— Это грань, — пояснил Дэн. — Здесь кончается Лабиринт и начинается другая субреальность. Очень близкая, но не наша. Мы туда не пройдем. — Они же насмерть мальчишку уделают! — умоляюще простонал Макс, в очередной раз пробуя стену на прочность и убеждаясь в бесполезности своих попыток. — Не замучают, так выпьют! — Макс, перестань нервничать и возьми себя в руки. Мерзкое зрелище, не спорю, но оно не имеет никакого отношения к реальности. Во всяком случае, не больше, чем сон или бред. — То есть это Шеллару снится? — Нет. Это ему кто-то снит. Подожди, я пощупаю поближе… Макс оставил попытки проломиться сквозь стену и попытался позвать Шеллара, но, как и предсказывал кузен, из этого ничего не вышло. — Да, это не сон, — подтвердил Дэн через несколько минут. — Это ему внушают. Где-то там, за декорациями, стоит режиссер этого безобразия, но мы его не видим. Надо же, какая занятная методика… — То есть ты хочешь сказать, что, пока Шеллар валяется в беспамятстве, ему, чтобы не расслаблялся, насылают вот такие бредовые видения? — Нет. Не насылают видения, а прошивают в память. Когда он придет в себя, он будет это помнить как реальные события, которые видел своими глазами. — А этого садиста точно никак нельзя достать? А выманить, чтобы хоть показался? Я бы его так проклял… — Не выйдет. Вернее, показаться-то он может, если захочет, он нас видит и чувствует. Но с проклятием у тебя не получится. Ты его не зацепишь. — Почему? — Пойдем отсюда. По дороге объясню. Ты же не намерен досматривать это тошнотворное зрелище до конца? Макс, разумеется, не испытывал такого желания, но и уходить было гадко и стыдно. Как струсить и бросить товарища в беде. Хоть и уверяет знающий человек, что помочь они бессильны, ни разум, ни чувства не соглашались принять этот приговор. — Но, может быть… — Макс, даже я не могу, а ты тем более. Пойдем же. Рельмо насильно заставил себя отвернуться и сделать несколько шагов прочь от невидимой стены. — Ну хоть на всякий случай может стоит попробовать? Может, хоть частично да проклянется? — Если бы ты или я могли сами соразмерить надлежащее и излишнее, возможно, твое проклятие и пробилось бы через этот излишек. Но нам не дано, так что лучше не пытайся. А то еще возвратку схлопочешь. — Даже так? — Макс замедлил шаг, и Дэн решительно подтолкнул его, словно опасался, что кузен сейчас опять остановится, а то и назад побежит. — Ты хочешь сказать, что этот «постановщик» в своем праве и Шеллар заслужил вот такое издевательство? — Повторяю, я не могу определить, что он заслужил, а чего нет. Но он совершенно точно сделал нечто такое, что дало «постановщику», как ты говоришь, определенную власть над ним и определенное право на расплату. Не знаю, превысил ли он его, и если да, то насколько, но оно есть, и открыться для твоих проклятий он может, только если действительно выйдет за рамки своего права. Которые, сам знаешь, не мы ставим, и не он, и видеть их у нас не хватает квалификации. Ну не тащить же сюда дядю Молари, чтобы он тебе разглядывал условия для проклятия! Макс тихо выругался и со злости пнул попавшуюся под ноги консервную банку. — Ну что, что он ему сделал? И когда успел? Дэн промолчал. Даже плечами не пожал. Дескать, я понял, дорогой кузен, вопрос риторический, а ты не такой дурак, чтобы ждать на него ответа. — А сглазить? — Ты же все равно его не видишь. Да и важно ли это? Если вы спасете того беднягу, он все равно узнает правду и утешится, а ложные воспоминания перейдут в категорию бреда или галлюцинаций. А если он умрет, какая ему разница? — А если он опять, как в прошлый раз, призраком станет? — Макс, ты смотри хоть его-то не сглазь между делом. Рельмо спохватился и принялся торопливо колдовать защиту от сглаза, хотя в глубине души почему-то чувствовал, что зря старается. Ни его сглаз, ни защита от оного не сыграют сколь-нибудь значимой роли в судьбе несчастного короля, от которого в самый неподходящий момент вдруг отвернулась воровская удача. Проснувшись, он все же не выдержал и сбегал проверить, на месте ли Мафей. Хоть и понимал, что ведет себя глупо, и заранее чувствовал себя последним идиотом и клиническим параноиком, но все же не успокоился, пока не убедился — мальчишка спит в своей постели и даже не догадывается, что с ним вытворяют в чужих снах. На обратном пути Макса вдруг посетила мысль, что Кира до сих пор ничего не знает и именно ему предстоит ей все объяснить. А потом еще силком удерживать за руки, чтобы не бросилась спасать и мстить, едва услышав о судьбе любимого супруга. И спать ему расхотелось окончательно. Наместник Чань неожиданно проснулся среди ночи от внезапного ощущения опасности. Был ли то посторонний звук, подозрительная тень в окне или всего лишь лишнее движение воздуха — трудно сказать, во сне таких вещей не осознаешь. Но что бы это ни было, недремлющая Тень заметила угрозу без всякого участия разума и заставила проснуться. Не поднимая головы, хин бесшумно скользнул рукой под подушку и чуть приоткрыл глаза, всматриваясь в темноту. Кто-то действительно находился в комнате, кто-то чужой, опасный и непростительно наглый. Он сидел у освещенного луной окна и неторопливо листал заветную тетрадочку предыдущего наместника. — Вы неосторожны, мастер Чань, — неожиданно произнес ночной гость, не оборачиваясь. Наместник узнал этот голос, но расслабляться не спешил — неизвестно еще, с какой целью пожаловал к нему непрошенный благодетель. — Я пробрался в вашу спальню без малейших проблем, охрана вашей обители — это просто сказка в стихах. А ведь вы не можете не понимать, что в ближайшие дни подполье воспылает желанием вас убрать. Частично из мести за своего короля, частично из предосторожности — им ни к чему слишком эффективные лидеры во вражеском командовании. — Благодарю за предупреждение, мастер Астуриас, — в тон ему отозвался брат Чань. — Я, конечно же, уделю должное внимание охране своей персоны, но все же сомневаюсь, что в этом их подполье найдутся специалисты вашего уровня. — К их услугам все убийцы уголовного мира, — невесело усмехнулся гость. — Если Флавиус не найдет нужного специалиста среди своих людей, он поднимет на уши всех родственников, начиная с дядюшки. Кстати, вы можете оставить в покое ваш пистолет под подушкой — я пришел как друг. А в такой тайне мой визит пришлось устроить по понятной вам причине. — Я завтра же устраню эту причину, — пообещал наместник. — И вы сможете посетить меня открыто и официально. Да и я смогу выразить вам свою безмерную благодарность публично и… более ощутимо. Астуриас задумчиво воззрился на луну за окном. — Видите ли, мастер Чань… Я бы попросил вас пока не обнародовать мою роль в провале брата Шеллара. Во-первых, его публичное разоблачение не впишется в вашу легенду о его вознесении в чертоги Повелителя, а во-вторых, я тут нащупал кое-какие подходы к подполью, и мой статус разыскиваемого врага ордена оказался весьма полезным для завоевания доверия. Было бы неразумно его внезапно утратить, когда я уже почти добрался до цели. — Как пожелаете. — Брат Чань выбрался из-под покрывала и набросил халат. Кажется, гость намерен обсудить все именно сейчас, а вести важные разговоры лежа не совсем удобно. — Но вам все равно понадобится какая-то связь, не будете же вы всякий раз пробираться ко мне тайком, особенно когда я усилю охрану. — Да, конечно. — Астуриас подождал, пока хозяин не присядет напротив, и поинтересовался, кивнув на тетрадку, брошенную на столе: — Вы уже были в Аррехо? — Нет. Я еще не приступал к восстановлению конфиденциальных контактов моего предшественника. Слишком много оказалось более важных и срочных дел. Возможно, займусь этим завтра или послезавтра. Мне следует знать об этом месте что-то особенное? — Все, что вам следует знать, эти люди расскажут сами и даже покажут. Я лишь могу дать один совет: отнеситесь к их рассказу без скептицизма и не примите за небылицы. Это все правда. Я сам видел. Но заговорил я о них по другой причине. В магазинчике Крепыша Санчеса мы сможем встречаться без помех и без опасений, что о наших встречах пронюхает подполье или ваши завистливые братья. — У вас появился персональный телепорт? — не удержал любопытства брат Чань. — Ну не одному же мэтру Максимильяно по континенту скакать, — усмехнулся Астуриас. — Господа из Аррехо раскрыли секрет его странно избирательной телепортации и предоставили мне возможность пользоваться их услугами. Так что если пожелаете со мной связаться, можете смело договариваться с Санчесом о времени и месте. Мне передадут. Хин сдержанно кивнул, давая понять, что принял к сведению. — Надеюсь, ваше проникновение в подполье не займет много времени. А то мои осведомители уже вчера слышали в городе подрывные перешептывания на тему «короля убили и скрывают». — Я тоже слышал, — подтвердил мистралиец. — Причем гораздо подробнее. Что убили вы короля за то, что он вам народ притеснять мешал, не позволял вашим солдатам грабить население и боролся с произволом вампиров. И даже более неудобную версию: что он вообще был тут главным агентом подполья, а вы его раскрыли и предали мучительной казни. Меня удивляет такая оперативная реакция Флавиуса. Либо он сделал удачное предположение и угадал, либо у вас где-то капитально течет. Кстати, вчера я узнал, что человек, через которого я передал вам свое письмо, буквально через сутки после того был найден в своем доме зверски убитым. И, что примечательно, тайный знак Общества, указывающий на стукача, мирно соседствовал на одной стене с аналогичным посланием от подполья, сделанным открытым текстом. — Вот как? Мне докладывали об этом случае, но я как-то не связал его с вашим письмом. Мало ли анонимных доносов пишется в мой департамент, и практически любой из авторов мог попасться… Завтра потребую дело и пересмотрю внимательнее. — Потрясите Элмара, он единственный, кто контактировал с этим человеком, пусть вспомнит, где и кому об этом сболтнул. Полезно было бы также спросить Шеллара, если он уже начал говорить. Вдруг ему что-то известно. Кстати, вы не узнали, как у него была поставлена связь? — У меня было крайне мало времени на допрос, но зато он велся с магической поддержкой и расколоть советника удалось за пару минут. — Вас не затруднит поделиться со мной информацией? Там может оказаться что-нибудь важное для дела, которым я сейчас занимаюсь. Та же связь… — О, не напоминайте, коллега… — Брат Чань устало поморщился, словно у него вдруг разболелись зубы. — Не знаю, течет ли у меня где-либо в настоящее время, но через самого Шеллара текло так, что впору запускать грузовые баржи. Ваш придворный маг, который окопался на севере вместе с остальными, держал с ним связь магическим образом. Все, что знал наш советник, становилось достоянием наших врагов в ближайший сеанс связи. Я уже сомневаюсь, верить ли донесениям лондрийского агента, или он давно раскрыт и через него нам сливают дезу… Сам Шеллар считает, что нет, но меня это ничуть не успокаивает. Мне с самого начала казалось, что в этой истории с нимфой не все чисто, нюхом чуял, но выяснить так и не смог. Вроде маг подтвердил, что насчет нее Шеллар не врет, но все равно нюх не унимается и сомнения меня гложут… Может, и не врет, но его и втемную могли сыграть, зная, как он чувствителен к допросу с применением… — Магически?! — Более темпераментный и не испорченный хинским воспитанием мистралиец громко охнул и схватился за голову. — О небо, ведь если он с самого начала держал связь с Шелларом, значит, он знает всю правду о судьбе мастера Ступеней… — И давно поведал ее Флавиусу, — согласился проницательный хин. — И у вас нет шансов пробраться в подполье, и вы до сих пор живы только потому, что кому-то захотелось с вами поиграть… Может быть, вам стоит бросить это дело, пока не поздно? — Нет, ни в коем случае. Я действую не лично, а через человека, который вне всяких подозрений. Он ничего не знает и мне верит. Для остальных я скрыт за легендой и гримом… Словом, шансы есть, и я намерен использовать их или хотя бы проверить. А вы обязательно предупредите Повелителя… — Он знает. Он ведь присутствовал при допросе. — А сделал ли он выводы из услышанного? — Я понял, что вы имеете в виду. К сожалению, мне пришлось отбыть прежде, чем Повелитель сообщил свою волю, но в следующий визит я непременно проверю и, если понадобится, предупрежу его. — И пожалуйста, не забудьте его спросить о… о том, что вам скажут в Аррехо. Ваш предшественник оказался крайне необязательным и… как бы это сказать… несамостоятельным. — Но он обязан был согласовать вопрос с Повелителем. — Да, но он должен был сделать это при первой же встрече, а не забывать о таких важных вещах несколько раз подряд. И уж как-то постараться сохранить конфиденциальность, как его просили, а не тащить с собой советника на тайную встречу. Бедный Санчес едва не поседел и чудом успел укрыться в потайной комнате и сделать вид, что его нет дома. В противном случае я затрудняюсь представить, что бы случилось, ведь Шеллар знает его в лицо и, возможно, даже осведомлен о неких обстоятельствах… — Астуриас бросил быстрый взгляд на луну за окном и вдруг оборвал свои познавательные речи. — Простите, коллега, время идет, я должен вас покинуть. Надеюсь, мы еще встретимся в более комфортной обстановке и у нас будет достаточно времени на разговоры. Он вежливо поклонился и, бесшумно распахнув окно, темной тенью исчез в ночи. В ночь на пятницу не выспался никто, хотя все честно разошлись спать чуть ли не засветло, чтобы к утру быть свежими и готовыми к бою. Наверное, потому и не выспались — точно так же как и Макс, не могли уснуть, а когда наконец смогли, настала пора просыпаться. Мафей даже признался, что ему снилась всякая пакость — нет, не вещая, просто кошмары, но все равно неприятно, и просыпался за ночь раз пять. Жак вообще ночью работал, отоспался после нехорошего заклинания часиков десять и сел «фугас кропать», по его собственному выражению, ибо на этот раз наученный горьким опытом Повелитель защитил свои ловушки от взлома и с ходу их не смог снять даже Жак. За остаток ночи он с задачей управился, но выглядел бледным и усталым. То ли создание магического аналога «фугаса» столько сил отнимает, то ли это были последствия вчерашней искусственной храбрости, то ли его организм просто выдавал обычную реакцию на воспоминания об увиденном вчера. Макса его состояние всерьез беспокоило, но произнести вслух «а не сорвется ли он в решающий момент и не завалит ли все дело?» он не решался, зная о нехороших свойствах своего дурного языка. Только переспросил раза четыре, хорошо ли Жак себя чувствует, в состоянии ли он работать, все ли у него в порядке с вниманием и концентрацией. Жак бледнел еще сильнее и уверял, что все в порядке и не стоит обращать внимание на его дрожащие руки, все равно он не руками работать будет. Макса не покидали подозрения, что там дрожат и мозги, и каждая заблудшая мысль в них, но сказать вслух опять же побоялся. Зато Морриган, точно так же помня о своей специфике сглаза, живописно рассказала, каких непоправимых бед может натворить бедный шут, если ошибется, чем запугала горемыку окончательно. К счастью, это заметил Хирон и поспешил объяснить: — Не беспокойтесь, молодой человек, это она из предосторожности, чтобы не сглазить. Сам почтенный кентавр ничем таким не страдал и мог говорить все как есть, не боясь загубить дело неосторожным словом. На этот раз их было всего пятеро, не считая Жака, который все равно не должен был отходить от зеркала ни в каком случае. Сначала они хотели привлечь к делу и спасенного священника, рассудив, что какой бы он ни был пьянчуга, а все равно нет лучше против нежити, чем мистик-христианин. К тому же Виктор утверждал, что этот конкретный мистик эффективно колдует в любом виде, а маги с первого взгляда обнаружили в нем врожденные способности. Но, к сожалению, бедняга чересчур раскатал вчера губу на господние чудеса, за что и был соответственно наказан, ибо на спасении чудеса закончились и на божественную дезинфекцию речной воды их не хватило.