– Прямой перевод не всегда возможен. Английские термины и речевые приемы не всегда адекватны или совместимы по смыслу с арабскими. – Понятно, – согласилась Барбара. – Совершенно с вами согласна. Но все-таки постарайтесь максимально передать смысл. – Этот отрывок говорит о том, что каждый должен прийти на помощь тем, кто в ней нуждается, – сказал Ажар. – Это звучит примерно так: «Как можешь ты не сражаться за дело Аллаха и оставаться равнодушным к мольбам слабых мужчин, женщин и детей, призывающих: «О, Всевышний, выведи нас из этого города, в котором все люди угнетатели! О, пошли нам на помощь тех, кто с тобой и кто защитит нас!»[76] – Ага, – чуть скривившись, сказала Барбара. – Это действительно примерно, как, впрочем, вы и предупреждали. А дальше есть что-либо еще? – Естественно, – с деликатной иронией в голосе произнес Ажар. – Но вы просили перевести только тот отрывок, что отмечен скобками. – Я полагаю, достаточно ясно, почему Хайтам отметил именно этот пассаж, – вступил в разговор Муханнад. – Да? – Барбара стряхнула пепел с сигареты и внимательно посмотрела на него. Пока его кузен читал, он отодвинулся от стола. Сейчас выражение его лица говорило о том, что его подозрения оправдались. – Сержант, если бы вы когда-нибудь сидели на этой стороне стола, вы бы поняли, что к чему, – заявил Муханнад. – Выведи нас из этого города, в котором все люди угнетатели! Вот в чем дело. – Я тоже слышала перевод. Муханнад сразу ощетинился. – Что вы говорите? Тогда позвольте спросить, что же вам еще надо? Вам нужно послание, написанное кровью Хайтама? – Он швырнул карандаш на стол, вскочил со стула и подошел к окну. Когда он снова заговорил, то протянутой рукой указал на улицу и – казалось, метафорически – на город за окном. – Хайтам пробыл здесь достаточно, чтобы почувствовать то, чего не чувствовал никогда прежде: дух расизма. А как, вы думаете, он это чувствовал? – У нас нет ни малейших указаний на то, что мистер Кураши… – Влезьте хоть на день в мою шкуру, если вам нужны эти указания. Хайтам был темнокожим. А быть темнокожим – значит быть непрошеным гостем в этой стране. Хайтам с радостью смотался бы отсюда первым же рейсом в Карачи, но у него были определенные обязательства в отношении моей семьи, исполнение которых он считал делом чести. Поэтому он и читал Коран, ища в нем ответа, и нашел в нем указание на то, что ради собственного спасения он может драться. Это он и делал. И поэтому мертв. – Боюсь, что это не совсем так, – возразила Барбара. – У мистера Кураши была сломана шея. И на месте преступления нет никаких доказательств тому, что он дрался. Муханнад повернулся к Ажару и сжал кулаки. – Я же предупреждал тебя, Ажар. Они все время что-то утаивают. Руки Ажара лежали на столе. Кончики пальцев были плотно прижаты друг к другу. – А почему вы сразу не сказали об этом? – спросил он. – Потому что на тот момент еще не было произведено вскрытие, – ответила Барбара. – И до оформления протокола вскрытия не разрешается оглашать какую-либо информацию. Таков порядок. По лицу Муханнада разлилась гримаса недоверия и скептицизма. – Неужели вы думаете, мы поверим, что вы не заметили этого при осмотре тела… – А что явилось действительной причиной смерти? – негромко перебил его Ажар, не сводя взгляда с лица кузена. – Ведь существует множество способов сломать шею. – Этого мы пока не выяснили. – Барбара решила следовать линии, намеченной Эмили. – Но мы можем сказать, что уже приступили к поиску убийцы. Преднамеренного убийцы. Муханнад плюхнулся на стул. – Сломанная шея, – выдохнул он, – это результат насильственных действий, причиной которых могла быть драка или выходка, спровоцированная злобой, бешенством, ненавистью. Сломанная шея – это не результат заранее спланированных действий. – Я бы не возражала против этого, если абстрагироваться от прочих обстоятельств, – заметила Барбара. – Тогда… – В данном конкретном случае обстоятельства указывают на то, что кто-то знал о появлении Кураши на Неце. Этот кто-то появился там раньше Кураши и позаботился о том, чтобы в результате спланированного им заранее стечения обстоятельств Кураши оказался мертвым. Это преднамеренное убийство, мистер Малик. И не важно, что лично вы предпочитаете считать причиной смерти Хайтама Кураши, все указывает на то, что это не было ни случайным убийством, вызванным расовой неприязнью, ни несчастным случаем. – А что вам известно о столкновениях на расовой почве? Вы можете сказать нам, с чего они начинаются? Да разве вы знаете, как выглядит лицо европейца, приказывающее человеку, спешащему по улице, идти в другую сторону; или опустить глаза, когда он протягивает через прилавок горсть монет, чтобы заплатить за газету; или каково бывает делать вид, что не замечаешь взгляды других важных посетителей, когда, войдя в ресторан, вдруг обнаруживаешь, что ты единственный цветной в зале? – Послушай, брат, – прервал его Ажар. – Этот разговор уводит нас от конкретного обсуждения. – О, да, конечно же, уводит, – не унимался Муханнад. – Ну как же, белые следователи расследуют смерть человека, о жизни которого они не имею ни малейшего представления. Пойми, Ажар, их ничем не пронять. Мы добьемся справедливости, если хоть как-то их проймем. – В этом и заключается основная задача «Джамы»? – спросила Барбара. – Задачи «Джамы» мы сейчас не обсуждаем. Обсуждаем смерть Хайтама. – А он состоял в членах «Джамы»? – Вы точно не успокоитесь, пока не повесите это дело на кого-либо из азиатов. Вы все время к этому клоните. – Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. – Нет, он не состоял в членах «Джамы». Если вы подозреваете, что я убил его по этой причине, тогда арестуйте меня. При взгляде на его лицо – такое напряженное, пышущее злобой и отвращением, – Барбара невольно вспомнила маленького забрызганного мочой Гассана, которого она встретила сегодня на улице. Возможно, враждебность, исходившая от Муханнада Малика, явилась следствием подобного рода инцидентов, неоднократно случавшихся в детстве и в юности? А ведь во многом он прав, подумала она. Но во многом и не прав. – Мистер Малик, – после паузы сказала она, кладя сигарету на бортик стоящей перед ней пепельницы, – я хотела бы кое-что прояснить для вас, перед тем как мы продолжим нашу беседу. Если человек родился белым, это вовсе не значит, что всю свою жизнь он будет вести себя так, словно ему и впрямь повезло родиться в рубашке. – Она не стала ждать его ответа, сразу перейдя к схематическому описанию хода расследования и к тому, что удалось выяснить на данный момент: в вещах покойного был обнаружен ключ к банковскому сейфу для хранения ценностей, и сейчас сотрудники следственной группы ходят по банкам в Балфорде и в его окрестностях, устанавливая место нахождения сейфа; идет опрос всех, кто имел контакты с Кураши, где они были в ночь с пятницы на субботу; все бумаги, найденные в вещах Кураши, были изучены и рассортированы; сейчас выясняется личность и местонахождение Фахда Кумара. – Вам уже стало известно его имя, – отметил Ажар. – Позвольте спросить, как вы на него вышли? – Просто повезло, – ответила Барбара. – Повезло в чем: в том, что вы узнали его имя, или в том, что он азиат? – язвительно спросил Муханнад. Господи, сделай так, чтобы он онемел, хотела сказать Барбара, но вместо этого произнесла: – Вы бы хоть немного похвалили нас, мистер Малик. У нас нет времени на поиски этого парня лишь для того, чтобы удовлетворить наше желание поиздеваться над ним. Нам необходимо поговорить с ним о его отношениях с мистером Кураши. – Он, что, подозреваемый? – спросил Ажар. – Наше внимание привлекают все, кто знал Кураши. А если этот парень знал его, считайте, что и он подозреваемый. – Он ведь был знаком также и с англичанами, – сказал Ажар и через секунду добавил в такой приторно вежливой манере, что Барбаре стало ясно, какого ответа на свой вопрос он ждет. – А кому-нибудь из англичан была выгодна его смерть? Барбара была не расположена начинать беседу, похожую на прогулку по тонкому льду, с Ажаром или с кем-либо другим. А потому решила действовать напрямую. – Джентльмены, – обратилась она к мужчинам, – мы можем на нашей встрече отойти от вопросов, касающихся сосуществования англичан и азиатов? Ведь то, чем мы занимаемся в процессе расследования, никоим образом не связано с этими вопросами. Расследование – это прямое выяснение, виновен или невиновен тот или иной подозреваемый. Мы ищем убийцу, совершенно не интересуясь цветом его кожи; нам безразлично, мужчина он или женщина. Наша цель – найти убийцу. – Женщина? – недоуменно переспросил Ажар. – Вы думаете, что женщина могла сломать ему шею, может ли быть такое? – Я говорю, что соучастником может быть женщина. – Уж не подозреваете ли вы мою сестру? – спросил Муханнад. – Я этого не говорила. – Ну, а о каких еще женщинах может идти речь? О тех, что работают на фабрике? – Мы пока не знаем, а поэтому и не делаем выводов. Если мистер Кураши знал Фахда Кумара – а этот человек не с фабрики, верно? – то почему бы ему также не водить знакомство с какой-нибудь женщиной, не связанной с фабрикой? – И как вы думаете найти эту женщину? – спросил Ажар. – Опрашиваем людей, прослеживаем связи, ищем контакты. Выясняем, не было ли каких-либо ссор или разборок, в которых мог бы быть замешан Кураши за время перед его гибелью. Это работа для ног, для ног полицейских следователей, и ее необходимо выполнить во что бы то ни стало. – Барбара собрала в стопку принесенные с собой папки и поверх нее положила Коран. Ее сигарета догорела, но она все-таки вдавила окурок в дно пепельницы, как бы объявляя этим жестом, что их встреча закончена. Затем встала и с заранее продуманной учтивостью обратилась к Муханнаду Малику: – Я надеюсь, что вы расскажете о нашей встрече своим людям. Мы не хотим, чтобы какая-либо дезинформация беспричинно будоражила их. По выражению его лица было ясно, что ход ее мыслей ему понятен: если какая-либо дезинформация распространится среди азиатской общины, то источник этой дезинформации известен ей наперед. Муханнад тоже встал для того, как показалось Барбаре, чтобы воспользоваться преимуществом своего роста – он был как минимум на восемь дюймов выше нее, – а также указать на то, что если она и дальше будет прибегать к запугиванию, то он принимает вызов и будет пользоваться тем же приемом. – Если вы ищете подозреваемых среди азиатов, сержант, – сказал он, – то знайте, мы намерены найти их раньше вас. Будь то мужчина, женщина, ребенок или старик. Но мы не намерены разрешать вам проводить допросы пакистанцев без присутствия юридического представителя – юридического представителя азиатского происхождения. Перед тем как ответить, Барбара долго, не отводя глаз, выдерживала его тяжелый взгляд. Ей необходимо было закончить эту встречу в выигрышной для себя позиции, но при этом и он, выходя из участка, не должен чувствовать себя униженным. Этого хотела лишь одна половина ее существа – усталая, изможденная жарой, мечтающая встать под душ и хорошо покушать. А ее вторая половина, сознающая важность выигрыша первого раунда этой идиотской словесной перепалки, ответила ему: – Мистер Малик, я не могу сейчас связать вам руки. Но если вы начнете мутить воду и вмешиваться в дела, которые вас не касаются, должна вас предупредить, что вы подведете себя под статью о противодействии полицейскому расследованию. – Указав кивком головы на дверь, она добавила: – Вы найдете выход? Глаза Муханнада чуть сузились. – Хороший вопрос, сержант, – ответил он. – Вам, должно быть, и самой хочется найти на него ответ. Эмили стояла возле одной из фарфоровых досок, когда Барбара вошла в комнату для совещаний, где происходил сбор следственной группы. Она впервые видела весь состав, а потому с нескрываемым любопытством повела глазами вокруг. Четырнадцать мужчин и три женщины втиснулись в комнату на втором этаже, прежде служившую гостиной. Кое-кто примостился, скрестив руки, на краешках столов, остальные сидели на пластиковых стульях. Почти у всех мужчин галстуки были распущены. Некоторые заметили ее приход, но большинство внимательно смотрели и слушали руководителя следственной группы. Эмили стояла, подобрав одну ногу, с маркером в одной руке и с бутылкой воды «Эвиан» в другой. Ее лицо, как и лица всех, кто был в комнате, было в испарине. – А, – протянула она, кивая в сторону Барбары. – Это детектив сержант Хейверс. Она сейчас работает с нами. Она сотрудник Скотленд-Ярда и прикомандирована к нам на тот случай, если пакистанцы поведут себя вызывающе. Это дает возможность всем нам целиком и полностью сосредоточиться на расследовании. Глаза всех присутствующих устремились на Барбару. И она пыталась заглянуть в их глаза своим взглядом. Никто не проявлял враждебности из-за ее вмешательства в их дела. По меньшей мере четверо из мужчин имели вид детективов со стажем, у которых присутствие их коллег женского пола провоцирует беспокойство и враждебность. Их взгляды были пристальными и изучающими. Барбаре стало неуютно. Эмили после паузы спросила: – С этим все нормально, коллеги?