– Послушай. Прошу тебя, послушай. – Эмили повернула Барбару лицом к зеркалу. – Ведь ты же на всех чертей похожа. – А на кого, по-твоему, я должна быть похожей? Этот кретин чуть не убил меня. У меня сломан нос и три ребра. – Господи, прости меня, – сочувственно произнесла Эмили. – Побои обычно достаются тем, кто их меньше всего заслужил. Но, Барб, это не оправдание. Если ты собираешься работать со мной, тебе нужно хотя бы частично привести свою внешность в порядок. – Эм… Ну, черт возьми, я никогда не мазалась этой дрянью. – Вот и хорошо, обогатишь свой жизненный опыт. Все, смотри на меня. – Видя, что Барбара колеблется и ищет другие более веские протестные доводы, объявила: – В таком виде ты не можешь встречаться с азиатами. Все, сержант, это приказ. Барбара чувствовала себя так, словно ее только что пропустили через мясорубку и сейчас лепят из полученного фарша котлеты, но ведь она отдала себя в подчинение Эмили. Старший инспектор уголовной полиции умело и быстро нанесла макияж, ловко орудуя губками, тампонами, кистями. На всю процедуру ушло не больше десяти минут. Закончив, Эмили отошла немного назад и посмотрела критическим взглядом на дело рук своих. – Отлично, – сказала она. – Но вот волосы… У тебя какой-то сумбур на голове. Барб, ты, похоже, стрижешься сама, когда принимаешь душ. – Ну… понимаешь… – замялась Барбара. – Мне кажется, это неплохая идея. Почему бы не воспользоваться. Эмили закатила глаза, но воздержалась от комментариев. Пока она укладывала в мешок макияжные принадлежности, Барбара рассматривала в зеркале свое лицо. – Неплохо, – заключила она. Синяки и кровоподтеки оставались на своих местах, но цвета их стали менее выразительными. А глаза – она всегда считала свои глаза свинячьими – стали явно большего размера. Эмили была права: на голове был сумбур. Нет, хватит, больше она не будет пугать своим видом невинных девушек и младенцев. – А где ты раздобыла все это? – спросила Барбара, кивком показывая на пакет с косметикой. – В «Бутсе»[46], – ответила подруга. – Ты, наверное, хотя бы слышала о «Бутсе»? Ну ладно, пошли. Я жду протокол вскрытия; его должен привезти мой человек, который входит в комиссию. Надеюсь получить какие-либо известия и от криминалистов. Протокол уже доставили. Он лежал на середине стола Эмили; его страницы чуть заметно колыхались от слабой струи застоявшегося воздуха, который лениво перемешивали лопасти вентилятора. Эмили проворно схватила протокол и стала водить по нему глазами, теребя пальцами волосы. К бумаге был приложен пакет с набором фотографий. Барбара разложила их на столе. На фотографиях фигурировал обнаженный и подготовленный к вскрытию труп. Барбара сразу поняла, что покойный был избит очень сильно. Об этом свидетельствовали обширные гематомы на груди и плечах, а также кровоподтеки на лице, которые она прежде видела на фотографиях, сделанных на месте обнаружения трупа. Цвет кровоподтеков различался. Однако ни их размеры, ни форма не свидетельствовали о том, что причиной их возникновения явились удары кулаком. Эмили продолжала читать протокол, Барбара размышляла. Вероятно, раны на теле Кураши причинены каким-то орудием. Если так, то что это за орудие? Поскольку кровоподтеки не представляют собой уплотнений, какие бывают после многочисленных ударов кулаком по одному месту, не видно и уплотнений другого рода… так, стоп-стоп. Один кровоподтек, похоже, след от удара монтировкой, второй – доской, третий – ударом лопатой плашмя, четвертый – каблуком ботинка. Все это наводило на мысли о засаде, о том, что жертву поджидали несколько нападавших, и о том, что борьба была жестокой и беспощадной. – Эм, – задумчиво сказала Барбара, – судя по его виду, внутри дота и рядом с ним должны были бы быть следы борьбы. Что там обнаружили твои следователи? Может быть, брызги крови? Может быть, какие-то предметы, которыми ему наносили удары? Эмили подняла глаза от протокола. – Ничего. Совершенно ничего. – Может быть, что-нибудь на Неце наверху? Примятые кусты? Следы обуви? – Там тоже ничего. – А на косе? – Может быть, там, на песке, и было что-нибудь. Но ведь прилив все смыл. Возможно ли, что после борьбы не на жизнь, а на смерть не осталось никаких следов, кроме трупа? Ведь даже если борьба происходила на самой косе, неужели возможно допустить, что все следы устроенной там засады тоже смыл прилив? Барбара, вглядываясь в фотографии трупа, не переставала задавать себе эти вопросы. Тело было в явно видимых кровоподтеках, но кровоподтеки имели различную форму, и это навело ее на мысль о том, что сценарий убийства, возможно, был другим. Она внимательно рассматривала голую ногу Кураши, а затем увеличенное изображение части этой ноги. Патологоанатом отметил рядом положенной линейкой место на ноге, на которое хотел обратить внимание следователей. Здесь, на коже, виднелся порез шириной в волос. В сравнении с кровоподтеками и ссадинами, обильно покрывающими верхнюю часть тела, этот порез длиной в два дюйма казался мелочью, не достойной внимания. Но если рассматривать его на фоне всех известных им деталей, выявленных осмотром места преступления, то порез представлял собой весьма интересный и важный факт, который следовало обдумать. Эмили бросила протокол на стол. – Не много нового они сообщают. Смерть наступила в результате перелома шеи. Предварительный анализ не обнаружил в крови ничего подозрительного. Нам рекомендуют произвести подробный осмотр одежды и обратить особое внимание на его брюки. Подойдя к телефону, Эмили набрала номер и, ожидая ответа, протерла шею освежающей салфеткой. – Ну и жара, – пробормотала она и почти сразу же четким голосом объявила в трубку: – Говорит старший следователь Барлоу. Это Роджер? Хмм. Да. Сущие мелочи. Но у вас есть хотя бы кондиционер. Пришли такой же сюда в помощь страждущим. – Скомкав салфетку, она бросила ее в мусорную корзину. – Послушай, у тебя есть что-либо новое для меня?.. По убийству на Неце, Роджер… Вспомнил, наконец?.. Я знаю, что ты скажешь, но патологоанатом из МВД советует нам произвести подробный осмотр его одежды… Что?.. Действуй, Роджер. Я тебя прошу, раскопай все, что сможешь, ты понял?.. Да понимаю, понимаю, но я не собираюсь ждать, пока отчет напечатают. – Эмили закатила глаза. – Роджер… Роджер… да что ты, в самом деле… Ты можешь прислать мне эту информацию? – Прикрыв рукой микрофон на трубке, она сказала, обращаясь к Барбаре: – Они там все будто примадонны. Можно подумать, что они прошли курс у самого Джозефа Белла[47]. Прижав трубку к уху плечом, Эмили взяла блокнот и, слушая, стала что-то помечать в нем. Дважды она прерывала говорящего: в первый раз спросив, сколько ждать, а во второй поинтересовавшись, когда было нанесено это телесное повреждение. Отрывисто бросив: «Мерси, Родж», – она повесила трубку и, обратясь к Барбаре, сказала: – Они обнаружили разрез на одной штанине его брюк. – Что за разрез и где? – На расстоянии пяти дюймов от конца штанины. Прямой разрыв. И свежий, он сказал, потому что нитки не были потрепаны и не торчали, как бывает после носки и тем более после стирки. – Патологоанатом прислал фото этой ноги. – Барбара подала ей фотографию. – Видишь, порез на коже. – В том же месте, где и разрез на штанине? – Именно в этом, – ответила Барбара, протягивая Эмили остальные фотографии, заснятые на Неце в субботу утром. Пока Барлоу рассматривала фотоснимки тела, Барбара разложила на столе фотографии Кураши в доте и принялась изучать снимки места преступления. Она рассматривала площадку, на которой убитый оставил машину – на плоской вершине скалы, рядом с белым шестом, обозначающим границу парковки. Она прикинула расстояние от машины до кафе, а затем – расстояние от машины до обрыва. И тут, не добавляя к тому, что видит сейчас, того, что видела на этих фотографиях накануне вечером, вдруг задумалась. Она все еще помнила Нец в те давние времена, когда они гуляли здесь с братом; помнила вереницу бетонных ступеней, прорезающих по диагонали склон скалы. Барбара знала, что, в отличие от Увеселительного пирса, эти ступени на Неце никогда не подновлялись. Металлические перила, установленные с одного края, проржавели, а кое-где и выломаны, да и сами ступеньки были полустертыми – Северное море не прекращало разъедать и выветривать скалу. Они были сплошь в глубоких трещинах и таили в себе опасность. Но таили и правду. – Эти ступеньки… – задумчиво произнесла Барбара. – Послушай-ка, Эм. Он, должно быть, падал вниз по этим ступенькам. Вот откуда на теле кровоподтеки. Эмили оторвала взгляд от фотографий трупа. – Посмотри на его брюки, Барб, посмотри на его ногу. Господи, да он же споткнулся о кем-то натянутую проволоку! – Ну и жара, черт возьми. Скажи, Эм, а что-нибудь похожее было обнаружено на месте преступления? – спросила Барбара. – Мне, пожалуй придется побывать там самой вместе с офицером, который производил осмотр, – ответила Эмили. – Правда, это людное место. Даже если мы найдем проволоку там, где ее установили – в чем я сомневаюсь, – то адвокату защиты не составит большого труда отбить этот довод. – Даже если на проволоке будут обнаружены следы ткани от брюк Кураши? – Ну, это уже другое дело, – согласилась Эмили и сделала какую-то пометку в своем блокноте. Барбара продолжала изучать остальные фотографии, сделанные на месте убийства. – Убийца, возможно, перенес тело в дот после того, как Кураши свалился. Эм, при осмотре обнаружили что-либо, подтверждающее это? Следы на песке? Какие-либо признаки того, что тело стаскивали со ступенек? – На эти вопросы она ответила сама: – Да там и не могли ничего обнаружить. Все смыл прилив. – Точно. – Эмили сунула руку в один из ящиков стола и, вытащив из него лупу, принялась рассматривать фото ноги Кураши. Поводив пальцем по строчкам протокола вскрытия, она сказала: – Ага, вот. Порез длиной четыре сантиметра. Нанесен незадолго до наступления смерти. – Отложив протокол в сторону, она пристальным взглядом посмотрела на Барбару, но по выражению ее лица было видно, что мысленно она сейчас на Неце, погруженном во тьму, без единого огонька, по которому мог бы ориентироваться ничего не подозревающий прохожий или заметить натянутую поперек ступенек проволоку, которая явилась причиной рокового падения. – А какого размера проволоку мы ищем? – задала она риторический вопрос и посмотрела на вентилятор, вяло крутящий свои лопасти. – Электрический шнур? – Шнур не причинил бы пореза, – возразила Барбара. – А может, с него сняли изоляцию и расплели, – предположила Эмили. – Чтобы его не было видно в темноте. – Хм-м. Возможно. А что, если это была рыболовная леска? Крепкая такая, как на удочках для спортивной ловли. Ведь она тонкая. И эластичная. – Логично, – согласилась Эмили. – Может быть, рояльная струна. Или хирургическая нить для наложения швов. А может быть, проволока для обвязки тары. – Короче говоря, что-то тонкое, крепкое и эластичное, – заключила Барбара, кладя на стол пакет с вещдоками из номера Кураши. – Взгляни-ка на это. Все собрано в его номере в отеле «Пепелище». Кстати, там очень хотели побывать Малики. – В этом я была больше чем уверена, – сделав загадочное лицо, произнесла Эмили и, натянув на руки латексные перчатки, раскрыла пакет. – Ты составила опись изъятого имущества и подписала ее у ответственного за хранение вещдоков? – Когда шла сюда. Он, между прочим, просил передать тебе, что не возражал бы против того, чтобы в его помещении установили вентилятор. – Размечтался, – пробурчала Эмили. Она бегло пролистала книжку в желтой обложке с прикроватного столика Кураши. – Итак, это не убийство из-за разыгравшейся страсти. И не результат внезапно вспыхнувшей драки. Это типичное предумышленное убийство, совершенное тем, кто знал, куда направится Кураши, выйдя из отеля «Пепелище» в ту ночь с пятницы на субботу. Возможно, это и был тот самый человек, на встречу с которым Кураши шел на Неце. Или кто-то, кто знал этого человека. – И это был мужчина, – уточнила Барбара. – Потому что тело перетаскивали, а это под силу только мужчине. – Или мужчине и женщине, действующим заодно, – в тон ей добавила Эмили. – А может быть, и одна женщина, если тело затащили в дот по ступенькам. Женщине такое под силу. – А зачем вообще было его тащить? – спросила Барбара. – Я думаю, для того, чтобы его сразу не обнаружили. Хотя… – тон Эмили внезапно стал задумчивым, – если они действительно думали об этом, зачем было оставлять на виду машину? Ведь это же явный сигнал о том, что что-то не так. Любой, кто подошел бы к машине, заметил бы, вернее, не мог не заметить этого. И сразу же стал бы осматриваться вокруг. – Возможно, потрошитель машины торопился и ему некогда было думать о том, что ее могут заметить. – Барбара следила за тем, как палец Эмили спускался вниз по странице, отмеченной в книге сатиновой ленточкой. Она подчеркнула ногтем строки, заключенные в скобки. – А может быть, разоренная машина как бы указывала на то, что надо искать тело. Эмили подняла глаза от книги и, сдув свисавший на лоб волос, продолжала: – И снова мы возвращаемся к Армстронгу, верно? Господи, Барбара, если он соучаствовал в этом деле, азиаты разнесут весь город на мелкие кусочки. – Похоже, все было так, как ты сказала, – согласилась Барбара. – Ты понимаешь, о чем я. Он запутывает нас, говоря, что пошел туда, чтобы прогуляться, и подошел к машине. «Господи, – восклицает он, – что творится? Похоже, кто-то здорово потрудился над тем, чтобы превратить машину в груду железного лома. Интересно, а что еще можно найти на косе?» – Нормально, все сходится, – поддержала подругу Эмили. – Все сходится. Ты посмотри, как тщательно он все продумал и рассчитал: следит за Кураши со дня его приезда, изучает его маршруты, правильно выбирает вечер, устанавливает проволоку, сидит в засаде и ждет его падения, перетаскивает тело, крушит машину, а затем на следующее утро возвращается на место убийства для того, чтобы разыграть обнаружение тела. Неужто для тебя это звучит не убедительно? Барбара пожала плечами. – А как он отнесся к тому, что снова получил прежнюю работу? – Нормально отнесся. Но ты знаешь, я говорила с этим человеком и готова поклясться, что у него не хватит ни ума, ни сообразительности для того, чтобы настолько тщательно спланировать что-то подобное. – Он снова работает в должности начальника производства фабрики, так? Ты, помнится, говорила, что он был там на хорошем счету, пока не появился Кураши. Если это так, то зарплата у него должно быть приличная. – Черт возьми! – Эмили добралась до конца книги. – Отлично. Санскрит. Так оно и есть. – Она бросилась к двери. – Белинда Уорнер! – закричала она. – Найдите кого-нибудь, кто читает по-пакистански. – По-арабски, – поправила ее Барбара.