– Но мы ведь не мои предпочтения сейчас обсуждаем. Думаю, Ирма сама даст правильные ответы на вопросы о том, что её интересует больше всего, – ответила я, поправив локон, зацепившейся за пуговицу на коротком рукаве своей блузки. – Хотя мне иногда кажется, будто она сама не знает, чего именно хочет. – Согласен. В этом мы с ней сильно отличаемся. Глава 17. С возвращением хозяина дома его внутреннее течение жизни кардинально изменилось. Во-первых появилось много новых лиц среди прислуги: пара уборщиц, садовник и флорист (это два разных человека), помощник повара, какой-то грузчик, пополняющий запасы еды в кладовой… Все эти люди суетились на нижнем этаже, пока наверху царило спокойствие и безмятежность. Выловив в этом хаосе новых лиц знакомые черты Кристофера, я напомнила ему о том, что нам пора ехать за Ирмой, после чего мы незаметно ретировались за пределы кухни. – Вход и выход для обслуживающего персонала, – пояснил Кристофер, открыв передо мной до сих пор незнакомую для меня дверь, ведущую на улицу. – Появляться утром на рабочем месте и уходить по завершению трудового дня мы с тобой, в отличие от остального персонала, должны через главный вход, чтобы Риорданы видели, что мы прибыли или отбываем. Остальные же не должны мелькать наверху, если на то нет особой необходимости – например такой как сервировка стола или плановая уборка. Чем меньше мы мозолим этим двум глаза, тем нам же лучше. Понимаешь? – А как же, – ухмыльнулась я. – Правда мне деньги платят как раз за то, что я мозолю глаза Ирме, но факт того, что у меня есть отходные пути, меня очень даже воодушевляет… Как думаешь, он скоро меня уволит? – За что? – не скрыл своего удивления Крис. – Меня наняли для того, чтобы я присматривала за Ирмой, но ведь Дариан вернулся… – Твоя должность была создана не смотря на то, что Дариан всё это время находился рядом с Ирмой, забыла? При Ирме с малых лет были няньки. Ты просто должна продолжать контролировать её обучение. – Если честно, я не до конца понимаю, за что мне платят, – пожала плечами я, уже садясь в автомобиль. – Ирма весьма импульсивный подросток. Думаю, что Риордан надеется на то, что твоё присутствие и контроль над её образованием не позволят ей совершить лишних глупостей, когда она того захочет. А она этого обязательно захочет, можешь даже не сомневаться. – Ты рассказала ему! – буквально взрывалась от негодования Ирма, сидя на заднем сиденье, пока Кристофер профессионально делал вид, будто находится вне автомобиля и руль в салоне крутится сам собой. – Ты ведь обещала не рассказывать! – Я обещала не рассказывать твоему отцу и, насколько я могу судить, Дариан не является твоим отцом. Если бы ты не морочила мне голову и сразу сказала о том, что я работаю на твоего брата, он бы, возможно, не узнал о твоих выходках. – Ты сказала “выходках”?! Значит, ты ему ещё что-то разболтала?.. В воздухе так и повисло немое обещание Ирмы уволить меня до конца текущего месяца. Что ж, хотя бы один месяц, но я обязательно заработаю на вредности этой девчонки. На большом теннисе мы с Кристофером стояли за ограждающей сеткой и, скрестив руки на груди, наблюдали за тем, как Ирму уделывает тридцатилетний инструктор, словно специально раздраконивая её ещё больше. – В связи с преждевременным возвращением Риордана, у тебя хотя бы следующие выходные пройдут вне компании Ирмы, – поджав губы, произнёс Кристофер. Последние полчаса мы с Крисом разговаривали о техобслуживании автомобилей, налогах и ценах на молоко, что мне весьма нравилось – я словно слушала тихий прибой далёкого от меня моря, одновременно участвуя в его созидании. – Выходные без Ирмы – звучит неплохо, – криво ухмыльнулась я, расцепив руки и засунув их в карманы своих брюк. На самом деле последнее десятилетие своей жизни я не любила выходные дни. В школьные годы я занимала их до позднего вечера дополнительными факультативными занятиями или чтением книг в библиотеке, в студенчестве мои выходные уходили на спорт и подработку, позже я стала работать на выходных до трех часов дня, а оставшееся время проводила с племянницами. Едва ли я смогу насчитать за последние десять лет больше десятка своих выходных дней, в которые я проторчала бы в четырёх стенах, не нагружая свой мозг настолько, насколько это возможно сделать, чтобы забыться… В учёбе, работе, спорте и даже игре с племянниками главной моей целью было отрешение от тяжёлых мыслей. – Не хочешь сходить в кино? – вдруг совершенно неожиданно выдал Кристофер. – В кино? – слегка растерялась я, взглянув на парня. – Будет премьера детектива-триллера “Стрелок из Орегона”. С Мавериком на подобное не сходишь. – Понимаю, – усмехнулась я. – Пожалуй, можно было бы сходить, – добавила спустя секунду я. Почему бы и нет? Я ведь уже прокололась в том, что у меня на Кристофера нет никаких планов, и он сам не против нашего лёгкого дружеского флирта. Плюс ко всему я сама хотела сходить на этот фильм, но до сих пор никак не могла определиться с датой и компанией. – Отлично, – поджав губы, удовлетворенно кивнул головой парень. – Как тебе воскресенье, в семь часов вечера? Ирма в очередной раз заперлась в комнате, заранее отказавшись от ужина, по-видимому подобным образом пытаясь показать брату, что её необоснованная обида на него больше, чем его справедливое взыскание по факту её безответственного поведения. Не знаю, что именно между этими двумя произошло, да и, если честно, меня это мало интересовало, но не заметить холод между Риорданами было невозможно. Умяв ужин Ирмы, я похвалила работу Джины и поспешно ретировалась через выход для прислуг, чтобы Риордан, уже успевший взболтнуть, что на сегодня я могу быть свободна, не передумал и, вместо того, чтобы самостоятельно проверить выполнение его сестрой домашних заданий, не заставил бы меня сталкиваться с её выпадами. В связи с бойкотом Ирмы мне удалось оказаться дома раньше обычного. Нат, как и всегда, давно была дома, но на сей раз не встречала меня новостями о моих родственниках, вместо этого тихо-мирно посапывая в своей постели. Когда-нибудь Байрон выжмет её без остатка и она не будет в силах вернуться в свою постель, навсегда застряв в его. По крайне мере, я на это надеялась, желая подруге счастья в личной жизни, и одновременно боялась этого, страшась отсутствия компании вечером перед телевизором. Переодевшись, я, не теряя времени, направилась в родительский дом, в надежде застать дядю Генри на месте. Мы толком не общались уже около трёх месяцев, лишь изредка пересекаясь возле дома и бросая друг другу радушное “привет”, отчего всякий раз, когда у меня выпадала возможность поболтать с ним, я пыталась её не игнорировать. Дверь мне открыла Жасмин, и я сразу же заметила покраснение вокруг её серо-зелёных глаз. Переступив порог, я присела напротив неё на корточки. – Хлоя съела мою порцию мороженого, – раздражённо прошептала Жас, прежде чем я успела спросить её о том, что именно у неё случилось. – Это уже не первый раз. На прошлой неделе она съела йогурт Мии, так что мне пришлось отдать сестре свой. Она постоянно съедает чью-нибудь порцию. Даже яблоки ест с огрызками. Позавчера затрескала яблоко, которое я спрятала от неё для дедушки за упаковкой молока. – Я поговорю с ней об этом, хорошо? – Хорошо, – протерев нос рукавом кофты, не до конца удовлетворенно отозвалась Жас, явно подозревая, что мои слова не смогут окончательно поставить Хлою на место. – Ладно, я пойду к Мие. Мы с ней у девчонок Рассел шалаш построили из старых простыней миссис Рассел. – Ладно, беги, – похлопав племянницу по плечу, отозвалась я, после чего девчонка промелькнула сквозь меня, словно мелкая шаровая молния. Значит, простыни миссис Рассел… Если честно, я бы никогда не решилась сделать себе шалаш из подобного материала. И всё потому, что шесть лет назад, будучи семнадцатилетним подростком, застукала Даррена Рассела с Паулой Андерсон за пикантным занятием в автомобиле первого. Точнее сказать, я не видела самого процесса (о, как же мне повезло сохранить свою психику!), зато слышала неистовые звуки и видела, как ходит ходуном автомобиль. Парочка припарковалась за домом, стоящим напротив дома дяди Генри. В принципе, отличный вариант для подобного мероприятия, с учётом того, что на нашей улице после десяти часов вечера люди уже тогда боялись разгуливать, вот только я в то время увлекалась ночными пробежками, а этого они учесть не могли… Правда, никто кроме меня об этом так и не узнал – я буквально на носочках умчалась от любвиобильной парочки на соседнюю улицу, но всю оставшуюся пробежку в моих ушах так и звучали стоны Паулы, от которых у меня холодок по коже пробегал. Может, Даррен тогда её резал, а я просто сбежала с места преступления, не оказав жертве ни малейшей помощи?.. В любом случае, мои сомнения развеялись уже на следующее утро, когда выяснилось, что Даррен Рассел выкупил дом напротив Генри под своё семейное гнёздышко, в котором уже спустя десять месяцев появился первый “птенец”. Даррен и Паула были необычной парой. Во-первых, слишком молодой, чтобы иметь пяти, четырёх и трёхлетнюю дочерей. Во-вторых – едва ли найдутся пары, которые способны родить сразу трёх детей погодок (я бы пристрелилась, узнав, что в будущем меня ждёт подобное – и как только Даррен уговорил Паулу на подобное безумие?!). И, наконец, в-третьих – Даррен был чернокожим парнем, а Паула была бела, словно мел. Межрассовый брак давно не новинка для Великобритании, вот только у этой пары не обошлось без серьёзных проблем на этой почве. Даррена Рассела я достаточно хорошо знала, так как он был одноклассником Пени, а Паула, в свою очередь, училась на класс младше. Именно в старшей школе они и начали свою страстную любовную историю. В выпускном классе Даррен являлся одним из тех красавчиков, по которым млеет бóльшая половина девчонок, Паула же была той смазливой красоткой, которую природа наделила не по годам действительно крутыми формами, несправедливо обделив подобным счастьем её одноклассниц. Как только эти два огня сошлись, они сразу же стали самой обсуждаемой парочкой среди подростков нашего города. Даррен выпустился из школы на год раньше Паулы и, поступив в университет, уехал в Лондон, но расстояние между влюблёнными было не таким уж и большим, чтобы помешать паре регулярно видеться. Спустя ещё год Паула не смогла поступить в университет и осталась в городе, закончив курсы и начав работу маникюршей. Даррен окончил университет, вернулся в город ради Паулы и, при помощи своей одноклассницы и, по совместительству, моей сестры Пени, устроился тренером в тренажёрный зал её мужа Руперта. Основные же проблемы этой жгучей парочки как раз и начались после возвращения Даррена на родину. У Паулы из родственников всего-то были отец, старший брат, его жена и новорождённый племянник, в то время как у Даррена помимо отца и матери было ещё пять старших сестёр, каждая из которых имела по двое-трое детей от разных браков. Вся семья Даррена так или иначе была связана с наркотиками – кто-то когда-то кололся, кто-то всё ещё нюхал порошок и далее по списку. Когда Даррен и Паула решили заключить брак, простодушные родственники Паулы не увидели в этом ничего кроме повода для радости, в то время как родственники Даррена и даже те, кто в сей круг не входил (дружки его сестер) запротестовали. В итоге родители парня поставили ультиматум – либо Даррен отказывается от брака с белокожей, либо они отказываются от него. С тех пор Даррен не общается ни с одним из своих многочисленных родственников, хотя все они и живут в одном городе. У Расселов не было шумной свадьбы: они тайно расписались и Даррен в этот же день внёс первый взнос за приобретённый им дом, после чего они, по-видимому, и решили отпраздновать данное событие на заднем дворе этого дома в автомобиле парня, невольным свидетелем чего, я, собственно, и стала. Заброшенный двухэтажный дом на нашей захолустной улице продавался буквально за копейки, и Даррен, в итоге, смог погасить его полную стоимость всего лишь за какие-то пару лет. На нашей улице семейство Рассел живёт уже шесть лет – Даррен так и работает тренером у Руперта, в то время как Паула занимается маникюром на дому, одновременно выполняя роль матери трёх девочек. Первые две их дочери, Кармелита и Бенита, имеют смуглый цвет кожи, в то время как Мерсе́дес родилась белокожей блондинкой. Её с сёстрами связывали лишь схожии черты лица и одинаковые кудряшки на голове. Трехлетняя Мерседес действительно обладала какой-то дикой, необычной красотой. Впрочем, ей было у кого перенимать данные, касающиеся красоты. Высокий, прокаченный Даррен с полным набором кубиков на прессе, в компании, хотя немного и изменившейся после родов, но не ставшей менее сексуальной Паулы, обладающей “пышными”, “аппетитными” формами – вместе они выглядели так, словно еженочно снимают порноролики в своей спальне, не смотря на то, что трижды являются родителями. Жасмин и Мия, на фоне того, что вместе с девочками Рассел являются единственными детьми на нашей улице, ежедневно пропадают в доме у подруг. Я даже не представляю, как Паула выдерживает шум всего этого детского сада, в котором, ко всему прочему, собрались одни только девочки. Не то чтобы я не ладила с детьми – с племянниками у меня были отличные отношения – но всё же я не могла себя представить в компании из более чем двух детей. Всего лишь с Жас и Мией я выдыхалась уже к концу первого часа моего общения с ними, совершенно теряясь к окончанию первого получаса, когда к этой шумной компании присоединялись ещё и дети Пени. Зайдя на кухню, я застала прабабушку за уборкой чистой посуды из посудомоечной машины. – Неужели никто в этом доме не способен больше на элементарную работу по хозяйству? – подойдя к ней сзади, тепло произнесла я, поздоровавшись с ней своим вопросом. – Таша! – обернувшись, заулыбалась своей новой вставной челюстью бабушка. Взяв кухонное полотенце, я встала рядом с ней. – Пени сегодня приходила, – начала весёлым тоном Амелия, словно за пару дней успела по мне соскучиться. – Руперт приходил с ней. Жалко, что они оставили Рэйчел и Барни с родителями Руперта, но Пени пообещала привезти детей завтра… Бизнес Руперта процветает, – довольно подытожила она. Руперт являлся владельцем единственного в городе тренажёрного зала, что позволяло ему зарабатывать выше среднего и содержать свою семью в достатке, и всё же, даже с его бизнесом, накопить на операцию Мии в течении года было практически нереально. Из ста пятидесяти семи тысяч долларов нам необходимо было буквально откопать из-под земли ещё сто тридцать девять тысяч. Десять тысяч Руперт сразу выложил из тех незначительных накоплений, которые он смог собрать с двумя маленькими детьми в семье, ещё пять тысяч нам вручили родители Руперта (всё то, что они успели накопить на свой отпуск в Индии), остальные три тысячи накопились со стороны друзей и знакомых семьи буквально по копейкам (так выяснилось, что у нас в друзьях нет владельцев нефтяных компаний). В ближайшем будущем Руперт планировал открыть при тренажёрном зале салон красоты с солярием, так как в этом бизнесе в нашем городе не было особой конкуренции, но, судя по всему, его планам, из-за диагноза Мии, в ближайшем будущем не суждено было сбыться. Из-за внезапно возникшей бюджетной дыры в кармане нашей семьи, едва ли бизнес Руперта можно было назвать процветающим, хотя до этого момента именно таким он и считался. Сев за широкий барный стол, когда-то сделанный отцом специально для мамы, я машинально начала собирать пальцем хлебные крошки, перенося их на белоснежную салфетку, пока бабушка, усевшись напротив меня у стены, ела свой ещё тёплый кекс, запивая его липовым чаем. В свои девяносто два года Амелия всё ещё без проблем усаживалась на барный стул, что заставляло меня восхищаться её способностям в столь древнем возрасте. Иногда мне казалось, что в теле дряхлой старушки Амелии застряла женщина средних лет, которая никак не могла признать того факта, что ей уже перевалил девятый десяток. Амелия говорит, что склонность к долговременной молодости ей передалась от её родителей. Она с детства убеждала меня и моих братьев и сестёр в том, что нам также передался этот дар. Что ж, глядя на пятидесятидвухлетнего отца, выглядящего не старше сорока пяти лет, я всё же склонна верить её словам, хотя и смогу проверить их правдивость лишь через пару-тройку десятков лет. – Дядя Генри ещё не ушёл на работу? – посмотрела исподлобья на бабушку я. – Оу, Генри в своей спальне успокаивает Элизабет. За пять минут до твоего прихода эта недотёпа обожгла себе предплечье, пытаясь приготовить омлет, и теперь наверняка валяется в постели моего внука с видом мученицы. Женщине сорок шесть лет, а она оформить яйца не может, не навредив при этом себе или людям… Как думаешь, за что Генри её полюбил? – Полюбил? – удивлённо усмехнулась я. – Бабушка, ты ведь столько пожила, мне ли тебе говорить, что это не любовь? – Вот и я считаю, что он с ней только из-за её стройной фигуры. Сложно сейчас найти женщину её возраста, не страдающую от переизбытка веса. Но ей, как и тебе, дорогая, досталась фигура по наследству. Она ведь палец о палец не ударила, чтобы сохранить свою стройность. Употребляет арахисовое масло банками, а её талия при этом злоупотреблении ни капельки не страдает. Чудо. – Вообще-то я каждое утро делаю силовые упражнения и занимаюсь пробежкой, – скептически посмотрела на бабушку я, решив не перечислять, сколько именно раз я ежедневно приседаю, отжимаюсь, прыгаю на скакалке, делаю пресс и сколько километров пробегаю. Последние десять лет я ни дня не проживала без физической нагрузки, буквально вынуждая свой организм работать до изнеможения, а мои мысли сотрудничать с моими желаниями и работать на меня, благодаря чему я даже обладала подобием точёного торса и прокаченной задницей. Однако я не сомневалась в том, что даже если бы я не трудилась над своим телом ежедневно, всё равно бы мне не угрожали лишнии кило. Даже моя старшая сестра, с подросткового возраста отличающаяся осиной талией Пени, после родов выглядела конфеткой. Правда после второй беременности она набрала лишних десять кило, после чего резко сбросила пять и при росте метр семьдесят два сантиметра теперь весит семьдесят пять килограмм, но всё равно на её бедрах нет ни малейшего намёка на целлюлит, а на её животе нельзя найти ни единой растяжки. Хотя, может быть всё дело заключается не только в её генофонде, но и в том, что её муж является спортсменом до мозга костей и владельцем тренажёрного зала… И всё равно нельзя отрицать того факта, что у семейства Грэхэм отличная наследственность. Бабушка ещё хотела мне что-то сказать, но в этот момент на кухню вошла Хлоя, что заставило мою собеседницу сделать очередной глоток чая. – Таша! Привет! Давно не виделись, – растянулась в своей неестественно-широкой улыбке девушка, явно изображая радушие. По-неизвестной мне причине, Хлоя всегда пыталась если не набиться мне в друзья, тогда хотя бы попытаться ко мне подлизаться, явно ища со мной общения, в котором я не была заинтересована. Дядя Генри говорит, что Элизабет и Хлоя побаиваются меня из-за того, что в прошлом, едва они успели заселиться в наш дом, я выставила их чемоданы на улицу за то, что одна из них назвала Пени отсталой. И всё же этим двум прохвосткам тогда удалось заползти в наш дом через чёрный вход, но с тех пор Элизабет шарахалась от меня по углам, явно боясь повторения истории, а её дочь Хлоя пыталась пробиться ко мне в подруги, из-за чего я презирала её даже больше, чем её мать. Что ж, я всегда умела поставить себя в компании незнакомых мне людей так, чтобы меня либо уважали, либо боялись. Радушия во мне мало. – Как у тебя дела? – прошествовав мимо нас к холодильнику, продолжала слащавую речь плохо выкрашенная блондинка. – Генри говорит, что ты сменила место работы. – А ты всё ещё сидишь на шее у матери, которая сидит на шее у Генри, – с неприкрытым презрением отозвалась я. – Таша, ты ведь знаешь в каком я положении, – погладив свой округлившийся живот в неприлично обтянувшей его футболке, Хлоя попыталась сделать вид, будто не заметила, что общение со мной пахнет палёным, после чего, с сосиской в руках, попыталась скрыться из кухни раньше, чем я успела бы её пропесочить. – Беременность – это не болезнь, – окликнула я собеседницу прежде, чем она успела бы выйти из кухни, тем самым резко отрезав ей отходные пути. Хлоя машинально обернулась, всё ещё пытаясь удерживать на лице маску дружелюбия. – Ты съела мороженое Жас, – не собиралась давать поблажек нахлебнице я. – Просто я постоянно хочу есть… – Раз уж ты не работаешь, тогда пусть твоя мать купит моей племяннице то, что ты у неё отобрала. Ты ведь и у Мии отбирала её порции. Хлоя, ты всего лишь родишь, а Мие предстоит серьёзная операция, из чего следует, что поглощать её витамины – последнее дело. – Ладно-ладно, Таша, остынь, – подняла руки вверх блондинка. – Я скажу маме, чтобы она купила Жасмин мороженое. – Мои племянники не должны голодать из-за того, что ты по-глупости залетела. Ещё раз узнаю о подобном, и нам не избежать серьёзного разговора с Генри и твоей матерью. Понятно? Хлоя так и не смогла до победного конца удержать на своём лице маску дружелюбия. Развернувшись, она быстрым шагом вышла из кухни, явно бросая в мою сторону мысленные копья. Хлое Элмерз было всего девятнадцать лет, но натворить ошибок за столь небольшой срок своей жизни она успела на полвека вперед. Она напивалась в хлам уже в пятнадцать, в шестнадцать изуродовала своё левое предплечье резьбой по венам, в семнадцать, будучи в алкогольном опьянении, утопила машину Элизабет в местном пруду, в восемнадцать избила одногруппницу и за это была приговорена к ста двадцати часам общественных работ, после чего успешно завалила экзамены и вылетела из колледжа. После вылета из колледжа не прошло и недели, как она, при помощи своих фотографий, собственноручно выложенных ею в социальную сеть, заявила всему миру о том, что является лесбиянкой, а уже спустя четыре месяца она забеременела, при этом совершенно не догадываясь, кто именно из её многочисленных партнёров может являться оплодотворителем её яйцеклетки. Как выяснилось позже, Хлоя спала исключительно с незнакомыми мужчинами старше тридцати лет, половину имён из которых она не может до сих пор вспомнить в связи с тем, что на момент соития с мужчинами она почти всегда была в алкогольном опьянении.