Ни громкого восклицания, ни дружеского похлопывания по плечу, а просто рукопожатие. Правда, крепкое, какое бывает между людьми, связанными общим делом. И тем самым дававшее понять, что служба, а тем более если она проходит на войне, выхолащивает второстепенные эмоциональные проявления, оставляя лишь главное, лежащее на поверхности. А главным для них сейчас была крепость, стоящая на пустыре, на которой предстояло отрабатывать приемы штурма. И от того, насколько качественно они проделают свою работу, будут зависеть их жизни и жизни их подчиненных. Существовала еще одна веская причина, по которой они не бросились друг другу в объятия, и называлась она красивым женским именем Полина. Каждый из них понимал, что бы они ни делали, о чем бы ни говорили, но Полина навсегда останется между ними разделительной полосой. – Знаешь, я очень рассчитывал с тобой здесь встретиться. Видишь, не ошибся. – Ты знал, в какой я части? – Да, спросил у родителей, – смущенно отвечал Михаил Велесов, всматриваясь в друга, все более поражаясь тем переменам, что произошли в бывшем друге. Теперь это был воин, много повидавший и прочувствовавший. Даже его взгляд, прежде полный мальчишеского озорства, неожиданно потяжелел, погрустнел, а синие глаза налились еще большей лазурью и переродились в такую океаническую бездну, что в ней запросто могла утонуть любая деваха. – Понятно. – Ты получал мои письма? – Да, получал… – Почему же не отвечал? – Часто не до писем. Служба… Война… Ее бывает столько, что даже присесть некогда, – произнес он, грустно улыбнувшись. – А теперь давай показывай свое хозяйство. – Вот это форт «Радзивилл», – указал Михаил Велесов на цилиндрическое строение, стоявшее напротив. – Вот эти пристройки у стены нужны для фронтального огня по нападающим, чтобы никто из них не мог взобраться на стену. Ваша задача сначала уничтожить эти гнезда, а потом штурмовать сам форт. Но сначала нужно преодолеть вал перед рвом, – показал он на огромную многометровую насыпь, – а затем еще и сам ров. – Разберемся, – многообещающе проговорил майор Балабанов, разглядывая величавое строение. Взгляд у него был пристальный, глубокий, как будто бы он уже сейчас отмечал наиболее чувствительные места для предстоящего штурма. – А там у нас что за крепость стоит? – Это форт «Бонин». У него очень крепкие стены. Разделен на огромное количество казематов. Оборону форт может вести со всех сторон, что позволяют бойницы. – Ничего, дымовыми шашками забросаем, тогда фрицы ничего и не увидят, – высказался майор Балабанов. – А вот там форт «Грольман». Он почти такой же, как в действительности, плотники постарались, только деревянный. Даже башни почти такими же сделали, может, только немного меньшего размера. Форт находится в самом центре города. С амбразур и с бойниц, – показал он на оконца, в которых просматривались силуэты плотников, завершающих работу, – простреливаются ближние подступы к форту. А вот с самих башен крепости обстреливаются прилегающие перекрестки и улицы. А еще с башен очень хороший обзор. – Высоковато будет, – согласился Константин. – Ничего, справимся. Я у тебя хотел спросить… – Лицо, жестковатое какую-то минуту назад, вдруг размякло и через резкие черты проступило юношеское лицо. Сейчас перед ним был прежний Константин, какого он знал долгие годы. Пауза затянулась, прерывать ее было неловко, и Михаил терпеливо дождался продолжения. – Нет, ничего не нужно… Забудь! – И уже строже, превращаясь в прежнего требовательного командира, добавил: – Пойдем дальше. Штурмовой батальон дисциплинированно стоял в отдалении, с интересом рассматривая возвышающиеся строения. Дружно курили махорку, переговаривались, посматривали на командира батальона. – Штурмуем эти крепости как настоящие, – со всей серьезностью напутствовал бойцов Балабанов. – Ставим дымовые завесы, забрасываем форты дымовыми гранатами. От того, как мы будем работать, зависят наши жизни. Начнем с этого форта, – показал он на крепость «Радзивилл», – командиры рот и взводов ко мне. Капитан Велесов стоял немного в стороне и наблюдал за Балабановым. Некоторое время Константин что-то энергично разъяснял офицерам, показывая на ров, на стены крепости. Убедившись, что поставленная задача усвоена, отпустил их к личному составу. Построившись поротно, бойцы дожидались выстрела сигнальной ракеты. Велесов вытащил из вещмешка ракетницу, вогнал в гладкий ствол сигнальный патрон и пальнул вверх. Красная ракета описала дугу, оставляя за собой белесый след, и, разлетевшись на искры, пропала. Имитируя эффект боя, взорвались шумовые гранаты. За ними, расставленные в ряд, задымили дымовые шашки. Еще через минуту дым закрыл плотным непросматриваемым туманом вал, ров и саму крепость. Некоторое время были видны лишь небольшие башенки на самой крыше, а потом, завернувшись в туман, пропали и они. Где-то в самом эпицентре тумана раздавались назойливые стуки, звучал скрежет, что-то трещало. Трудно было понять, что происходит на стенах крепости. И когда порыв ветра разорвал дымовую завесу на неровные части, Велесов увидел, что через ров уже проложены мостки, а по ним поспешно, как будто бы и в самом деле опасаясь встретиться с пальбой, бежали штурмовики. Растянувшись по флангу, держа автоматы у пояса, они совершали короткие стремительные пробежки, как это случилось бы в реальном боевом столкновении, спешили окунуться в самую середину дымового облака. За первой цепью штурмующих бойцов дружно двигалась вторая, теперь дым стал еще более плотным. По мосткам, уже во множестве перекинутых через ров, звучал топот бегущих штурмовиков. Через порыв северного ветра, сумевшего потеснить многослойную толщу дыма, капитан Велесов увидел, как по дощатой отвесной стене, цепляясь за малейшие неровности и выступы, расторопно поднимаются штурмующие; в амбразуры швыряют учебные гранаты; залезают на крышу. Там, где находился главный вход в крепость, вдруг неожиданно что-то бахнуло. Велесов не сразу сообразил, что это было, а когда дым малость рассеялся, увидел, что это под напором штурмующих рухнули деревянные ворота, кованные металлом. – А хорошо работают, наступают сразу со всех направлений, – произнес кто-то рядом. Обернувшись, он увидел, немолодого полковника с двумя орденами Красного Знамени на выцветшей гимнастерке, с восхищением посматривающего на то, как слаженно и быстро штурмовики преодолевают возведенные препятствия. – Ну дают! Да с такими ребятами, как эти, мы любую крепость одолеем! В словах немолодого полковника, наверняка успевшего повидать за свою военную карьеру немало лиха, была правда. Крепость Познань, слывшая верхом фортификационного искусства, возможно, и была бы непреодолимой преградой для всякой армии, вот только не для русского солдата. – Здорово штурмуют, – не сдержал улыбки Велесов, заметив на одной из башен крепости майора Балабанова. Завязав крепко каску под самым подбородком и надев бронежилет, Михаил Велесов почувствовал волнение. Следующая очередь его. Не оплошать бы перед бойцами. – То ли еще будет, – подошел старшина Еремеев, доставая из вещмешка каску. – Впереди – Берлин! Так вы с нами, товарищ капитан? – С вами. – Вот это по-нашему! * * * Под покровом ночи мотострелки 8-го мехкорпуса 1-й гвардейской танковой армии переправились по льду Варны и, закрепившись на берегу, атаковали крепость полковыми пушками и дивизионными минометами. Снаряды отскакивали от гранитных стен, не причиняя им особого вреда. Штурмовые группы, поддерживаемые танковым огнем, пытались дважды прорваться в город, но, наталкиваясь на ожесточенное сопротивление гарнизона, отходили. Все подступы к городу были заблокированы противотанковыми металлическими и каменными ограждениями. В местах возможного прохода пехоты сооружены долговременные огневые точки, не дававшие возможности даже приподнять голову. С верхних этажей фортов из крупнокалиберных пулеметов и зениток обстреливались дальние подступы к городу, на корню прерывавшие каждую атаку. Задача, поставленная мотострелковому корпусу, переправиться через реку и закрепиться на берегу Варны, была выполнена, вот только прорваться в город так и не удалось. Требовалась поддержка танков. Под прикрытием брони с подавлением огневых точек существовала вероятность проникнуть в город и закрепиться на окраинах. Нужно было построить танковый мост через Варну. Но как-то все не складывалось. Две ночные попытки соорудить переправу обошлись большой кровью – залповым артиллерийским огнем с форта были уничтожены уже возведенные пролеты. Танковые мостоукладчики были разбиты, и требовалось время, чтобы вновь подогнать инженерную технику. Под утро прибыла инженерно-саперная рота, и под прикрытием артиллерии военные строители принялись возводить танковый мост. Артиллерийские части, как могли, лупили из тяжелого вооружения: из гаубиц, из самоходных орудий, из мортир, не давая немцам возможности контратаковать. Был риск, что у кого-то из артиллеристов может сбиться прицел, и тогда снаряды накроют инженерно-саперную роту. Однако обошлось. Мост был возведен с большими потерями, когда уже стало смеркаться. Восьмой гвардейский механизированный корпус, спрятавшись в тыловой глубине за поселковые строения, уже завел моторы, готовый к выдвижению. Генерал-полковник Катуков поднял телефонную трубку и произнес: – Давай из всех стволов минут на двадцать, а потом мы выдвигаемся всем корпусом. – Понял, товарищ генерал-полковник, – задорно отвечал начальник артиллерии армии. В следующую минуту по городу из всех стволов ударила 4-я гвардейская зенитная артиллерийская дивизия, нанося зданиям и всему тому, что стояло на их пути, непоправимые увечья. Минутой позже, ударяя по барабанным перепонкам, присоединился гаубично-артиллерийский полк. А еще через две минуты подключился 73-й гвардейский минометный полк. Толстые стены крепостей стойко приняли на себя массированный артиллерийский удар. Кладка внешнего слоя крепостей разлеталась во все стороны, под которой зубасто проступал железобетонный гранит. Где-то внутри города ярко полыхнуло красным (не иначе, как снаряд угодил в цистерну с горючим), пуская к небу черные клубы дыма. Потом вспыхнуло еще раз, на западной окраине города. Выдавая свое присутствие, яростно палили зенитные орудия; ухали минометы, рассыпая оскольчатое раскаленное смертоносное железо по окрестности. Неожиданно умолкли все пушки. Установилось затишье, надавив на уши. Натянув танковый шлемофон, генерал-полковник Катуков произнес: – Иван Федорович, готов? – Так точно, товарищ генерал-полковник, – отозвался командир 8-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майор Дремов. – Тогда поехали! 8-й механизированный корпус, построившись в шахматном порядке, двинулся на город Познань, на ходу стреляя по крепостным стенам. Уже подъезжая к реке и подстраховывая друг друга, продолжая палить по ощетинившимся башням, заползли на мост. – Скорость не сбавлять, – предупреждал генерал-полковник. – Обходим город с севера и юга. Первая танковая бригада идет севернее города. Шестьдесят четвертая танковая бригада обходит южнее Познани. Танковая армада, разделившись на южное и северное направления, охватила крепость с двух сторон длинными стальными змеями, подавляя то немногое сопротивление, что еще оставалось в пригороде. Через смотровую башню командующий 1-й танковой армией наблюдал за тем, как в одном из домов, вооружившись противотанковыми ружьями, отделение пехотинцев расстреливало ехавшие по шоссе танки. Два из них, уже подбитые, полыхали огнем. В третьем, у которого слетела с ведущего колеса гусеница, экипаж проворно вылезал через люки. По башне откуда-то сбоку, не давая возможности рассмотреть себя, ударил крупнокалиберный пулемет, положив замертво на башню командира экипажа и наводчика. Танк, стоявший неподалеку, медленно и грозно повернул башню. Возмездием из дрогнувшего ствола вылетел тридцатикилограммовый снаряд, разрушив взрывом боковую стену здания, разбросав по сторонам черепицу и битые кирпичи, порвав на куски все живое, находившееся в доме. Танки хищно двигали башнями, выискивая среди улочек то немногое, что еще способно было к сопротивлению. – Двигаемся дальше, – командовал генерал-полковник Катуков. – Замыкаем кольцо. Передовая танковая группа расползлась по нешироким улочкам окраины и двинулась дальше на запад, к точке, где планировалось соединение. Вот один из танков, сокращая расстояние, въехал на городскую брусчатку и тотчас задымил, убитый снарядами из зенитки, расположенной на перекрестке. Едва ли не с каждого окна пятиэтажного здания по продвигавшимся танкам велась ожесточенная пальба: стреляли противотанковые ружья; глухо хлопали пушки; свистели мины; градом стучал по башням свинец крупнокалиберных пулеметов. Вспыхнул еще один танк, подбитый откуда-то с верхнего этажа соседнего здания. «Т-34», шедший следом, замедлил движение, выискивая цель, и, отыскав таковую, бабахнул под самую крышу противоположного здания, выбивая кусок стены. Еще один выстрел по самому центру. Где-то внутри здания рвануло, выбросив вверх черную гарь и швырнув на мостовую облако пыли с деревянными ошметками, еще какую-то минуту назад называвшимися мебелью. Неожиданно вспыхнул последний танк передовой группы. Некоторое время, очевидно по инерции, он продолжал двигаться, объятый пламенем, а потом застыл. В следующую секунду внутри танка рванул боекомплект. Взрывная волна, будто бы какую-то невесомую игрушку, отшвырнула далеко в сторону многотонную башню. Познань с ее узкими улочками может стать погибелью для всех танков. – В город не входить! – прокричал в рацию генерал-полковник Катуков. – Подавлять огневые точки на пути и следовать дальше! Встретимся на западной стороне города. – Обходим, товарищ генерал-полковник. – Разведку отправили? – Так точно! Ушла вперед два часа назад, – прозвучал в эфире голос командира 8-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майора Дремова. – Оставляем на месте группу прикрытия и топаем дальше.