Барбара кивнула. Столь близкое расположение этого заведения к мужскому туалету давало им изначальную возможность проверить показания Тревора Раддока в отношении еще одной личности. Она рассказала Эмили о телефонных звонках в Пакистан прошедшей ночью. О том, что с абонентами разговаривал Ажар, Барбара не сказала, а поскольку Эмили не стала расспрашивать ее о том, как это было, и копаться в подробностях, она решила, что сама информация важнее, нежели способ, с помощью которого она получена. Эмили, так же как и Барбара, заинтересовалась беседой между Кураши и муфтием. – Итак, – заключила она, – если гомосексуализм почитается у мусульман смертным грехом…. – Именно так, – подтвердила Барбара. – Я выяснила это. – То тогда, – продолжала Эмили, – есть серьезный шанс, что этот парень, Тревор, говорит правду. А этому самому Кумару – ведь он ошивается где-то по соседству, – видимо, тоже известно о делах Кураши. – Вероятно, так, – согласилась Барбара. – А что, если Кураши спрашивал муфтия о грехе, который совершил кто-то другой? Ну, к примеру, Сале. Если она согрешила, вступив в тайную половую связь с Тео Шоу, – а ведь добрачная связь, как и прелюбодеяние, у них также считается серьезным грехом, за который, как я полагаю, ее могли изгнать из семьи. Предположим, что в этом случае Кураши мог бы выскользнуть из грозящих ему брачных сетей. Может быть, он как раз и стремился к этому и искал способ, как это осуществить. – Тогда это определенно снимает все подозрения с Маликов. – Эмили кивком головы поблагодарила Белинду Уорнер, появившуюся в офисе с факсом в руке. – Есть что-либо из Лондона по поводу отпечатков пальцев, найденных на «Ниссане»? – спросила она. – Я уже обращалась в дактилоскопическую картотеку, – ответила Белинда. – Они сказали мне, что их специалист по идентификации отпечатков ежедневно сравнивает более чем две с половиной тысячи «пальчиков», а затем спросили, есть ли у нас веская причина к тому, чтобы им отложить всю текущую работу и заняться нашим делом? – Я позвоню им, – сказала Барбара, обращаясь к Эмили. – Обещать чего-то определенного не могу, но попробую ускорить дело. – Это факс из Лондона, – продолжала Белинда. – Профессор Сиддики перевел страницу из книги, найденной в комнате Кураши. Фил звонил с яхтенной пристани. Семейство Шоу держит там свое судно, большой прогулочный катер с каютой. – А у азиатов есть там какие-либо плавсредства? – Только у Шоу. Отпустив женщину, Эмили некоторое время задумчиво смотрела на лист факсовой бумаги, прежде чем прочесть напечатанное на нем сообщение. – Сале подарила Тео Шоу тот самый браслет, – обращаясь к ней, сказала Барбара. – «Жизнь начинается сейчас». А его алиби не стоит и гроша. Эмили между тем внимательно читала пришедший из Лондона факс. – Как можешь ты, – вслух прочла она, – не встать на борьбу за дело Аллаха и ради тех страждущих среди мужчин, женщин и детей, которые взывают: «О, Всевышний, выведи нас из этого города, в котором все люди угнетатели! О, пошли нам на помощь тех, кто с тобой! О, дай нам от себя защиту!» Вот так-то. – Она бросила факс на стол. – Ясно, что ничего не ясно. – Похоже, мы можем доверять Ажару, – заметила Барбара. – Этот перевод почти дословно повторяет его вчерашний перевод. А что касается смысла, то Муханнад настаивает на том, что кто-то угрожал Кураши насилием. При этом он упирает на фразу «выведи нас из этого города». – Разве он утверждает, что Кураши подвергался постоянному преследованию? – удивилась Эмили. – На этот счет у нас ничего нет. – Кураши, должно быть, хотел избавить себя от этого брака, – предположила Барбара. Она все больше склонялась к этой мысли и искала факты, подтверждающие ее. – Представь, сколько насмешек обрушилось бы на него, когда шашни его невесты с Тео Шоу выплыли бы наружу. Вполне логично, что он не хотел вступать в этот брак. Возможно, он и в Пакистан звонил для того, чтобы поговорить об этом с муфтием, но сказал ему об этом не прямо, а в завуалированной форме. – Я бы сказала, что он сам вдруг понял, что не сможет притворяться в течение последующих сорока лет, а потому попытался избежать этого брака; а то, что он обсуждал с муфтием, не так уж и важно. Когда же до ушей кого-то из местных дошел слух о его нежелании вступать в брак с Сале, тогда… – Она подняла руку и при помощи большого и указательного пальцев изобразила пистолет, направила его на Барбару и спустила воображаемый курок. – Как по-твоему, Барб, что было дальше? – Ну, а куда мы пристроим Кумара? И четыре сотни фунтов, перешедших от Кураши в его карман? – А вдруг эти четыре сотни фунтов – задаток приданого? Возможно, Кураши сватал кого-то из своих сестер за Кумара. Ведь у него же есть сестры, не так ли? Об этом упоминается в каком-то из этих дурацких отчетов. – Она указала рукой на груду бумаг, возвышающуюся на ее столе. То, что предполагала Эмили, было не лишено смысла, и та уверенность, с которой она высказала свою гипотезу, вызвала у Барбары волнение и беспокойство; они еще больше усилились по мере того, как Эмили развивала свою мысль. – Убийство было спланировано вплоть до мельчайших деталей, Барб. И последняя деталь – это железное алиби. Ведь тот, кто следил за всеми передвижениями Кураши в ту ночь, натягивал эту проволоку-ловушку, проверял, чтобы на месте убийства не осталось никаких улик, не смог бы доказать свое отсутствие в это время и в этом месте и тем самым подтвердить свое алиби. – Согласна, – сказала Барбара. – Похоже, ты права. Но если у всех, кроме Тео Шоу, есть алиби – а мотив убить Кураши был более чем у одного человека, – так, может, нам стоить поискать еще что-то? Она принялась рассказывать Эмили о других телефонных звонках Кураши. Но, как только она дошла до непонятного сообщения с автоответчика в Гамбурге, Эмили перебила ее. – В Гамбурге? – оживилась она. – Кураши звонил в Гамбург? – Номера телефонов в Гамбурге значатся на компьютерной распечатке. Кстати, один звонок был сделан в главное полицейское управление, однако мне не удалось узнать, кто ответил на его звонок. Почему?.. А что, разве с Гамбургом связано что-то важное? Вместо ответа Эмили выдвинула ящик стола и выудила пластиковый пакет с низкокалорийной едой – смесью орехов и сухофруктов. Барбара смотрела на него, стараясь согнать со своего лица виноватое выражение из-за сегодняшнего обильного завтрака, состоявшего из хорошей яичницы, картофеля фри, сосисок, грибов, бекона – вся эта снедь плавала в холестерине. Но подруга не узнала бы об этом, сумей Барбара придать своему лицу иудино выражение. Барбара быстро сообразила, что Эмили сейчас не до этого, настолько сильно озадачили ее слова подруги. – Эм? – спросила Барбара. – В чем дело? – Клаус Рохлайн. – Кто? – Он был третьим на ужине в Колчестере вечером в пятницу. – Немец? Но когда ты сказала «иностранец», я подумала, ты имеешь в виду… – Да, насколько сильно ее мышление подвержено влиянию усвоенных предрасположенностей и неосознанных предрассудков. Барбара решила, что слово «иностранец» подразумевает «азиат», хотя правило «предполагаешь, значит не знаешь» было основным в полицейской работе. – Он приехал из Гамбурга, – пояснила Эмили. – Ракин Хан мне дал номер его телефона. Если вы мне не верите, сказал он, а вернее всего, вы мне действительно не верите, подтвердить алиби Муханнада может он. И протянул мне это. Куда же я его… – Порывшись в груде бумаг и папок на столе, она извлекла из нее свой блокнот. Перелистала его и, остановившись на одной странице, пробежала ее глазами, а затем прочла номер телефона. Барбара вытащила из рюкзачка компьютерную распечатку и нашла на ней первый гамбургский номер. – Ну, черт возьми, и дела, – растерянно произнесла она. – Как я понимаю, ты прошлой ночью звонила мистеру Рохлайну? – смеясь, объявила Эмили, а потом, закинув голову, потрясла в воздухе сжатым кулаком. – Вот так-то, Барб. Человек своего народа. Мистер Политико. Я думаю, что мы его здорово прищучили. – Связь прослеживается, – задумчиво согласилась Барбара. – Но, Эм, ведь это могло быть и простым совпадением. – Совпадением? – В голосе Эмили слышался явный скепсис. – Кураши вдруг звонит тому человеку, от которого наполовину зависит алиби Муханнада Малика?.. Нет, Барбара, это не совпадение. – Так что все-таки с Кумаром? – спросила Барбара. – А что с ним может быть? – Как он связан со всем этим? Ведь он, вероятно, живет вблизи рыночной площади в Клактоне, вблизи того самого места, где Тревор, по его словам, видел, как Кураши искал полового партнера возле общественного туалета. Это, что, совпадение? А если так, то как мы можем считать один эпизод совпадением, а второй указанием на убийцу Кураши? А если все то, что связано с Кумаром, не совпадение, что мы тогда имеем? То, что убийство Кураши тайно организовано членами его общины? А если так, то почему? – Мы не обязаны знать почему. Почему – это уже дело прокуратуры. Наша задача – передать им кого-то и доказательства против него. – Отлично, – согласилась Барбара. – Полностью согласна с тобой. Но ведь нам известно и то, что в ту ночь слышали шум мотора лодки, отплывающей от берега. А у семейства Шоу есть катер. Мы знаем, что для Иана Армстронга смерть Кураши была благодеянием. А ведь его алиби – самое непрочное из всех. У нас есть показания о том, что Кураши был гомиком, и мы знаем, что он шел на Нец на встречу с кем-то, с кем встречался регулярно. Лично я не понимаю, как можно закрыть глаза на все это, ради того, чтобы подкрепить любым способом следственную версию, направленную против Муханнада. Эм, не думаю, что это надлежащее расследование. Уверена, что и ты думаешь так же… Она осеклась, поняв, что на этот раз зашла слишком далеко. Ее склонность к многословию, спорам, отстаиванию собственного мнения – что никогда не порождало никаких проблем в работе в Лондоне с любезным и обходительным инспектором Линли, – сейчас необходимо было сдерживать. Эмили прореагировала на ее слова тем, что, выпрямив спину, пристально посмотрела на нее, при этом зрачки ее уменьшились до размеров маковых зерен. – Прости, – поспешно произнесла Барбара. – Не пойму, что на меня нашло. Говорю совсем не то, что думаю. Дай мне хотя бы минуту на то, чтобы собраться с мыслями. Эмили молчала. Оно сидела неподвижно, как изваяние, и только два пальца ее лежащей на столе правой руки – большой и указательный – негромко отбивали торопливую дробь. Зазвонил телефон. Барлоу не пошевелилась. Барбара тревожно смотрела то на нее, то на звонивший аппарат. Телефон смолк через пятнадцать секунд. В дверях появилась Белинда Уорнер. – Шеф, Фрэнк на телефоне, – сообщила она. – Он открыл банковский сейф Кураши в банке «Барклайз» в Клактоне. Говорит, что обнаружил там коносамент компании «Истерн Импортс»… – Она торопливо взглянула на листок бумаги, на который, очевидно, записала все, что детектив обнаружил в банковском сейфе. – Эта компания поставляет мебель, ковры и прочие предметы домашнего интерьера, – продолжила она. – Компания-импортер из Пакистана. Он также обнаружил в сейфе конверт с обрывком адреса на нем: Оскарштрассе, 15, больше ничего там нет. Да, еще страница из красочного журнала. Он не знает, почему она там оказалась. В сейфе лежат документы на дом на Первой авеню, а также эмиграционные документы самого Кураши. Это опись того, что находится в банковском сейфе. Фрэнк спрашивает, должен ли он везти все это сюда? – Скажи ему, пусть хоть раз поработает своей пустой головой, – вскипела Эмили. – Конечно же, он должен тащить все это сюда. Белинда кивнул и поспешно вышла. Эмили повернулась к Барбаре. – Оскарштрассе, 15, — задумчиво произнесла она, многозначительно глядя на Барбару. – Ну, а где по-твоему может находиться этот объект? – Я еще не врубилась, – ответила Барбара. – Все еще пережевываю то, что произошло. Мы можем забыть то, что я сказала? – Нет, – резко ответила Эмили. – Мы не можем это забыть. Ну и дела, чертыхнулась про себя Барбара. А как же ее планы поработать рядом с руководителем следственной группы, поучиться у нее, предостеречь Таймуллу Ажара от неприятностей? Все побоку из-за ее несдержанного языка. – Жаль, Эм, – только и могла сказать она. – Продолжай. – Прости. Мне действительно жаль. Да я и не думала… Ой, черт побери… – Барбара схватилась руками за голову. – Я просила тебя не раболепствовать и не укладываться передо мной ниц, – оборвала ее Эмили. – У каждого свой взгляд. Я просила тебя продолжать то, о чем ты говорила. Растерявшись, Барбара подняла на нее глаза, пытаясь понять, чего больше в словах подруги – иронии или желания ее унизить. Но во взгляде Эмили был только интерес. И вновь Барбара была вынуждена признать, что самыми главными качествами в их работе являются умение отступить от своего мнения, желание выслушать другого и способность изменить направление своих действий, если вдруг открывается новая перспектива. Хейверс нервно облизала губы, ощущая тонкий нанесенный утром слой помады. – Хорошо, – начала она, – давай забудем на минуту о Сале и Тео Шоу. – Теперь в ее голосе чувствовалась сдержанная осмотрительность и старание не дать волю своему развязному языку. – Предположим, что Кураши звонил муфтию с намерением поговорить именно о своей гомосексуальности, ведь именно это ты и предполагала. Он позвонил и спросил, может ли мусульманин, впавший в такой смертный грех, все-таки считаться мусульманином, имея в виду себя. – Возможно, и так. Слушая Барбару, Эмили потянулась к пакету с низкокалорийной едой и насыпала себе на ладонь его содержимое. – Он услышал от муфтия, – продолжала Барбара, – что за такой грех будет отлучен, а раз так, он решил покончить с этим и объявил об этом своему партнеру на ранее состоявшейся встрече. Но этот партнер – иными словами, его любовник – не пожелал разрывать их связь. Он попросил еще об одной встрече. Кураши взял с собой презервативы, дабы показать тем самым, что эта последняя встреча будет означать конец его педерастии. Безопасный секс доставляет меньше волнений. Но на этот раз любовник подготовил все, чтобы убить Кураши, действуя по принципу «так не доставайся же ты никому». – Из-за Кураши он потерял голову, – скорее для себя, чем для Барбары, уточнила Эмили. Она пристально смотрела на качающийся вентилятор, который вчера притащила с чердака. Ей так до сих пор и не удалось запустить его. Его покрытые пылью лопасти не шевелились. – Могу представить себе, как все было, Барб; но ты забываешь одну деталь, а именно свой же собственный вчерашний аргумент. Зачем любовнику сначала убивать Кураши, а потом перетаскивать куда-то его тело? Ведь то, что могло бы быть принято за несчастный случай, вызвало подозрения. А также и потому, что «Ниссан» был весь раскурочен. – Да… этот проклятый «Ниссан», – в раздумье сказала Барбара, понимая, что Эмили только что обрушила все ее теоретические построения. Но, обдумывая вновь события той пятничной ночи – тайное свидание, роковое падение, перетаскивание тела, разгром машины, – она вдруг увидела еще одну возможность развития действия. – Эм, а что, если во всем этом принимал участие еще кто-то третий? – Menage б trois? И как ты это объяснишь?