Телефон вибрирует на столе, отвлекая от навязчивых мыслей. Я провожу большим пальцем по экрану. — Привет, Ария. — Привет, малышка. Чем занимаешься? Я испускаю чересчур драматичный вздох. — О, знаешь, просто сижу и пишу худшую книгу в истории человечества — нет, подожди. Забудь. Чтобы вывести в свет худшую книгу, мне действительно пришлось бы писать. — Все еще не везет? — Нет. Мой творческий потенциал высох, как старая губка. — Скоро вдохновение вернется. — А что, если нет? Что, если последняя книга, которую я опубликовала, будет буквально последней? — Это не так. Просто нет вдохновения. Ты на высоте, но иногда падаешь. Это случается с лучшими из нас, творческих личностей. Я провожу пальцами по волосам и дергаю за корни. — Ох, как ты? Чем сегодня занималась? — Только вышла из галереи. Хочу потренироваться перед ужином. Не встретишься со мной в спортзале? — Черт возьми, да. Мне нужно выпустить пар, — я закрываю ноутбук и направляюсь в спальню. — Встретимся в десять. — Звучит заманчиво. О, и, пожалуйста, больше не делай эту разминку перед тренировкой. В прошлый раз ты была похожа на дикую белку. Я усмехаюсь, доставая спортивный топ из ящика комода. — Это не так. — У тебя был такой вид, словно ты выкурила косячок и запила его редбулом. Выбрось все дерьмо из головы. — Мне не нравится твой тон. Она смеется. — Когда вообще нравился? Некоторое время спустя я встречаюсь с Арией в спортзале нашего многоквартирного дома. — Дай угадаю, ты сегодня ничего не писала? Я стягиваю волосы в конский хвост. — Не могу выкинуть это из головы. Каждый раз, пытаясь писать, кажется, что я смотрю на пустую большую стену и не могу понять, как пробиться через неё. — Каждый писатель время от времени сталкивается с писательским кризисом. Возможно, ты слишком стараешься. Не сможешь заставить себя сделать то, чего не хочешь. — Но чем больше я буду избегать этого, тем дольше не смогу закончить книгу. — Или чем дольше ты будешь зацикливаться, тем труднее будет этого достичь. Отдохни. Займись чем-нибудь другим. Заведи хобби. Ты проводишь слишком много времени со своей птичкой-серийной-убийцей. Брови сходятся вместе, когда я бросаю в ее сторону свирепый взгляд. — Она убила только одну птицу. И не является серийной убийцей. — Прекрасно. Тогда она обычная убийца, — Ария морщит нос. — Не знаю, как ты спишь с этим адским созданием после того, что она сделала. Пять лет назад я нашла на террасе упавшее птичье гнездо с двумя птенцами кардиналов. Матери не было поблизости и малыши выглядели ранеными, так что я ухаживала за ними, пока те не выздоровели. Но, проведя некоторые исследования, я узнала, что мать не вернулась бы за ними, почувствовав человеческий запах. Поэтому вместо того, чтобы отпустить их обратно в дикую природу на произвол судьбы и, скорее всего, верную смерть, я купила клетку и назвала птичек Мэгги и Уолли. Все было замечательно, пока однажды вечером я не пришла домой и не нашла Уолли мертвым на дне их общей клетки. Мэгги заклевала его до смерти и сидела на жердочке, словно ничего не произошло, пока из окровавленного клюва торчали перышки Уолли. Я никогда не узнаю, какова была истинная причина убийства, но Мэгги, очевидно, была чем-то взбешена, и не могу винить ее за это. Женщины-кардиналы не такого яркого цвета, как потрясающие ярко-красные самцы, так что, может быть, она просто завидовала красивому брату. А может быть, он просто нагадил в ее птичий корм. В любом случае, я купила ей новую клетку и сменила имя на Кэнди — в честь Кэндис Монтгомери, женщины, которая забила свою подругу топором до смерти сорок один раз и вышла на свободу. Подумала, это уместно. — Я люблю Кэнди несмотря на произошедшее, как и подобает хорошей матери. К тому же, она отличный слушатель и — о, смотри! — я наклоняюсь и понижаю голос. — А вот и новый сосед. Высокий темноволосый мужчина стоит к нам спиной и заполняет документы на стойке регистрации. — Ты уже познакомилась с ним? — спрашивает Ария. — Нет. Подглядывала в глазок, пока Руперт помогал ему. Только вот не смогла разглядеть лица. Ее глаза сужаются в попытке оценить мужчину с другого конца зала. — Он определенно большой. Серые шорты облегают его бедра и крепкую задницу. Белая футболка растянулась на широкой спине. Давай, соседушка, дружище. Обернись. Дай взглянуть, узнать, как же ты выглядишь. Начинает казаться, что он заполняет бланки целую вечность, но затем поворачивается и подходит к кардио тренажеру. — Черт, — бормочет Ария. Действительно «черт». У соседа массивная челюсть, покрытая темной щетиной. Растрепанные волосы падают на глаза и завиваются вокруг ушей. Небольшая горбинка на носу, как будто тот был сломан. Он — ходячее воплощение суровости. Учитывая габариты и выражение лица, выглядит довольно устрашающе. — Как думаешь, сколько ему лет? — шепчу я. — Может быть, около тридцати пяти..? Я киваю в знак согласия. Сосед пропускает кардио и направляется прямиком к стойке для приседаний, удобно расположенной прямо перед тренажерами, на которых занимаемся мы. Ария приподнимает брови. — Время шоу, детка. Я поджимаю губы и отвожу взгляд. — Он стоит перед зеркалом и легко сможет увидеть, как ты пялишься. — Эй, не делай вид, что не хочешь посмотреть, как он прямо сейчас будет трясти задницей. Я правда была бы не против взглянуть на это. — Отлично. Я собираюсь посмотреть лишь на одно приседание, а потом мы продолжим тренироваться. Как только сосед расставляет тарелки по обе стороны металлической перекладины, он подныривает под нее и кладет железный прут на плечи, расставляя ноги на ширине плеч. Я задерживаю дыхание, когда тот приседает и поднимается. Ария шипит. — Я бы позволила ему вот так наклониться к моему лицу и засунуть яйца в рот, если бы он захотел. Громкий смех вырывается из горла, привлекая внимание нескольких человек поблизости, включая соседа. — Ну ладно. Вот и все. Я собираюсь закончить тренировку подальше от тебя. Ария не сводит глаз с его задницы, как лазер. — Я буду прямо здесь. Я качаю головой и направляюсь к гантелям.