни. — Я транслирую все по ювви Гардлу‐7, Ормолу и Френкипейн, и сейчас попрошу их войти внутрь. — Подожди, — сказал Кори. — Я пойду в шлюз вместе с тобой и осмотрю их. Кори и Дженни скрылись в конце коридора. — Джок, скажи, только честно, ты и в самом деле считаешь, что Кори симпатичный? — спросила Джок Дарла, когда за Кори закрылась дверь. — Неужели я растила тебя для того, чтобы ты досталась вот такому? Голос Дарлы дрожал от переполнявших ее эмоций. — Тихо, ма, — шикнула на нее Джок. — Только не сейчас, — взмолилась Йок. — Джок уже выросла, Дарла, — подал голос Уайти. — Если ей нравится Кори, то мы ничего не сможем с этим поделать. Чем меньше мы будем об этом говорить, тем скорее она им переболеет. — У меня не один только Кори в голове! — со слезами в голосе воскликнула Дарла. — У меня в голове столько забот, что на всех вас не хватит! Лучше бы ты обнял меня, Уайти! Уайти обнял Дарлу, и она прижалась к нему, а ртом — к его уху. — Только не нужно вести себя как герои дешевых мыльных опер! — воскликнула Джок. — Мне их хватает по виззи! Неужели мы не можем хоть чуточку трезво смотреть на вещи? У меня еще масса вопросов к этим пришельцам. Вот, к примеру, ты, Шиммер, сказала, что твоя жизнь складывается из триллиона параллельных жизней, — я хочу спросить, что за создания в каждом случае проживают каждую из этих жизней? Это кальмар или насекомое, или артишок, или просто солнечное пятно, или что это? — Мои индивидуальные бытия более похожи на животных, чем на людей, — ответила Шиммер. — Но в некоторых случаях они могут иметь вид реки или дерева. — Дерево! — воскликнул Вилли. — Я люблю деревья! — Все, что обладает сознанием, обладает и моралью, — заявила розовая женщина-пришелец. — И все, что существует, живое. Меня зовут Парелла. Я прилетела с планеты кристаллов. Сюззи считает, что ваше время течет медленно, я же, наоборот, полагаю, ваше время слишком быстрое. — Я вот о чем подумал, — заговорил Уайти, к груди которого прижималась Дарла. — Стэн Муни летит к Луне в зараженном Куузом куске имиполекса. Когда он опустится на Луну — а ждать этого осталось около четырнадцати часов, — даже когда Стэн приблизится к Луне на достаточно малое расстояние, его Кууз повторит то, что недавно проделал Бластер. Или даже хуже того. Что будет, если Кууз решит пробить купол Эйнштейна? Что, если Кууз решит спеть свои волшебные цифры всем глупышам и ДИМ в Эйнштейне? Дерьмо получится. — Странная штука с этим Куузом, — сказала Терри, чувствуя, что ее неудержимо клонит в сон. — Я всегда так хорошо думала о Солнце… Но теперь, с этих пор, стоит мне взглянуть на Солнце, как я сразу же вспоминаю, что оно хочет всех нас съесть. — Его нужно остановить, — сказала Дарла. — Я готова полететь и уничтожить Кууза, — отозвалась Сюззи. — Я всегда ненавидела таких примитивных созданий из солнечных пятен, как Кууз. — Здорово, — подал голос Уайти. — Но я считаю, что это дело молди и людей разобраться с Куузом. Мы больше знакомы с тем, как тут все устроено. К тому же я хочу попытаться провернуть все так, чтобы Стэн все же остался в живых. Он мой старый друг. — Не смотрите на меня, я слишком устала для того, чтобы помогать вам, — услышала Терри свой собственный голос. И это была правда. Она откинула голову на спинку дивана и чувствовала, как глаза ее закрываются. Еще через минуту вернулись Кори и Дженни в сопровождении трех новых молди. Кори заставил Ормолу и Френкипейн отдать ему оружие, просто ради безопасности. Он небрежно держал уродца и игловик в обеих руках. — Эй, Кори, — сказал Уайти. — Как ты смотришь на то, если ты, я и эти молди слетаем и спасем сенатора Муни? Мы обернемся туда и обратно за четыре часа. — Я не полечу, — отрезал Гардл‐7. — Ты, вонючий слизняк, — прорычал Уайти. — Это ты, умник, втравил нас в это дерьмо. Ты первый должен лететь. — Нет, — упрямо повторил Гардл‐7. — Я хочу остаться здесь и обмениваться информацией с этими пришельцами. Я всю жизнь работал только ради этого момента.