Де Витт, проделав руками какие-то таинственные пассы над баллонами, к которым была присоединена его горелка, направился к фасаду ресторана, выходящему на край пирса. Пойдя боком мимо стоящего перед дверным проемом штабеля оконных рам, он вышел со строительной площадки. Подойдя к перилам пирса, вынул из кармана своих обрезанных джинсов тюбик «Поло» и, сунув леденец в рот, повернулся к Барбаре и спросил: – Ну, так что? – Вот что. Почему вчера вы не сказали, что знаете Хайтама Кураши? Джерри прищурился от яркого света, бившего в глаза. Он не прикидывался, что не понял ее вопроса. – Насколько я помню, вы об этом и не спрашивали. Вы хотели узнать, видели ли мы на пирсе эту арабскую пташку. Мы ее не видели. Вот и весь сказ. – Но ведь вы сказали, что не имеете никаких дел с азиатами? – напомнила Барбара. – Вы сказали, что у них своя дорога, у вас своя. «Как только эти дороги пересекутся, сразу жди неприятностей», – таким был ваш вывод. – Это и сейчас мой вывод. – Но ведь вы знали Кураши, не так ли? Вы звонили ему в отель «Пепелище» и оставляли сообщения. Это указывает на то, что вы с ним все-таки пересекались. Де Витт поменял позу: облокотился о перила так, что большая часть массы его тела воспринималась локтями. Он смотрел не на Северное море, а в ее сторону, но видел город. Может быть, он сейчас обдумывал ответ, а может, просто не хотел встречаться с ней глазами. – Я с ним не пересекался, – после паузы произнес он. – Просто выполнял для него кое-какие работы в доме на Первой авеню. Он намеревался жить там после свадьбы. – Значит, вы его знали. – Я говорил с ним раз десять, может быть, больше. Вот и все. Если по-вашему выходит, что я знал его, что ж, пусть будет так. – Где вы с ним познакомились? – Там. В его доме. – В доме на Первой авеню? Вы в этом уверены? Он стрельнул в нее глазами. – Да. Уверен. – А почему он решил заключить контракт на ремонт дома именно с вами? – Контракт заключал не он, – ответил Де Витт, – а Акрам Малик. Примерно два месяца назад он сказал, что хочет быстро провести ремонт этого дома, и спросил, возьмусь ли я за это. Я посмотрел, прикинул и решил, что справлюсь. Деньги мне нужны всегда. Там я и познакомился с Кураши – в том доме – уже после того, как приступил к работе. – Но вы же работаете весь день здесь, на пирсе, верно? Когда же вы работали на Первой авеню? По выходным? – И по ночам. – По ночам? – Барбара инстинктивно насторожилась. Он посмотрел на нее. На этот раз его взгляд был более настороженным. – Да, именно так я и сказал. Барбара присмотрелась к Де Витту. Немало времени прошло с того дня, когда она впервые признала: одна из наиболее глупых ошибок следователя заключается в том, что он делает умозаключение, основываясь на внешних данных человека. Мощное телосложение Джерри и то, как он работает, невольно формировало в сознании представление о нем, как о трудоголике, весь день не выпускающем из рук газовую горелку, отдыхающем после работы за пинтой горького хмельного пива либо в объятиях жены или подруги. Однако при этом с мочки его уха свешивалась серьга – тот же самый золотой обруч, который был в его ухе накануне; Барбара знала, что такие серьги, а также кольца на пальцах ног, на пупках и сосках являются в текущем десятилетии символами наплевательского отношения ко всему на свете, в том числе к любым моральным нормам и запретам. – Мы предполагаем, что мистер Кураши был гомосексуалистом, – объявила ему Барбара. – Мы предполагаем, что он, возможно, намеревался встретиться со своим любовником на Неце в ту ночь, когда был убит. В ближайшие несколько дней Кураши должен был вступить в брак, поэтому мы полагаем, что на Нец он отправился для того, чтобы раз и навсегда положить конец своим отношениям с любовником. Если бы, будучи в браке с Сале Малик, он попытался вести двойную жизнь и это открылось, он потерял бы очень многое. Де Витт поднес ладонь к раскрытому рту. Это, похоже, заученное движение было медленным и демонстративным, словно с его помощью он старался показать, что его нервы ничуть не дрогнули от такой неожиданной информации. Он выплюнул леденец на ладонь, размахнувшись, швырнул его в море и ответил: – Я не знаю ничего о том, как этот парень удовлетворял свои сексуальные потребности. С мужчинами, с женщинами или с животными. Это мы с ним не обсуждали. – По нескольку раз на неделе он уходил по ночам из отеля в одно и то же время. Мы почти убеждены в том, что он встречался с кем-то. При осмотре тела в его кармане было обнаружено три презерватива, так что мы вполне обоснованно можем предположить, что они встречались не только за тем, чтобы посидеть за послеобеденным бокалом бренди в одном из пабов. Скажите мне вот что, мистер Де Витт: как часто Кураши приходил на Первую авеню проверить, как идет ремонт, и заставал вас там? На это раз она внимательно следила за его реакцией и заметила, как быстро и напряженно сжались его челюсти. Он не ответил. – Вы работали там один или приглашали на помощь кого-нибудь из рабочих? – Движением подбородка Барбара указала на здание ресторана. А там кто-то включил переносной радиоприемник, и мужской голос под аккомпанемент крещендо, перекрывающий шум стройки, запел о том, что жизнь дана затем, чтоб жить и любовь дарить. – Мистер Де Витт? – напомнила о себе она. – Один, – ответил Джерри. – Ага, – эхом отозвалась Барбара. – Что это все значит? – И часто приходил Кураши проверять вашу работу? – Один или два раза. Но туда приходил и Акрам. И его жена, миссис Малик. Он смотрел куда-то в сторону; его лицо было мокрым, но вряд ли причиной этого была жара. Солнце ползло в зенит, и его направленные вниз лучи жгли обоих, высасывая влагу изо всех пор. Ее лицо тоже должно было бы быть влажным, подумала Барбара, не напудри она его в соответствии с предписаниями второго этапа проекта улучшения вида ее лица. – Я никогда не знал, кто именно из них придет, – добавил Де Витт. – Я делал свою работу, и если они решали заглянуть в квартиру и проверить то, что я делаю, мне это было только на руку. – Он вытер лицо рукавом футболки и сказал: – Ну, если это все, что вы хотели узнать, то я пойду. Барбара кивком головы подтвердила, что он свободен, но когда Джерри подошел к двери в ресторан, она снова окликнула его: – Сыпучие пески, мистер Де Витт. Вы ведь там живете? Вы звонили Кураши оттуда. – Да, я живу там. – Я давно не была в этом месте, но, как мне помнится, оно недалеко от Клактона. Несколько минут на машине. Ведь так? Его глаза сузились и стали как щелки. Лицо снова стало влажным, и снова не из-за солнца. – О чем это вы, сержант? Барбара улыбнулась. – Просто хочу освежить в памяти географию этой местности. Ведь при расследовании приходится сталкиваться с тысячей подобных мелочей. И никогда наперед не знаешь, какая из них наведет тебя на след убийцы. Глава 17 Мобильный телефон Эмили зазвонил в тот момент, когда она добралась до Восточного приморского бульвара, расположенного вдоль береговой линии вблизи Увеселительного пирса в Клактоне. Она затормозила машину, давая группе пенсионеров, вышедших из дома престарелых «Кедры», перейти улицу; три человека в этой группе передвигались с помощью ходунков, двое других опирались на палки. Трель телефона прервала ее размышления о том, какую роль в ее расследовании сыграл бы сейчас свидетель преступления. Звонил детектив Билли Хониман, который провел весь день в «Эскорте» без номерных знаков, припаркованном невдалеке от газетно-журнального магазина «Джексон и сын» на Карнарвон-роуд. Его сообщение было кратким: – Шеф, он тут. «Это Кумар, – подумала Эмили. – И где же он?» Хониман сообщил, что следил за пакистанцем до того момента, когда тот вошел в дом на Чапмен-роуд, расположенный рядом с магазином «Джексон и сын», почти сразу за углом. Похоже, это пансионат. Плакат в окне предлагает комнаты внаем. – Еду к тебе, – сказала Эмили. – Будь на месте. Не приближайся к нему. Она выключила телефон. Когда пенсионеры перебрались через дорогу, детектив рванула вперед и, проехав не больше мили, свернула на Карнарвон-роуд. Чапмен-роуд, проходящая слева от Хай-стрит, была застроена по обеим сторонам домами с террасами в викторианском стиле. Дома, все как один сложенные из красно-коричневого кирпича, были с эркерами, оконные рамы в которых, выкрашенные в различные цвета, служили главным признаком, отличающим конкретный дом от его собратьев-близнецов. Когда Эмили встретилась с детективом Хониманом, он указал ей на дом с желтыми оконными рамами. Его «Эскорт» был припаркован не более чем в двадцати ярдах от него. – Здесь он живет, – сообщил детектив. – Купил кое-что в магазине – газеты, сигареты и плитку шоколада – и сразу двинул домой. Вроде нервничал. Шел быстро, смотрел прямо перед собой, но, дойдя до дома, миновал его. Миновав половину расстояния до угла, внимательно осмотрелся по сторонам, и только потом пошел обратно. – Билли, а тебя он не заметил? – Да кто ж его знает… Ну а что, если и заметил? Человек ищет место, где оставить машину, чтобы провести день на море. Хониман говорил дело. Он всегда обращал внимание на мелочи. Вот и сейчас положил в багажник на крыше раздвижной шезлонг. А чтобы не нарушать стиля и остаться инкогнито, надел на себя шорты цвета хаки и рубашку апаш с яркой тропической раскраской. В его облике не было ничего от полицейского. – Ладно, посмотрим, что нас ждет, – сказала Эмили, кивком указывая на дом. Дверь открыла женщина с пуделем на руках. Она и ее собака казались на удивление похожими: беловолосыми, длиннолицыми, только что причесанными. – Простите, – обратилась к ним женщина. – Объявление еще висит, но все комнаты уже сданы. Я знаю, надо снять объявление с окна. Но не могу сделать этого из-за люмбаго. Она говорила об объявлении для отпускников, висевшем между белыми занавесками в окне эркера первого этажа. Эмили объяснила женщине, что они не ищут комнату, и протянула ей удостоверение, глянув на которое, дама издала короткий, похожий на овечье блеяние звук, а затем назвала свое имя. – Глэдис Керси, миссис, к вашему сведению, хотя мистер Керси уже упокоился подле Господа нашего Иисуса. Представившись, она заверила неожиданных посетителей в том, что сейчас все в ее пансионе в полном порядке – как, впрочем, было и раньше и как наверняка будет всегда. Во время разговора миссис Керси не выпускала пуделя из под мышки; собака периодически тявкала, и ее тявканье не сильно отличалось от овечьего блеяния хозяйки. – Фахд Кумар, – сказала Эмили. – Можем мы поговорить с ним, миссис Керси? – Мистер Кумар? Надеюсь, с ним не случилось ничего страшного, ведь верно? Он кажется мне вполне приличным молодым человеком. Очень чистоплотный, сам вручную стирает и отбеливает свои рубашки, что не совсем типично для людей с таким, как у него, цветом кожи. Его английский таков, что много с ним не поговоришь, но по утрам он смотрит в фойе новости и, могу заверить вас, очень старается его улучшить. Он ведь ничего не натворил, правда?