– А вы случайно не знаете, они поддерживают контакт с биологической матерью Сэмми? Миссис Хеджер задумалась. – Не могу сказать точно. Стелла ничего такого не упоминала. Не знаю. – Что ж, ладно… Джейн поняла, что больше ничего не узнает. Оставалось ждать возвращения миссис Крейн. – Спасибо вам за сведения, – сказала она и развернулась. – Постойте, – окликнула ее миссис Хеджер. Вид у нее стал очень взволнованный. – Я совсем позабыла. Вы… по поводу того странного типа? Джейн резко остановилась. – Что за странный тип? – Ну, он был здесь вчера. Бродил вокруг дома… прямо как вы, – она смущенно засмеялась. – Я с ним заговорила. Странный он какой-то. По внешности… я бы сказала, что арабская. Но хорошо говорил по-английски. Арабская внешность… по крайней мере, это не Денис Шоув. – Что ему было нужно? – Он хотел непременно встретиться с Джонасом Крейном. Я ему объяснила, что они уехали. Он хотел знать, куда, но этого я и сама не знаю. А если б и знала, то не сказала бы. Все-таки он был такой странный. – В каком смысле странный? – Ну, он постоянно оглядывался, и глаз у него так дергался… по-вашему, это мог быть террорист? Какой-нибудь… смертник, или что-то в этом роде? Этот мирный квартал с ухоженными домами и цветущими садами казался сомнительной целью для какой-нибудь «Аль-Каиды», но слова миссис Хеджер пробудили в Джейн любопытство. – А он сказал, зачем хочет встретиться с мистером Крейном? О чем он хотел поговорить? – Он сказал, что-то там по работе. – Хм. А он назвал свое имя? – Нет. И не оставил ни адреса, ни телефона. Вообще ничего. Я сказала ему, что завтра Крейны возвращаются, и в понедельник он наверняка сможет встретиться с Джонасом. Тогда он развернулся и ушел. Просто ушел. Даже не попрощался. – А чем занимается мистер Крейн? – Он сценарист. Пишет для телевидения. Я подумала, может, это какой-нибудь актер хочет непременно получить роль… Может, от этого для него многое зависит, и потому он так нервничал? – Вполне возможно. Джейн сказала это просто так. Похоже, ничто не связывало семью Крейнов с Терезой Малиан – кроме того факта, что они усыновили ее ребенка. И очевидно, не было никакой связи с Денисом Шоувом. Оставалось только дожидаться возвращения Крейнов. – Не волнуйтесь, – сказала констебль. – Я хотела лишь задать им пару вопросов. Нет повода для беспокойства. – Что ж, хорошо, – сказала миссис Хеджер; в ее голосе сквозило разочарование. Джейн попрощалась и вернулась к машине. Все, что ей сейчас было нужно, это комната в отеле. Что-нибудь съесть и выпить бокал вина, чтобы расслабиться. А потом – в постель. И спасть, спать, спать… Однако у нее нашлись еще силы, чтобы позвонить на мобильный Стеллы Крейн. Как и следовало ожидать, в трубке раздался голос автоответчика. Джейн представилась, объяснила, что речь идет о рутинных процедурах, и попросила перезвонить. На этом, как ей казалось, она сделала на сегодня все что могла. Понедельник, 9 июня 1 Все воскресенье Кейт была занята расчисткой завалов: мешками свозила отцовскую одежду в пункт приема, выгребала ящики от хлама, выбрасывала кучи бумаг, заметок и старых писем. Удивительно, сколько вещей скапливается у человека в течение жизни. При этом Ричард принадлежал к тому типу людей, которые во всем поддерживают порядок и не имеют склонности хранить все, что у них было в жизни. Особое внимание Кейт уделяла различным документам. Ей пришло на ум, что в доме, возможно, найдется еще какое-нибудь свидетельство о Мелиссе Купер – письмо, написанное Ричарду, отметка о предстоящей встрече или даже фотография… хоть что-нибудь. Кейт не знала, как отреагирует, если ей в руки попадет нечто подобное, но в то же время ей не терпелось узнать что-то еще. Что значила Мелисса для отца? Однако найти ничего не удалось. Ричард Линвилл не зря посвятил практически всю жизнь криминалистике. Он знал, как люди попадались на преступлениях: они упускали из виду какой-то след, забывали уничтожить улики, были невнимательны и не думали о том, что против них могло быть использовано все что угодно. Поэтому к сокрытию собственной измены он подошел со знанием дела. В конце концов Кейт поняла, что у нее не было бы ни единого шанса проникнуть в тайну отца, если б Мелисса сама ей не позвонила и Майкл Купер обо всем не рассказал. Она хотела бы влезть и в компьютер Ричарда, но полиция изъяла его в надежде найти какие-то свидетельства о возможном преступнике. Кейт позабыла запросить его назад. Впрочем, она убеждала себя, что там ничего не было. Специалисты наверняка вывернули его наизнанку: если б они наткнулись на имя Мелиссы Купер и вообще любой неизвестной личности, то расспросили бы об этом ее, Кейт. И кроме того, Калеб был немало удивлен, когда узнал о существовании Мелиссы. В конце девяностых частная переписка по электронной почте была еще редкостью, так что Ричард и Мелисса, возможно, и вовсе не пользовались ею. Впрочем, отец был слишком умен, чтобы попасться на таком. Очень часто люди пребывали в уверенности, что удалили все, что могло указать на их причастность к преступлению, но потом находились эксперты, которым удавалось извлечь на свет поразительные вещи. Ричард был очень умен. И все тщательно продумывал. Такие мысли помогали Кейт в ее занятии. При этом она чувствовала, как постепенно к скорби примешивалось негодование. Ее злило то, как отец обошелся с ее матерью. И то, как он обошелся с ней, с его дочерью. Перебирая и складывая вещи, Кейт раздумывала над тем, как можно воспользоваться сведениями, полученными от подруг Мелиссы. Она отметила, что в какой-то мере ей самой стало легче. Получалось, что Ричард вернулся к больной жене не только из чувства долга, не против своей воли выбрал семью. Между ним и Мелиссой что-то произошло. И это все изменило, их отношения не выдержали. Вот и хорошо. Кейт думала об этом со злорадством. Но связано ли это с убийствами, произошедшими много лет спустя? «Надо было рассказать обо всем Калебу», – подумала она с чувством неловкости. Новость о ее поездке в Уитби его точно не обрадовала бы. Да и Кейт не горела желанием выслушивать его упреки. Но уже поздно вечером ей все-таки попалось в руки нечто такое, что могло хотя бы подсказать направление для следующего шага – куда бы он ни привел в итоге. Кейт перерыла буквально все, что могло содержать в себе хоть малейшую тайну, а когда рылась в кухонном комоде в поисках штопора – она решила позволить себе бутылку вина из отцовских запасов, – то наткнулась на почтовую открытку, неизвестно по какой причине там оставленную. Это была рождественская открытка: венок из омелы на двери, украшенный красными ягодами, с темного неба падают снежные хлопья… И эту крайне безвкусную сцену пересекала надпись витиеватыми золотистыми буквами: Счастливого Рождества. Открытка была адресована отцу и отправлена, судя по штемпелю, в 2004 году. С Рождеством, тебя и твою половину, – было написано синими чернилами, – счастья и успехов в 2005 году. И подпись: Норман. Норман Доурик. Бывший сержант и на протяжении долгих лет ближайший сотрудник отца. Сам Ричард часто называл их непревзойденной командой. Кроме того, они были лучшими друзьями. Кейт и думать забыла о вине. С открыткой в руках она села на террасе и задумалась. Вечер выдался очень теплым, и камни еще хранили дневной жар. В эти дни незадолго до солнцестояния темнело довольно поздно. Приятно было посидеть вот так, полюбоваться цветами в саду… В те годы не было человека, с кем Ричард проводил бы столько же времени, как с Норманом. Просто потому, что они работали бок о бок, и служба требовала полной отдачи. Мама иногда шутила по этому поводу: «Хотела бы я быть Норманом! Тогда уж мы с тобой точно могли бы перекинуться хоть парой слов, пока тебя не вызвали по очередному делу». Летом 2004-го все изменилось. Норман принимал участие в захвате наркодилера. Ричард в это время был в отпуске – они с Брендой отправились в короткое турне, чтобы в этот раз действительно побыть вместе. Дело дошло до перестрелки. Норман получил ранение, два дня находился на волоске от смерти и перенес несколько операций. И все равно врачи ничего не смогли сделать. У него отнялись ноги, и он был обречен всю жизнь провести в инвалидном кресле. И все же у Нормана была возможность остаться в полиции, но исключительно за конторской работой – а это совсем не то, к чему он привык. Кейт припоминала, что отец уговаривал его, как одержимый. Он то и дело рассказывал о своих разговорах с другом, и отчаянию его не было предела. – Норман сдался. Хочет жить на свою мизерную пенсию и с утра до вечера таращиться на стены. Он с ума сошел. Он совершает большую ошибку. Ричард так и не сумел переубедить Нормана. Сержанту Доурику перешибло не только хребет, но и душу. В неполные сорок лет он сам поставил на себе крест: на своем будущем, на профессии, на жизни. А постепенно поставил крест и на друзьях. Эта открытка Ричарду, вероятно, была последним жестом вежливости в отношении бывшего напарника. Уже к концу года Норман озлобился и ни с кем больше не хотел иметь дела. Один за другим он обрывал контакты, игнорировал электронные письма, не отвечал на звонки, а когда Ричард приходил к нему, не открывал дверь. В конце концов тот сдался. И с уважением отнесся к желанию бывшего друга оборвать всякую связь с прошлой жизнью. Но для Кейт бывший напарник отца представлял большой интерес. В те годы, когда в жизни Ричарда появилась Мелисса Купер, они с Норманом работали бок о бок. Кейт задавалась вопросом, удавалось ли Ричарду скрывать интрижку в том числе и от напарника. Для конспиративной схемы, выстроенной отцом, требовался сообщник – тот, кто подменял бы на службе в его отсутствие, прикрывал бы перед начальством, подтверждал бы алиби. И даже если Ричард соблюдал все предосторожности – Норман должен был что-то заметить. И намного больше, чем все остальные. Но возможно, Норман был именно тем, кому доверился Ричард… Калеб говорил, что Норман не рассказал бы ничего нового, так как все дела, над которыми они работали, занесены в архив. Это верно. Однако это касалось рабочей сферы, но не личной жизни. Возможно, Норман знал, почему отношения между Ричардом и Мелиссой потерпели крах. Просидев целый час в раздумьях, Кейт принялась искать телефонный номер Нормана Доурика. У отца остались несколько записных книжек. По счастью, Кейт не выбросила их, а оставила себе. По словам Калеба, Норман уехал из Скарборо, но его жена, вероятно, еще жила по старому адресу и могла помочь с дальнейшим шагом. Кейт отыскала номер, но когда позвонила по нему, трубку никто не взял. Она помнила адрес и решила на следующий день съездить туда. И вот уже в восемь часов утра Кейт стояла перед невзрачным домом, расположенным в не самой привлекательной части города. Здесь обитали люди с небольшим достатком, у которых не было денег на хорошие дома. Краска на дверях и оконных рамах давно облупилась. Палисадники заросли травой вперемешку с одуванчиками. На задних дворах была натянуты бельевые веревки. Сетчатые изгороди давали сомнительную защиту от взглядов. Впрочем, в такой тесноте, если кто-то и решал поесть на веранде или выпить пива, люди практически сидели у соседей на коленях. Отец рассказывал Кейт, что Норман мечтал о собственном доме, но не мог позволить себе ничего лучше этого уголка – может, после повышения на пару рангов… Но до этого так и не дошло. Ровно в восемь Кейт позвонила. Оставалось надеяться, что в это время обитатели дома уже не спали. Дверь отворилась буквально в тот же миг. На пороге появилась женщина. Кейт узнала ее, хотя прошло уже столько лет. – Миссис Доурик? – спросила она и улыбнулась. Женщина тоже неуверенно пригляделась. – Кейт? Кейт Линвилл? – Понимаю, время ни в какие ворота, – сказала Кейт. – Но мне необходимо как можно скорее разыскать вашего мужа.