– Да. Возможно, чуть раньше. – Беззащитный калека, прикованный к инвалидному креслу… Кто на такое способен? – Местные коллеги подозревают банду подростков. Похоже, в этом районе действует несколько группировок, способных на подобные преступления. Не стоит упускать из виду данный фактор. Конечно, это оказалось бы невероятным совпадением, но нельзя исключать, что убийство Нормана Доурика не имеет никакого отношения к нашим убийствам в Йоркшире. – Вы действительно считаете, что это возможно? – Я лишь говорю, что нельзя исключать ни один вариант, – он улыбнулся, впервые с той минуты, как вошел в номер. – Ваши слова, Кейт. Сами призывали меня к этому. Возразить на это было нечего. – Верно. Калеб взглянул на часы. – Уже десятый час. Я с утра ничего не ел. Тут рядом есть паб – может, у них что-нибудь найдется… – Я не голодна. – Но когда вы ели в последний раз? – Утром, как и вы. – Пойдемте, ну же. Хоть раз дайте себе поблажку, Кейт. Калеб видел, что она лихорадочно ищет какую-нибудь отговорку. Словно не было ничего хуже, чем просидеть с ним лишний час в пабе, перекусить и выпить кружку пива. Нет. В его случае – воду. – Заключим мир, – предложил Калеб. – Договорились? Если причина в этом. – Мир? Мы разве вели войну? – Ну, может, и не войну. Но мы все время избегали друг друга. Я считал, что вы постоянно вмешиваетесь, переступаете границы. Простите, если я был с вами груб из-за этого. Теперь мне ясно, как глубоко затронула вас эта история и как важно для вас узнать правду об отце. И все, до чего вы пытаетесь дознаться, соприкасается с расследованием. В этом нет вашей вины, так уж все сложилось. Вы не виноваты. – Приятно слышать это от вас. И все же… я бы лучше осталась. Я так устала, что ничего не хочется, только спать. Калеб задумался, отчего она вдруг обратилась в прежнюю Кейт. Замкнутую в себе, закрытую. Нелюдимую. Столь непохожую на ту Кейт, какой она была всего пару минут назад, когда обрушилась на него с упреками. С той стороны она нравилась ему куда больше. Тогда Кейт казалась уверенной в себе, говорила ясно и в лоб. Злость помогла ей преодолеть привычные барьеры и предрассудки. По крайней мере, на эти несколько минут. И вот перед ним стояла прежняя Кейт, едва высовываясь из своего панциря, – как пугливая, придавленная грузом негативного опыта черепаха… Возможно, причина была и в нем. Совместный ужин в пабе таил в себе опасность в том смысле, что разговор мог выйти за рабочие сферы. Калебу вспомнилась та ночь, когда Кейт напилась и пыталась затащить его в спальню. Возможно, она до сих пор чувствовала себя крайне неловко. Для него же это было простым недоразумением, следствием неумеренного опьянения. Он бы сказал сейчас, что ей не в чем себя упрекать и нечего стыдиться. Но решил, что не стоит лишний раз напоминать ей о той истории. Это, скорее всего, лишь усугубило бы чувство неловкости. Поэтому сказал только: – Хорошо. Тогда поем в одиночестве. Доброй ночи, Кейт. В тот момент, когда старший инспектор уже открыл дверь, она сказала вдруг: – Мы должны разыскать ее. Как можно скорее. Калеб обернулся. – Кого? – Грейс. Она в опасности. – Думаете… – Возможно, она что-то видела. И знает преступника в лицо. У него теперь большие проблемы, особенно если выяснится, что он стоит за убийством моего отца и Мелиссы Купер. Из-за нее, девочки тринадцати лет, он может провести остаток жизни за решеткой. Если узнает об этом, то сделает все, чтобы первым разыскать Грейс. – Я поговорю с местным инспектором, – пообещал Калеб. – Чтобы о Грейс не упоминали в прессе. – Да, но нужно быть готовыми к тому, что какая-то информация все же просочится. В том квартале довольно много народу знает о происшествии. Калеб кивнул. Кейт права. – Что вы предлагаете? – Нужно объяснить местной полиции, что стоит на кону. Они должны приложить все усилия, чтобы разыскать ее. – Я поговорю с кем нужно. – Калеб задержался в дверях. – Так может, все-таки перекусим? Терпеть не могу в одиночку сидеть в пабах. Кейт качнула головой. – Нет. «Она ставит себе барьеры, – подумал Калеб. – Не дает себе жить. Не удивительно, что ей так трудно справиться с одиночеством». Вместе с тем – он признавал это почти с неохотой – она была хорошим следователем. Странно, почему в Скотланд-Ярде этого не замечали. Кейт обладала всеми необходимыми качествами: ясным мышлением, развитой интуицией и умением разбираться в людях. И в одном она точно была права: самое главное сейчас – разыскать Грейс Хенвуд. Среда, 11 июня 1 Этим утром Стелла осознала, что Джонас умрет, если она ничего не предпримет и в ближайшее время не вытащит его из этой тюрьмы и не доставит к врачу. А в конечном счете все они умрут, поскольку запасы, в особенности воды, неумолимо подходили к концу. При самом бережливом распределении воды хватит на сегодня и немного на завтра. Под бережливым распределением подразумевалось, что Стелла в очередной раз урежет не только свою часть, но и долю Сэмми. Джонас буквально горел в лихорадке и нуждался в каждой сэкономленной капле. Но даже это его не спасло бы. Без врачебной помощи он не пережил бы эту неделю. Стелла всю ночь дежурила рядом с ним, смачивала пересохшие губы и каждый час давала пару глотков воды. Джонас этого словно и не чувствовал. Он уже не откликался, когда она звала его, а когда дышал, из грудной клетки вырывался жуткий хрип. Стелла полагала, что у него началось воспаление легких. Кроме того, от раны все сильнее пахло гнилью. Каждые два или три часа Стелла с нарастающим ужасом меняла ему повязку. Даже в помраченном сознании Джонас выл от боли. Стелла перестала промывать рану, потому что воды осталось лишь для питья. Но все уже воспалилось, и кожа вокруг раны, прежде еще здоровая, стала черно-синей. На использованных бинтах оставалось все больше гноя. Перевязочный материал тоже уходил быстрее, чем изначально предполагалось. Еще немного, и Стелла вынуждена будет признать себя побежденной и в этом отношении. Постепенно даже в этом холодном, сыром каземате становилось все теплее. Снаружи снова занимался солнечный день, как убедилась Стелла, взобравшись с утра к маленькому окошку. Очевидно, именно сейчас жара установилась на длительный период, что в этой части страны было редкостью. Воздух в амбаре стал тяжелым и спертым, а поскольку солнце шпарило по крыше с утра до вечера, внутри стоял удушливый зной. Через маленькое окошко свежий воздух практически не циркулировал, даже в ночные часы, когда снаружи становилось чуть прохладнее. Стелла буквально чувствовала, как вдыхает пыль, которая оседала в горле и раздражала бронхи. Она часто испытывала жажду жарким днем, после занятий спортом или когда съедала что-то острое. Обычно она могла без труда ее утолить. И даже если приходилось немного потерпеть, ни разу это не достигало той степени, когда жажда становилась невыносимой. Прежде ей лишь казалось, что ее мучает жажда. Теперь же Стелла понимала, что в действительности значит мучение. Мысли о воде все чаще доминировали – и порой даже затмевали тревогу за Джонаса и Сэмми. При этом изредка она все же делала по небольшому глотку. Когда иссякнет последняя бутылка, наступит настоящий кошмар. Стелла читала в книгах, как люди сходили с ума от жажды, теряли остатки морали и даже видимость цивилизованного поведения. В бессильном ужасе она представляла, как достигнет того момента, когда единолично употребит последние запасы воды – в ущерб Сэмми и Джонасу. Стелла была самой сильной в этом проклятом амбаре. Тяжело раненный мужчина и пятилетний ребенок целиком зависели от ее готовности заботиться о них. Пока Стелла еще держалась, напоминала себе о самоотречении, ограничивала себя ради близких. И все же один раз она уже поймала себя на том, как взяла в руки одну из последних бутылок, хотя время, отведенное для еды и питья, еще не наступило. Она оглянулась, убедилась, что Джонас все равно не сознает происходящего, а Сэмми уснул над своей книжкой. И ощутила ужасное искушение – всего один глоток, быстро, никто и не заметил бы… Она уже свинтила крышку, но в этот момент Джонас издал во сне стон, исполненный боли и страдания. И только тогда Стелла опомнилась. Что, ради всего святого, она творит – или намеревается сотворить? Стелла устыдилась, но вместе с тем поняла, что стыд был роскошью, которую она в скором времени уже не сможет себе позволить. Моральные принципы начнут угасать пропорционально физическому страданию. Этим утром Стелла впервые осознала тот факт, что Денис Шоув не сдержит своего обещания. До сих пор она пыталась убедить себя в том, что он, будучи преступником, все же не был настолько плохим человеком. Что он еще сохранил остатки совести и не оставил бы умирать целую семью. Теперь же она понимала, что обманывала себя. Шоув оказался в бедственном положении, как и она, и действовал по тем же законам. И чем острее он ощущал напряжение и отчаяние, тем призрачнее была его готовность учитывать чужое положение. Шоув скрывался от полиции, его фотографии были в газетах, на него открыли охоту, и, вероятно, он до сих пор не нашел надежного укрытия. Сейчас им двигало лишь желание скрыться. Возможно, семья Крейнов еще мелькала в его мыслях – а может, он уже и не вспоминал о них. Сейчас ему незачем тратить попусту силы. «Мы должны вызволять себя сами, – решила Стелла, – или все умрем здесь». Джонас указал единственный путь, который у них оставался, – прежде чем его накрыла лихорадка и он оказался не в состоянии соображать, не говоря уж о том, чтобы действовать. Стелла долго ломала голову в поисках альтернативы – и пришла к выводу, что ее не было. И что терять им, собственно, нечего. Первую половину дня Стелла занималась тем, что мастерила веревку, при помощи которой собиралась спустить Сэмми из окна. Она набрала тряпья, пригодного для этой цели, но его оказалось недостаточно. Тогда она без сожалений стянула джинсы – все равно в амбаре было достаточно тепло. Джинсы Джонаса также пошли в дело. К счастью, материя оказалась довольно мягкой, чтобы связать ее в узлы, а их длины в итоге хватило для заветной цели. Какое-то время Сэмми молча наблюдал за ее действиями. – Мама, что ты делаешь? – спросил он затем. Раньше он не стал бы так долго ждать, прежде чем задать вопрос. Мальчик ослаб и впал в апатию. Прежде чем Стелла успела ответить, Сэмми добавил усталым голосом: – Так пить хочется… – Скоро сможешь попить. Перед большим приключением. – Что за приключение? – Ты теперь для нас самый важный человек. Ты всех нас спасешь. – А полиция не приедет? – разочарованно спросил Сэмми. Ему до сих пор представлялось, как бойцы спецназа с автоматами наперевес штурмом возьмут ферму и вызволят их. Эта мысль еще поддерживала в нем силы. Стелла еще раз проверила узлы, хотя затянула их как могла. – Возможно, когда они приедут, будет слишком поздно. Папе очень плохо. Мы не можем больше ждать. Сэмми взглянул на отца. – Папа умрет?