— В отделе для подростков, выбирает кофточки. — Приличные или обтягивающие, как в рекламе порнографического фильма? Некоторую одежду, которую шьют для подростков, нужно запретить по закону. Я засмеялась: — Эмма всегда может нанять адвоката. Мы знаем одного хорошего. — Амелия! — выкрикнула мама. — Смотри, что ты наделала! Но сказала она это до того, как опрокинула целую стойку с блузками. — Ох, проклятье! — воскликнула Пайпер, бросившись чинить перекладину. Мама поджала губы и покачала головой, глядя на меня. Она злилась, а я даже не знала почему. Я нырнула сквозь лес одежды для девочек, расставив руки и касаясь штанин и рукавов, которые напоминали лианы. Пригнула голову, когда прошла мимо Эммы. Что же я сделала не так? А что я сделала правильно? Мама будто бы злилась, что я упомянула при Пайпер адвоката. Но Пайпер была ее лучшей подругой. Тема адвокатов теперь постоянно присутствовала в нашем доме, как динозавр за обеденным столом, которого мы старались не замечать, когда он утыкал свою огромную скользкую морду в картофельное пюре. Ведь она рассказала обо всем Пайпер, так? Или… намеренно этого не сделала. Может, поэтому она не хотела идти с Пайпер по магазинам? Почему мы на днях не заехали в гости к Пайпер, когда были в ее районе, как раньше? Когда мама говорила про денежную компенсацию, чтобы обеспечить тебя так, как следует, я не сильно задумывалась, против кого будет иск. Если против врача, который вел беременность… тогда это как раз Пайпер. Вдруг я поняла, что я не единственная в жизни моей матери, кто разочаровал ее. Вместо облегчения я испытала прилив тошноты. Я встала и вслепую пошла вперед, заворачивая за угол, пока не оказалась в отделе нижнего белья. К этому моменту я уже плакала, и, к моему везению, единственный работник на этаже, помимо кассира, остановилась прямо напротив меня: — Милая, ты в порядке? Ты потерялась? Она говорила так, будто мне пять лет и я убежала от мамы. Хотя это было недалеко от истины. — Все в порядке, — сказала я, склонив голову. — Спасибо. Я проходила мимо бюстгальтеров, когда один комплект зацепил мой взгляд. Розовый, шелковый, в коричневый горошек. Такой бы точно надела Эмма. Вместо того чтобы вернуть его на вешалку, я сунула в карман, рядом с мусорными мешками. Вцепилась в лифчик ладонью, проверяя, не смотрит ли продавщица. Атласная ткань холодила мне кожу. Клянусь, под ней словно билось спрятанное сердце! — Уверена, что с тобой все в порядке? — снова спросила женщина. — Да, — с легкостью соврала я. Как бы сильно я сейчас ни испытывала ненависть, но я все же была дочерью своей матери. Пайпер Сентябрь 2007 года Я всегда говорила, что лучшее в моей работе — это то, что не я ее делаю: все зависит от будущей матери, а я лишь держу под контролем все, что происходит, и помогаю, чтобы все прошло гладко. — Хорошо, Лила, — сказала я, убирая руку с промежности пациентки. — Раскрытие на десять сантиметров. Уже скоро. Теперь надо потужиться. Она покачала головой: — Как бы не так. Роды длились уже девятнадцать часов, и я прекрасно понимала, почему она отступала. — Ты такая красивая, — залепетал ее муж, придерживая жену за плечи. — А ты такой мешок с дерьмом! — зарычала Лила, но, когда подошел новый спазм, стала тужиться. Я увидела головку ребенка на подходе и подставила руку, чтобы он не выпрыгнул слишком быстро и не порвал ей промежность. — Еще, — настойчиво сказала я. На этот раз головка стремительно понеслась вперед, как поток. Увидев рот и нос, я убрала слизь. Вся голова вышла полностью, я сняла пуповину, поддерживая ее и разворачивая ребенка, чтобы направлять плечи. Через пять секунд ребенок уже лежал у меня на ладонях. — Это мальчик, — сказала я, когда он здоровым криком заявил о своем присутствии. Муж Лилы перерезал пуповину. — Ах, дорогая! — произнес он, целуя жену в губы. — Дорогой, — отозвалась Лила, когда ее новорожденного сына медсестра положила ей на руки. Я улыбнулась и вернулась к своему месту у подножия родильного кресла. Теперь настал черед менее торжественного момента: подождать, когда, словно запоздавший гость, появится плацента, потом проверить вагину, шейку матки и вульву на предмет разрывов, если нужно — зашить, провести цифровой анализ прямой кишки. Если честно, обычно родители были так поглощены прибавлением в семье, что некоторые женщины даже не замечали, что происходит у них ниже талии. Через десять минут я поздравила счастливую пару, сняла перчатки, помыла руки и направилась в кабинет заполнять горы документов. Я едва сделала два шага за дверь палаты, когда ко мне приблизился мужчина в джинсах и рубашке поло. Он выглядел потерянным, как отец, который искал палату своей жены. — Я могу вам помочь? — спросила я. — Вы доктор Риис? Доктор Пайпер Риис? — Виновна по всем пунктам. Он достал из заднего кармана сложенный синий документ, который передал мне. — Спасибо, — сказал мужчина и развернулся. Я открыла документ и увидела слова «НЕПРАВОМЕРНОЕ РОЖДЕНИЕ». Рождение нездорового ребенка. Родители имеют право на взыскание убытков на основании того, что обвиняемая лишила родителей права отказаться от зачатия ребенка или предотвратить рождение ребенка. Врачебная ошибка. Обвиняемая не проявила добросовестный профессиональный уход. Истцы потерпели убыток или потерю. Прежде на меня не подавали иск, хотя, как и любой другой акушер, я была застрахована от врачебной ошибки. В глубине души я знала, что отсутствие исков — это чистой воды везение, что рано или поздно это случится, просто я не ожидала, что мои чувства будут задеты. За мою карьеру случались трагедии: младенцы рождались мертвыми, матери из-за осложнений истекали кровью или поражался мозг. Каждый день я носила все эти несчастные случаи в сердце, мне не нужен был иск, чтобы возвращаться к ним и думать, что я могла бы сделать иначе. Какая из трагедий привела к такому? Мой взгляд вернулся к верхней части страницы, и я прочитала имена истцов, которые в первый раз упустила: ШОН и ШАРЛОТТА О’КИФ против ПАЙПЕР РИИС. Вдруг перед глазами все поплыло. Пространство между мной и документом окрасилось в алый, как кровь, которая так громко стучала в ушах, что я не слышала, как медсестра интересовалась моим состоянием. Я поплелась по коридору до первой двери, которую смогла найти, и зашла в подсобное помещение с марлями и простынями. Моя лучшая подруга подала на меня иск за врачебную ошибку. За неправомерное рождение. За то, что не сказала ей раньше о твоем заболевании, иначе это дало бы ей возможность избавиться от ребенка, в зачатии которого она умоляла меня помочь. Я опустилась на пол и уронила голову на руки. Всего неделю назад мы ездили в «Таргет» с девочками. Я угощала ее обедом в итальянском ресторанчике. Шарлотта примерила пару черных брюк, и мы посмеялись насчет низкой талии и что там нужны поддерживающие ремешки для женщин за сорок. Мы купили Эмме и Амелии одинаковые пижамы.