– Мне связывали руки за спиной и потом подвешивали за запястья, – продолжал Халид. – Я висел так часами. И плечи выворачивало из суставов. Джейн поняла, что мистер Халид пытается справиться со своими травмами, рассказывая о них каждому встречному. Даже сотруднице полиции, которая позвонила ему совершенно случайно. Ему необходимо было освободиться от груза воспоминаний, и он искал участия в окружающем обществе. Люди должны были выслушать, понять, посочувствовать. И он сходил с ума, когда оставался один на один со своими страхами. Но никому не хотелось слушать его истории. Никто не хотел переживать вместе с ним эти зверства. Джейн понимала, что со временем люди начали избегать Халида. Их пугали бесконечные монологи, в которых то и дело расписывались жуткие сцены пыток. Халид оставался наедине с ужасом своего прошлого, и его все глубже, все прочнее затягивало в этот водоворот. Должно быть, он изо дня в день, изо дня в ночь переживал все по новой. Фильм был для него надеждой на избавление. – Вероятно, мистер Крейн не может решать, быть этому фильму или нет, – заметила Джейн. – Я знаю. Знаю, но… что-то здесь не так, вам не кажется? В телестудии мне сказали, что он еще перед отпуском узнал, что из этого проекта ничего не выйдет. Мы с ним познакомились, он меня понял. Его тронула моя история. Очень тронула. «Еще бы не тронула», – подумала Джейн. Халид, словно прочел ее мысли, продолжал: – Он был искренне тронут. И хотел мне помочь. Я был ему небезразличен. Я чувствовал это. – Мистер Халид, я… – Мы собирались встретиться, как только он вернется из отпуска. Он хотел составить план и обсудить его со мной. Я уверен, он связался бы со мной и сообщил бы, что… что ничего не выйдет, – его голос заметно дрогнул. – Он не смог бы просто так исчезнуть. Джейн не разделяла его уверенности. Мало кому нравится сообщать дурные вести, в особенности такому человеку, как Хамза Халид, который столько пережил, которому хотелось бы искренне пожелать благополучия. Джейн вполне могла бы понять, если б мистер Крейн попытался избежать этого разговора. – Их соседка уже не уверена, что Крейны собирались вернуться восьмого числа, – сказала она. – Но я уверен, – возразил Халид, – абсолютно уверен. Я тогда сразу это записал. Сомнений быть не может. Джейн ему верила. В его состоянии ошибиться просто невозможно. Халид уже не первую неделю жил в ожидании встречи с Джонасом. Когда же узнал об отказе, отчаяние, вероятно, лишь подстегнуло его. – А почему, собственно, вы разыскиваете их? – спросил он неожиданно. Джейн решила, что ему незачем знать детали. – У меня к ним лишь пара вопросов, – ответила она уклончиво. – В связи с другим расследованием. – Понимаю, – сказал Халид, хотя из этого ответа вряд ли можно было что-то понять. – Вы виделись с мистером Крейном незадолго до отпуска? – В последний раз я видел его двадцать восьмого апреля. И это была наша первая встреча. Потом мы только раз говорили по телефону. Тогда он и сказал, что до восьмого июня уедет, и мы встретимся после. – А он что-нибудь говорил насчет места, куда поедет? – К сожалению, нет. Ни слова. Он говорил что-то про стресс и что врач посоветовал ему взять паузу… – А вы, случайно, не знаете имя этого врача? – Нет. Мистер Крейн не говорил, а я не спрашивал. Я же не предполагал, что это может оказаться важным. Халид, казалось, готов был сорваться в истерику. – Далеко не факт, что врач о чем-то знает, – успокоила его Джейн. – Мистер Халид, запишите, пожалуйста, мой номер, и если что-то еще вспомните, сразу позвоните. Пусть это даже покажется вам несущественным, все равно дайте знать. Халид пообещал, что так и сделает, и Джейн продиктовала ему свой номер. – Если вы сумеете пересечься с мистером Крейном, то попросите его срочно со мной связаться, – попросила она. – Для меня это крайне важно. Они уже попрощались, но прежде чем дать отбой, Хамза неожиданно добавил: – С ними что-то случилось, констебль Скейпин. Я это знаю. И, думаю, мистер Крейн в опасности. Вы обязательно должны разыскать его. Тут явно что-то не так. Он бы мне позвонил. Позвонил бы при любых обстоятельствах. Но что-то ему препятствует, и это не к добру. 5 По прибытии в отель Калеб отметился на стойке регистрации, но не стал сразу подниматься в свой номер, а выяснил для начала, где разместилась Кейт Линвилл. Ее номер располагался на том же этаже, но в другом конце коридора. Калеб постучался, и спустя примерно полминуты Кейт открыла дверь. Еще во дворе фабрики, когда они успели перекинуться парой слов, Калеб заметил, что в ней произошла какая-то перемена. Тогда он не сразу сообразил, отчего это, но теперь увидел, что дело в прическе. Волосы были подстрижены и стали чуть светлее. Контраст и в самом деле был разительный. Кейт выглядела моложе, и лицо казалось уже не таким угловатым и худым. Хотя при этом она, по всей видимости, была в ярости. И это поразило Калеба даже сильнее того факта, что Кейт пошла в салон и вложилась в обновление своего облика. Он ожидал, что застанет ее в подавленном настроении. Виноватой оттого, что снова вмешалась в расследование. С другой стороны, Калеб и не заметил, чтобы в этот вечер Кейт робела и смущалась. Скорее наоборот, держалась уверенно и деловито. На этот раз она с ходу перешла в наступление. Обрушилась на него безо всяких предисловий: – Я должна знать, почему мой отец был с этой женщиной. И почему он порвал с ней. Я должна знать, что она значила для него. Поэтому пыталась разыскать Доурика – потому что он знал обо всем, был в курсе происходящего. И я надеялась все выяснить. Я имею право разобраться в этой истории, потому что речь идет о моем отце, а он уже мертв, и я не могу с ним объясниться. Я должна узнать правду о его отношениях с Мелиссой Купер. И не могу оставаться в стороне только потому, что вы чувствуете себя оскорбленным всякий раз, когда я предпринимаю какие-то шаги. Калеб по-прежнему стоял в дверях, чувствуя себя неловко. Они определенно были не единственными постояльцами в отеле. – Можно мне войти? – спросил он, когда Кейт переводила дух. – Наверное, нам не стоит обсуждать подобные вещи у порога. Она отступила. Калеб вошел и закрыл за собой дверь. Теперь они стояли друг против друга в спартанской обстановке номера. – Проблема в том… – начал Калеб, но Кейт его перебила: – Проблема в том, что всякий раз, когда я копаюсь в личной жизни моего отца, то узнаю об убийстве. Но чем постоянно возмущаться по этому поводу, может, вам хоть раз стоило бы сделать верные выводы? – И какие же? По-вашему? – Что убийство моего отца, а также Мелиссы Купер и Нормана Доурика как-то связаны с его личной жизнью. Вы же изобретаете все более невероятные гипотезы, всеми правдами пытаетесь выстроить следствие вокруг его работы и, соответственно, вокруг Дениса Шоува. При этом не можете толком объяснить, какое отношение имеет к нему Мелисса Купер и уж тем более Норман Доурик, который давно оставил службу к тому моменту, когда отец арестовал Шоува и отправил за решетку. – В этом уже мне разбираться. – Интересно, как вы на этот раз все увяжете? Неужели вам это не кажется странным? Мой отец заводит интрижку с женщиной, а спустя двенадцать лет, когда между ними уже все кончено, оба мертвы. Жестоко убиты. И вот мы находим единственного человека из окружения моего отца, который знал об этих отношениях, – и тоже убитым. – Вы не учитываете некоторые точки зрения, – заметил Калеб. – К примеру, окружение Мелиссы Купер. Посвященных куда больше. Ее сыновья. А также подруги, как сказал ее старший сын. Доурик не единственный знал обо всем. Кроме того, мне на ум приходит лишь один человек, от кого вы могли получить сведения насчет Нормана Доурика. Это его бывшая супруга, мисс Доурик. Она тоже была в курсе происходящего. – Но мне кажется, что Норман знал больше других, – возразила Кейт, уже немного успокоившись. – Вы правы, о происходящем знали несколько человек. Но из того, что я узнала от Сюзанны Доурик и от подруг Мелиссы в Уитби… Калеб одарил ее суровым взглядом, но Кейт и глазом не моргнула. – Разрыв между моим отцом и Мелиссой выглядит крайне загадочно, и никто не знает, почему так произошло. Очевидно, что-то случилось, и они это скрывали. Но Сюзанна Доурик считает, что ее муж знал причину. И никто, кроме него. Однако он не желал говорить об этом даже с ней. И он отдалился от моего отца. Их дружба серьезно пошатнулась – и никогда уже не восстановилась. И вот что странно: по словам Сюзанны, Норман осуждал моего отца за то, что тот изменял моей матери, но при этом оставался его другом. И вот отец разрывает отношения с Мелиссой, возвращается к жене – и внезапно их дружбе приходит конец. В тот момент, когда все вроде бы становится на свои места. Почему? Что произошло, что предшествовало этому разрыву? В этом ключ, Калеб. Когда мы выясним это, то узнаем, кто их убил. И почему. – Хм, – протянул старший инспектор. Во всем этом была своя логика, но ему стало не по себе, и он не мог понять, отчего. Возможно, если быть честным перед собой, причина крылась в том, что он внезапно почувствовал себя новичком, нуждающимся в помощи – от женщины, которая была младше и по возрасту, и по рангу. Которую, как он знал, никто из коллег не назвал бы знатоком своего дела. Не говоря уж о том, что она и собственную жизнь не могла привести в порядок. – Вы помешались на поисках Дениса Шоува, – сказала Кейт. Очередной камень. Калеб вдруг ощутил ребяческое желание сказать что-то в ответ, что уязвило бы ее. – Вам не стоило бы искать за всеми ошибки, Кейт. Вам тоже следовало бы получше присмотреть за нашей свидетельницей. Видимо, это большое искусство, вот так позволить ей улизнуть. Кейт вздрогнула, и Калеб уже пожалел о своих словах. Это было гнусно и несправедливо с его стороны. Все, что происходило на территории фабрики, находилось в компетенции полиции Ливерпуля, и ответственность лежала на них. – Простите, – поспешил он исправиться. – Вы ни в чем не виноваты, Кейт. Но Калеб видел, что она и без него осыпала себя упреками. – Я была как будто в оцепенении. Столько надежд возлагала на разговор с Норманом… Я разыскивала его два дня. И обнаружить его вот так… На какое-то время я даже соображать перестала. Я и не думала, что Грейс может сбежать. А когда опомнилась, было уже поздно. Она как сквозь землю провалилась. – Такое вполне могло случиться и со мной, – честно признался Калеб. – Наверное, она испугалась, что ее накажут за кресло. Абсурдно так думать, но никто не знал, что творится у нее в голове. Кейт кивнула, однако его слова, похоже, ее не убедили. – Есть какие-то результаты? – спросила она. – Известно уже, где и как был убит Норман? И когда? Калеб уже разговаривал с коллегами из экспертного отдела, хотя первые результаты можно было назвать лишь с некоторыми оговорками. – По всей вероятности, Норман Доурик утонул. Предполагается, что место преступления и обнаружения одно и то же. Кейт содрогнулась. – Его утопили в этой бочке? На этой самой фабрике? – Похоже на то. Это произошло довольно давно. По первым оценкам, в январе или феврале этого года. Но позже удастся установить более точное время. – То есть примерно в одно время с моим отцом…